Василий Сахаров - Имперская Окраина

— А кому свою Северную бригаду доверишь?

— Барону Эхарту, разумеется.

— Звероводу?

— Ему самому.

С неба прилетели первые снежинки, которые медленно падали наземь и стали белым покрывалом накрывать все вокруг. Ветерок стих, мороз был несильным, и уходить с площадки не хотелось. И постояв в молчании пару минут, мы возобновили нашу беседу.

— Вчера с инспекцией вдоль границы ездил, — сказал Гай, — и маркиза Лофелейна встретил.

— И что?

— Профессионал… — уважительно протянул герцог. — Он моих доморощенных фортификаторов многому научил и недостатков в постройке деревянных фортов обнаружил массу. Спасибо, что его прислал.

— Не за что.

— Кстати, хочу отметить, что тебе везет на вассалов. На кого не посмотришь, каждый является личностью и ценным специалистом. Как у тебя получилось всех их привлечь и заинтересовать?

— Сам же говоришь, везение, — усмехнулся я. После чего, решив не сообщать молодому и горячему герцогу, кто таков на самом деле лже–маркиз Горро Лофелейн, перевел разговор на его любимую тему, подсчет численности наших войск: — Гай, что у нас по клинкам и магам?

— Ну, ты же знаешь.

— Мало ли что могло произойти, пока я занимался переброской своих воинов с острова на материк и к границе.

— Все по старому. На данный момент есть четыре батальона агнейских наемников. Это тысяча легких пехотинцев, двести всадников, которых ты заберешь, и шесть магов. Все воины ветераны, а чародеи крепкие середнячки. Кроме них имеются мелкие наемные отряды и маги, и это еще четыре сотни пехоты и двадцать магов. Все это чужаки, которые работают по контракту. Ну, а силы герцогства следующие. В первой линии обороны двести егерей, пятьсот дружинников, десять партизанских сотен, триста городских стражников, шестьсот воинов крепостного гарнизона в Содвере, Эрре и Мкирре, три тысячи ополченцев, двадцать чародеев, десять жрецов, девятьсот феодальных конных бойцов и шестьсот штрафников в Мертвой Пересыпи. Кроме них есть еще вторая линия. Две тысячи крестьян в тылу, пятьсот штрафников, сотня стражников и двухсотенный сводный отряд из бывших жителей Данце, которых ты ко мне отправил. И получается, что, не считая твоей бригады, вдоль четырехсоткилометровой границы стоит шесть тысяч девятьсот пехотинцев, тысяча восемьсот всадников и пятьдесят шесть чародеев. Те отряды, которые во второй линии, пока не считаю, слишком они ненадежны.

— Подкреплений от императора и твоего батюшки по–прежнему не ожидается?

— Нет. Марк Четвертый держится за Верна—Юль и удобные для обороны позиции по всему Восточному фронту, а отец готовит удар по войскам Васлая, которые ведут себя неуверенно и перебрасывают часть полков и магов обратно за Агней. Кстати, Уркварт, сколько воинов ты привел? А то доклада так и не было.

— Списки передал Хиссару, а если тебя интересуют конкретные цифры, то изволь. Со мной пятьсот дружинников, кеметцев и «шептунов», четыреста ополченцев, тысяча штрафников–пиратов, пять сотен милиционеров, бывших гребцов и рабов, триста оборотней, наемный батальон тяжелой пехоты, пятнадцать магов и пять жриц. Итого: две тысячи триста пехотинцев, пятьсот всадников и двадцать три чародея (плюс ламия и два мага из наемного батальона). Пехота занимает отведенные ей укрепрайоны и базы, а конница будет использоваться для рейдов и как оперативный резерв.

— Хорошее у тебя войско. Но ты мог бы и побольше воинов привести.

Услышав такое заявление моего сюзерена, я вспомнил слова одного земного панка: «Я мог бы бахнуть по танку гранатой. Мог бы сшибать самолеты. Мог бы. Но не охота». Так и у меня. Ну, дал бы я для защиты герцогства больше воинов. А сам что? Сидел бы и гадал, что там у меня во владениях творится? Нет уж, мой юный друг, твой папа тоже мог бы выделить батальон–другой для защиты владения своего сына. Да и император, наш «луч света в царстве тьмы», между прочим, супруг твоей родной сестры, мог бы помочь, благо, учебные лагеря под столицей продолжают обучение и комплектование новых полков. Однако войск семьи Каним и имперских линейных частей нигде не наблюдается. Поэтому я тебе возражу.

— Нет, — я покачал головой. — Выделить больше воинов я не мог. Данце надо держать и за графством присматривать, ну и, кроме того, один батальон постоянно в Аста—Готте сидит.

— А моряки из эскадры Севера?

— Ну, а что моряки? Они должны море патрулировать и своих вчерашних сотоварищей пиратов к ногтю прижимать, такой у нас договор, а перебираться на север и бегать по заснеженным лесам они не подписывались. В общем, не хочу про это говорить. Давай завтра на военном совете данную тему еще раз обсудим, если захочешь, а пока все по планам.

— Это хорошо, что по планам…

Было, герцог собрался сказать что–то еще. Но в этот момент на площадку поднялся один из его адъютантов, который сообщил, что из Изнара прибыла срочная почта, и Гай отправился в свои покои. Ну, а я, размышляя о предстоящем рисковом походе по пустошам, которые мы знали лучше нанхасов, спустился вниз, пересек крепостной двор и вышел к воротам, где в караульном помещении находилась моя охрана. Лошади были готовы, люди тоже, и спустя несколько минут мы покинули Содвер, выехали на дорогу и сытые кони, коваными копытами подкидывая в воздух комки сырого снега, понесли нас в глубину леса, туда, где располагался лагерь Северной бригады графа Ройхо. Скоро вечер и мне хотелось поужинать в обществе своих опричников и командиров, а то скоро рейд в Мертвую Пересыпь, и когда еще можно будет поесть как человек, спокойно, в хорошей компании, не на бегу и без нервотрепки, неизвестно.

Глава 16

Зимнее солнце медленно опускалось за линию горизонта. И на фоне изрезанной многочисленными оврагами заснеженной равнины и очистившихся от туч синих небес это было очень красивым зрелищем. Однако для вождя Океанских Ястребов Ферри Ойкерена, высокого крепкого мужчины лет пятидесяти на мощном лосе, в прочном ламеллярном доспехе и с черным атмином на левом боку, природные красоты значили очень мало. Он был воином и командиром авангарда племенного сообщества Десять Птиц. Поэтому первое, что он сделал, когда выехал на крутой холм, огляделся. Затем Ойкерен дождался появления за спиной преданных ему воинов–телохранителей, кинул взгляд на военного вождя Сантрэ Обера, который остановил своего сохатого рядом, и отдал команду разбивать лагерь.

Над головой сигнальщика из свиты вождя взметнулся ярко–синий флажок. Сигнал заметили и авангард армии северян, а это три тысячи дикарей Ратэрэ Дючина и две тысячи Ястребов, остановился и приступил к организации стоянки. Зазвучали команды тысячников, сотников и десятников. Всадники спускались наземь и шагом водили по кругу своих оленей и сохатых. Пехотинцы покидали сани, которые ставились в большой круг по периметру будущего лагеря, и группами направлялись в густую березовую рощу неподалеку, где собирались до наступления темноты нарубить дров и собрать хвороста. Походные кашевары доставали котлы и прикидывали, что этим вечером они приготовят на ужин своим товарищам. Каждый воин был занят привычным делом, и только шаманы и воины из рода Черного Сокола, приставленные к авангарду как надсмотрщики и шпионы, были сами по себе и, перемещаясь между сотнями что–то вынюхивали и высматривали. И глядя на них, невольно, Ойкерен подумал о том, что все складывается совсем не так, как ему виделось всего год назад, когда он отправлял к горе Юххо своего сына Мака.