Виктор Ночкин - Эромахия. Демоны Игмора

— Слушайте внимательно! — бросил Игмор с седла. Сделал паузу, чтобы те, кто укрывался от жары в зданиях, тоже вышли к нему, затем продолжил: — С нынешнего дня вы служите мне, барону Игмору. Жалованье получать станете прежнее, пока я не завладею собственным замком. Потом увидим, но, думаю, лучших приму на службу, вакансий будет много — мой род владел крупными феодами, которые нуждаются в охране и присмотре. И еще: к нам присоединятся люди из других отрядов, так вот — я не хочу, чтобы среди моих солдат возникли трения из-за того, что кто-то возомнит себя ветераном. Вы все равны передо мной. Девиз моего рода: «Игмор выше всех!» Запомните это!

Воины переглянулись — не слишком-то веселый поворот… Вот тебе и паренек из отряда…

Отфрид отыскал в толпе кузена и велел:

— Ридрих, держись поближе ко мне. Я полагаю, твое общество окажется полезным.

Эрлайл медленно прошел между сослуживцами — те расступались перед ним и глядели, пожалуй, с сочувствием. Кому охота оказаться рядом с этим барончиком? А Ридриху придется.

Впрочем, Отфрид привел отрядный обоз — это было неплохо. К тому же посулил службу после окончания войны — и это неплохо также. Ну а что господа высокомерны и заносчивы — так обычное ведь дело… Солдаты, успевшие за день проголодаться, разобрали запасы из фургонов, плотно поужинали. Против выпивки новый капитан не возражал — толика винца подняла настроение вояк. Местные, осмелев, вышли из укрытий, стали заглядывать в собственные дома. Им не мешали. После штурма прошло достаточно времени, чтобы солдаты утратили кровожадный запал…

Ночью Ридриха разбудил Игмор.

— Идем, только тихо! — шепотом велел барон.

— Куда? — осведомился Эрлайл, подбирая оружие. Спал он в одном из захваченных домов, одетым. Оставалось только сапоги натянуть.

Отфрид не стал отвечать, поглядел, как кузен обувается, и направился к выходу. Минутой позже Ридрих присоединился к нему. Барон зашагал по улице, залитой серебряным светом луны. По дороге, не оборачиваясь, принялся объяснять:

— Сейчас провернем одно дельце, пока все дрыхнут. Мне все равно, но Мервэ почему-то хочет сохранить это в тайне.

— Мервэ? Маршал?

— Да, это его затея. Такое условие он мне поставил… Но я не против. В тайне так в тайне. Даже лучше — потом я всегда смогу пригрозить, что раскрою наш с ним секрет. — Отфрид издал короткий смешок.

Ридриху ничего здесь смешным не казалось, ему хотелось спать, к тому же он подозревал, что грозить маршалу — довольно опасно.

— А что нужно сделать?

— Тебе — самую малость. Всю работу выполню я. Это тоже одно из условий Мервэ. Ты только проследишь, чтобы из дома никто не вышел. Понимаешь? Уйти не должен ни один. Постой-ка, мы пришли. Подожди здесь. — Отфрид, не оборачиваясь, указал место около угла здания, а сам свернул в переулок.

Ридрих выглянул — что станет делать родич? Тот прошелся вдоль довольно большого строения. Дойдя до дверей, замер, прислушиваясь. Что-то барону не понравилось, и он отступил на несколько шагов. Привстал на носки, заглянул в окно (рамы были выломаны), подтянулся, влез на подоконник… исчез внутри. Ридрих наблюдал и прислушивался. Ночной город затаился, замер. Ни звука в округе. Тени затаились среди серебряных лоскутов лунного света, как хищники в засаде.

Минутой позже из окна, в которое проник Игмор, послышался шорох, негромкий стук, вскоре барон появился на пороге. Ридриху показалось, что странные тени выползли из дверного проема следом за родичем и улеглись у его ног, будто псы… Лунный свет стекал с короткого клинка и лужей скапливался у сапог Игмора, среди теней. Барон махнул рукой, Ридрих покинул убежище и направился к кузену. Приблизившись, разглядел, что кургузый меч обильно покрыт кровью, которая стекает в лужу на мостовой. Отфрид спокойным голосом приказал:

— Стой здесь и гляди, чтобы никто не вышел. Я быстро. — С этими словами он опять скрылся в здании.

Ридрих послушно обнажил меч и встал рядом с выходом. Изредка из дома доносились негромкие звуки — невнятные возгласы, возня, мягкий стук падающего тела… Потом послышались осторожные шаги. Вряд ли кузен стал бы так тихонько красться, рассудил рыцарь, и приготовился. Из дома осторожно выглянул человек. Ридрих ухватил незнакомца за ворот, рванул на себя, сдергивая с крыльца. Ударил в висок рукоятью меча — человек обмяк. Ридрих позволил телу соскользнуть наземь. Вскоре возвратился барон — этот шагал уверенно, не таясь.

— Дело сделано, — объявил Игмор. — Что у тебя?

Ридрих указал на неподвижное тело.

— Один? Пытался сбежать? — Отфрид склонился над незнакомцем, разглядывая. — А, оруженосец… Он мог меня видеть.

Барон сорвал с пояса бесчувственного человека кинжал и ткнул в грудь. Оруженосец дернулся и распластался на камнях. Лужица лунного света расплылась по груди мертвеца, соскользнула на мостовую…

— Не думаю, что маршалу так уж мешал дурень Иргес, — задумчиво произнес Игмор, — но так он решил… Мервэ. Что ж, я исполнил свою часть сделки, теперь можно покинуть город.

На следующий день латники Мервэ пригнали несколько десятков оборванцев — Игмору предлагали взять их в отряд. Из неких соображений маршал решил удалить бродяг из Мергена под благовидным предлогом, а не избавиться от них более привычным способом. Должно быть, при дворе считали, что не пришло время проявлять излишнюю жестокость к тем, кто более или менее на стороне короля. Пока что не пришло время.

Как и было обещано, в Мергене войска стояли три дня. Солдаты, покидая по истечении этого срока город, были рады. Трехдневного грабежа им все-таки не позволили: богатый торговый центр был слишком важен короне, чтоб его могли отдать на растерзание наемным головорезам. Погром, длившийся один день и одну ночь, должен запомниться горожанам надолго и вбить в головы верность короне. Его величеству более угодно грабить город самому и на протяжении веков, а посему недопустимо, чтобы его грабили другие, пусть и всего лишь три дня. Est modus in rebus.[73]

По дороге Отфрид наводил порядок в отряде. На марше, разъезжая вдоль колонны, и во время привалов, у костра, барон подзывал то одного, то другого солдата из прежнего Риллонова отряда — отдавал распоряжения, выспрашивал. Ридрих повсюду сопровождал родича — присматривался, прислушивался. Распоряжения юнца оказались вполне здравыми и отличались рассудительностью. Игмор разделил людей на четыре роты, в каждую командиром назначил старика-ветерана. Может, это были не самые сообразительные солдаты, зато они более или менее доверяли друг другу и знали службу. Новичков барон распределил так, что они повсюду оказались в меньшинстве среди старослужащих — теперь чужаки находились под присмотром и не могли собраться для бунта. Наемники подчинялись спокойно: с одной стороны, загадочная фигура их нового командира внушала суеверный страх, с другой — его приказы нельзя было не признать правильными.