Елена Хаецкая - За Синей рекой

– Что значит «относительно»? – осведомилась Гиацинта, морща нос.

– Это значит, что тенями мы, во всяком случае, не станем, – пояснил философ. – Но я не исключаю побочных эффектов.

– А поточнее? – попросила Гиацинта.

– Ничего угрожающего жизни. Ну, например, вырастет чешуя, выпадут волосы…

– Ничего угрожающего? – прошептала Гиацинта.

– Уверяю вас. Я видел немало лысых, наслаждавшихся полным здравием.

– И на чем вы основываете подобные выводы? – спросил Зимородок.

– Насчет лысых? – прищурился Штранден.

– Не валяйте дурака, профессор, – развязно произнес Гловач. – Насчет того, что ничего не угрожает жизни.

– Мои выводы основаны на простых наблюдениях. Животные-литераторы, с творчеством которых мы имели удовольствие познакомиться, всосали свой дар вместе с отравленными водами Красной реки. Изменение забавное, нелепое, но вполне безопасное. Во всяком случае, для их жизни.

– Убедил, – сказал Гловач.

– Ну, знаете… чешуя… – зафыркала Гиацинта.

– К сожалению, здесь решаю не я, – развел руками Штранден.

Наконец взошло солнце.

– Где же все-таки этот пятый? – бормотал Зимородок. – Не нравится мне, что он затаился.

Однако нежить не появлялась.

Плот спустили на воду. Пан Борживой все время держался сзади с саблей наголо.

– Красавец! – Штранден горделиво кивнул на плот.

Мэгг Морриган поглядела на философа с улыбкой. Похоже, плот был первой вещью, которую тот мастерил своими руками.

– Вот он! – закричал Гловач.

Почти прозрачная белая тень взвилась в воздух за спиной у путешественников. Едва касаясь земли, нежить кидалась то вправо, то влево.

– Руби его, руби! – вне себя закричал Зимородок.

– Не говори! под! руку! – задыхаясь, крикнул в ответ пан Борживой.

Несколько раз он пытался достать противника саблей, но тот всегда успевал ускользнуть. Нелюдь промчался над плотом, осыпав своих противников целым градом острых штырей. Зимородок поспешно ставил на лук тетиву. Пан Борживой рядом с ним воинственно размахивал саблей. Штыри вонзались в древесину, пришили к плоту юбку Мэгг Морриган, пробили короб и оцарапали руку Марион.

Целиться в полупрозрачную фигуру, метавшуюся из стороны в сторону, было чрезвычайно трудно. Зимородок потратил впустую две стрелы и только третья пронзила нежить насквозь, и она упала в воду. Зимородок, не раздумывая, прыгнул следом, а Борживой закричал:

– Костер, живо!

Жечь мокрого врага оказалось довольно хлопотным делом. Пришлось немало повозиться. Гловач потом уверял, что натер себе кровавые мозоли, оглушая поленом все время оживающего противника.

Наконец все было позади. Тлеющий костер остался на берегу, а плот медленно пересекал полноводную реку, унося путешественников все дальше в глубь заколдованного королевства.

Глава девятая

– Жаль расставаться с нашим плотом, – сказала Марион, оглядываясь на берег.

– Может быть, мы его еще увидим, – предположила Мэгг Морриган. – Будем возвращаться – и увидим.

– Возвращаться? – Гиацинта нарочито расхохоталась. – Да простит мне Весенняя Фея, не думаю, что кто-нибудь из нас вообще вернется назад!

– До сих пор мы не потеряли ни одного человека, – холодно заметил Зимородок. – Полагаю, и впредь…

Гиацинта громко вздохнула и отвернулась.

– А зачем нам возвращаться, – сказала Марион, – если мы будем жить-поживать в Королевстве Пяти Рек? Вы найдете там свой город, а я выйду замуж за Ольгерда и стану королевой. Может, когда-нибудь во время прогулки мы и приедем сюда… увидим наш старый плот… вспомним путешествие… все наши опасности и приключения…

– Не здесь ли находилась та поляна, куда по весне слетались феи? – Зимородок показал рукой куда-то вперед.

Марион прищурилась:

– Возможно. – И вдруг со счастливой, растерянной улыбкой схватилась за сердце: – Неужели мы сейчас их увидим? Настоящих фей?

– Может быть, – сказал Зимородок. – А что ты так разволновалась?

Девушку поддержал Гловач:

– Ничего удивительного. Феи – это всегда волнующе. Даже когда их встречаешь каждый день. Любая, самая маленькая, самая незначительная феечка удивительным образом изменяет мир вокруг себя. В очень слабой степени этим свойством обладает музыка. Я бы так сказал: фея – это музыка в обличии прекрасной женщины!

Девица Гиацинта с громким горловым смехом неожиданно подскочила к Гловачу и провела ладонями по его щекам.

– Ой, а раскраснелся-то как! – закричала она. – И глаза блестят! Что это у тебя глаза блестят? Слезу пустил?

– Отстань, – отбивался Гловач. – Что ты в этом понимаешь, гарпия? Я музыкант!

– Да ладно, не обижайся ты, – примирительно сказала Гиацинта.

– Тише! – оборвал их Зимородок. – Сюда кто-то бежит!

Действительно вскоре все услышали треск ломаемых сучьев, и на поляну выбежал олень. Это был красавец с ветвистыми рогами и царственной осанкой. Солнце ярко освещало его. Он на миг остановился, топча собственную тень, затем одним прыжком скрылся в чаще.

Вслед за ним на поляну вырвалась свора прекрасных борзых, стремительных и тонких. В беззвучном лае они разевали свои узкие пасти. На путешественников собаки не обратили никакого внимания. Не заметили их и охотники, которые появились несколькими мгновениями спустя.

– Тени! – шепнула Марион. – Вот они, тени!

Роскошно одетые рыцари и дамы с печальными истонченными лицами сидели как влитые на своих лошадях. Сквозь их изящные тела проступали очертания деревьев, кустов, травы… Казалось, охота не доставляет им ни малейшего удовольствия. Они делали то, что умели и к чему привыкли, давно позабыв о значении и смысле своих поступков. Один из них поднял арбалет… Еще миг – и кавалькада исчезла.

Некоторое время путешественники стояли как громом пораженные.

Молчание нарушил Штранден, заговорив с подчеркнутой грубостью:

– Водички, стало быть, из местных водоемов попили – и готово дело!

Кандела как-то страшно всхлипнул.

Философ усмехнулся:

– Кажется, наш законопослушный друг несколько напуган.

– А я не вижу смысла притворяться! – выкрикнул Кандела. – Я не лицемер! И не говорите, что вас это не испугало!

– Знаете, как бы я поставил вопрос? – заговорил Штранден. – Важно знать: те ли это люди, которых двести лет назад сгубил Огнедум, или же это, так сказать, свежие жертвы из новых поколений?

– Ну, вряд ли вы отыщете эксперта, способного опознать людей, живших двести лет назад, – ядовито заметил Кандела.

– А жаль, – вздохнул Штранден. – Это существенно упростило бы нам задачу. Если жертвы свежие, то воду здесь пить действительно небезопасно. Если же нет, то сохраняется надежда на сравнительную чистоту местных водоемов.