Татьяна Устименко - Суета вокруг кота

— Да вы садитесь, не стесняйтесь, будьте как дома! — засуетился наш хозяин, выдвигая из-под стола табуреточку и предлагая ее коту.

Маврикий не заставил долго себя упрашивать, с табуретки запрыгнул прямо на стол и по уши вгрызся в вышеупомянутое фуа-гра. Несколько последующих минут до нас с Бубликом доносились лишь упоенное кошачье мурлыканье и громкий стук тарелок.

— Может, вы все-таки посвятите меня в подробности ваших приключений? — почти жалобно попросил толстяк, завороженно наблюдающий за вовсю уписывающим наш ужин котом. — Я, конечно, уже много чего знаю от брата, но такое… — Он шокированно схватился за сердце и замолчал.

Я одарила толстяка сочувствующим взглядом, побаиваясь, как бы того не хватил удар, пригубила бокал с вином — дабы смочить горло, и заговорила…

ГЛАВА 10

— Невероятно! — потрясенно вопил Бублик, от избытка чувств неуклюже бегая по комнате и ероша свои жидкие волосенки. — Колоссально, грандиозно, уму непостижимо!

— Чего тут постигать-то? — невнятно пробурчал сидящий в центре стола Маврикий, усиленно умывающийся после сытного ужина. — Подумаешь: обычный говорящий кот, обычные эльфы… Делов-то!

— И вовсе не «делов-то», а дело всей моей жизни! — с чувством поправил кота Бублик, остановился, шумно выдохнул и уселся на стул. — Значит, бабушка не ошиблась — вы все-таки существуете!

— Бабушка? — удивленно приподняла бровь я. — Та самая, про которую мне Кирилл рассказал?

— Вернее, прапрабабка, — поспешил уточнить толстяк. — Видите ли, милая барышня, она и в самом деле была ведьмой. А точнее, как сейчас модно говорить — экстрасенсом. Общалась с потусторонними силами и все прочее. В браке она не взяла себе фамилию мужа — Сидоров, а оставила свою собственную. Дескать, колдовская сила передается у них в роду из поколения в поколение, изменять ей негоже, поэтому и осталась бабка Маланьей Васильевной Бубликовой, даже будучи законной женой богатого золотопромышленника Порфирия Силантьевича Сидорова. Да и не любила она его, умную Маланью лишь деньги мужнины интересовали…

— Ничего удивительного, — равнодушно пожала плечами я. — У нас тоже встречаются браки, которые заключают сугубо из корыстных соображений…

— Да ты не перебивай, а дальше слушай, — недовольно поморщился Бублик. — Пообещала Маланья зажиточному жениху приворожить еще больший успех в бизнесе, рост капиталов, тем его и взяла. И он ее не любил, хотя детишки у них и народились. Дед ведь был красавцем писаным — рост гренадерский, косая сажень в плечах, девки на него сами вешались. А невзрачную Маланью, кроме ума, Бог ничем больше не наградил. Вот и получился у них типичный мезальянс. Зато мужнины деньги бабка использовала с толком. Книги редкие собирала, по разным загадочным скитам и монастырям ездила, вещицы особенные покупала. А искала она, с помощью своей ведьмовской силы, одно потаенное место, да не нашла. И называлось то место Вратами вечной жизни…

— И эта туда же! — возмущенно покривилась я. — Больная на всю голову баба, на пару с Айвалин…

— С Айвалин я пять лет назад познакомился, — кивнул Бублик. — И с тех пор жрица богини Морриган стала моим злейшим врагом и соперницей. А причина в том, что еще в подростковом возрасте я нашел на чердаке нашей дачи давно всеми позабытый сундук с книгами и записями бабки Маланьи. И портрет ее старинный. И тут выяснилось, что мы с прапрабабкой буквально одно лицо. Вот, сама убедись. — Он снял с шеи и подал мне овальный медальон.

Я с интересом взглянула. С небольшой костяной пластинки на меня сурово взирала черноволосая, очень полная женщина с неприятными, глубоко прорезанными носогубными складками. Меловая кожа, бурдюками свисающие щеки, холодно-отчужденные глаза-бусинки… И впрямь, если не брать в расчет бубликом выпирающие губы ее праправнука, сходство поразительное.

— А сама Маланья сейчас где? — необдуманно спросила я и тут же спохватилась — ах да, та хоть и звалась ведьмой, но бессмертием точно не обладала…

— Как это — где? — вполне естественно отреагировал на мой глупый вопрос Бублик. — Померла давно уже. Я иногда ее могилу навещаю. Очень уж то кладбище странное… Тянет меня на него, что ли…

— Тянет? — В моей душе звякнул колокольчик странного предчувствия и тут же затих.

— Тянет! — подтвердил Павел. — Вот поэтому я взял себе бабкину фамилию Бубликов и стал продолжателем ее дела, — похвастался толстяк, пряча семейную реликвию обратно под рубашку. — И знаешь, премного с тех пор в нем продвинулся!

— Нашли Врата? — недоверчиво предположила я.

— Нет, — разочарованно признался Бублик. — И Айвалин пока не нашла, хотя ищет не в пример дольше меня. Ну да ничего, я их все равно найду, ибо я по натуре — борец!

— Ага, а по фигуре — борец сумо! — насмешливо уточнил кот.

Бублик показал ему кулак.

— Зато теперь у меня имеются все шансы на успех, ведь ты мне поможешь? — И он выжидательно уставился на меня.

— Да чем же? — обескураженно развела руками я. — Я уже и Айвалин об этом говорила — не знаю я ничего. Сама домой попасть не могу!..

— Ой, врешь, красавица! — лукаво усмехнулся Бублик, грозя мне пальцем. — Этих Врат на земле несколько. Я в этом уверен. Первые — знаменитый Бермудский треугольник в Атлантическом океане. Вторые — в американской пустыне Невада. Третьи — священный колодец Чичен-Ицы в Мексике. Четвертые — зловещая гора мертвецов Холатчахль. И последние, пятые — где-то у нас, здесь, на Среднем Урале.

— И почему вы так убеждены в своей правоте? — скептично спросила я.

— А вот почему… Смотри, лично на раскопках нашел. — Бублик вынул из кармана пиджака и подал мне какой-то предмет. — Ты ведь и сама в курсе, что это такое…

В курсе? Я бездумно приняла поданную мне вещицу, присмотрелась к ней повнимательнее, вскрикнула от отвращения, чуть ее не уронила и, не сумев скрыть дрожи в руках, побыстрее положила на стол. Лишь бы больше к ней не прикасаться! Да еще бы мне не знать, что это за гадость! Видела подобное на картинках в наших старинных манускриптах. Самый страшный ужас моего мира, самая древняя ее мерзость… И где Бублик умудрился такое откопать? Я невольно задалась этим вопросом, ибо толстяк дал мне небольшую, в палец величиной, статуэтку из дымчато-серого камня. Фигурку с грубо прорисованными, схематичными чертами, изображающую человека, с головы до пят закутанного в длинный плащ. Голову статуэтки покрывал капюшон, оставляя открытым лишь лицо. И все бы ничего, да вот только это самое лицо было совсем не человеческое — безобразная морда с выпуклыми круглыми глазами и длинным птичьим клювом, хищно загнутым вниз. И веяло от фигурки таким первобытным, всепожирающим ужасом, что я до крови прикусила нижнюю губу, едва удерживая рвущийся изо рта крик…