Александр Прозоров - Заклинатель

– Богом вам клянусь, други, не по моей хитрости, не по моему попущению али обману сие случилося. Ничем я не старался, сильно не выделял. Сами знаете, всех вас сзывал на то честно, не я – государь выглядывал, избирал, волю свою объявлял. Не моя, во всем его воля! И вас, клянусь, никак не забуду, завсегда другом для вас останусь, завсегда двери мои для вас открыты будут… – Боярин снова осенил себя знамением и так стукнулся лбом в пол, что тафья слетела с гладко бритой головы и упала на мореные сосновые половицы.

– Да что случилось-то, Ваня? – повскакивали со своих мест гости. – Друже, ты чего?

– Племянницу мою государь в невесты свои избрал. Дочь сестры моей вдовой и окольничего Романа Юрьевича, сиротинушку нашу, скромницу Анастасию, и уже день венчания назначил, на день святых Симеона и Анны[32 – 16 февраля.]. Настя моя, бояре, царицей станет! Настюшка!

– У-у-у-у, боярин, ты попал, – первым нашелся, что ответить, Андрей. – С тебя, как с виноватого, и угощение. Поздравляю. Чего молчите? Долгих лет царице будущей Анастасии! И детей, главное, побольше…

После этого и остальные начали наперебой поздравлять нового царского родственника, дружно осушили братчину. Тогда хозяин наполнил ее терпкой французской мальвазией – ее опять осушили, налили и пустили по кругу в третий раз. Кошкин приказал ключнику отпереть погреба и тащить на стол все, что там есть, да и в людской напоить и накормить всех до отвала. Холопы повеселели, быстро расчистили стол, заставили его новыми яствами, братчину снова наполнили вином до краев…

… В общем, проснулся Андрей под скамейкой. Единственным утешением служило то, что точно такую же постель избрали для себя почти все бояре, что сошлись вчера в праздничном пиру.

Зверев ни в торжествах, ни в их подготовке не участвовал. Он сразу понял, что в любом случае тот, кто носит фамилию Лисьин, останется где-то в самых дальних, задних рядах что на пиру, что в храме на венчании, что в торжественной процессии. Ни сам ничего не увидишь, ни себя не покажешь. Так какой смысл толкаться? Пересказы он получит и так, не выходя из дома.

То есть из дома он, конечно, выходил. Но в Кремль не ездил. Благодаря отъезду части гостей Кошкин вернул на освободившиеся места коней и холопов своих великолукских друзей – а потому Андрей ранним, ранним утром поднимался в седло и мчался за город, в заснеженные поля Подмосковья, исчерченные цепочками лисьих и заячьих следов, к наводненным зверьем и птицами лесам. По вечерам он возвращался веселый и довольный, привозя то нескольких, сбитых на скаку кистенем, зайцев, то сраженного стрелой глухаря, то косулю, а то и кабанчика. Лис, барсуков, белок да колонков он не брал. Есть в них нечего, а снимать шкуру Зверев пока еще не научился.

Несколько раз его добычу подавали на общий стол – запеченного целиком кабана или косули как раз хватало, чтобы заморить червячка, для всей честной компании, – но большей частью отданная в руки холопов дичь просто бесследно исчезала где-то в бездонной утробе здешней кухни.

В день свадьбы по всему городу опять звенели колокола. Но, к счастью, только один день. Единственным днем ограничились и всенародные гулянья. Однако понятно было, что такое событие, такие хлопоты не могли не выбить Ивана Кошкина из колеи. Поэтому Зверев подождал еще неделю, прежде чем напомнил хозяину дома о своем предупреждении уже почти месячной давности:

– Не пора ли поискать спокойное место, боярин? Для себя, для добра. Для государя с молодой женой.

– Ты о чем, друже? – не понял застигнутый им возле конюшни Кошкин.

– Забыл уже, боярин, о чем я тебе перед венчанием на царство сказывал? После свадьбы вскорости пожар будет. Страшный. А потом великого князя попытаются убить.

– Отчего ты так решил?

– Сон видел, – пожал плечами Андрей. – Разве ты забыл, боярин Иван, что я иногда сны вещие вижу? Нехорошие…

– Угу… – На чело царского родственника наползла тень тревожной думы. – Счастлив больно государь, от жены своей ни на час отойти не в силах, про дела все забыл…

– Так и пускай жизни радуется, боярин. Ты их за город куда-нибудь вывези. Там и воздух чище, и вони городской не ощущается, и шума меньше… – посоветовал Зверев. – И про свое добро тоже не забудь. Коней, людей, скотину выведи. Жалко ведь будет, коли угорят.

– Угу… – задумчиво сдвинул брови Кошкин. – В селе Воробьевом, помню, путевой дворец стоял. Его еще великий князь Василий Дмитриевич ставил. Обветшал ныне, мыслю…

– Извини, боярин, – сухо заметил Андрей, – но на обдумывание у тебя времени не осталось. Про точный день я не ведаю, но не позже, чем через три недели после свадьбы все случиться должно. И вели холопам без брони и поддоспешников более не ходить. Лучше немного перестраховаться, чем убитым быть, не правда ль?

– Сегодня же туда ключника царского отправлю. На волю государеву сошлюсь.

– Это мудрая мысль, – кивнул Зверев.

– Спасибо, что напомнил, – приложил руку к груди хозяин дома и свернул в конюшню.

– Гореть ведь все будет, – припомнил свои видения в зеркале Велеса Андрей. – Ужасно гореть… Просто кошмар.

Он знал про будущую беду, знал про надвигающийся ужас, смерть, муки, разорение. Но что он мог поделать? Объяви он про неизбежную катастрофу – сперва не поверят, а потом его же в ней и обвинят. Откуда знать мог, коли не сам поджигал? Это члены братчины знают, как его «сон» в прошлый раз спас государя от покушения. А остальные…

– Никита, хватит спать! – крикнул он в конюшню. – Вижу, твои сапоги из сена торчат. Гнедого мне оседлай, скоро выйду.

Переодевшись в нарядный кафтан, он помчался к Кремлю, от него свернул вправо, вспоминая путь, которым вез его Михайло Воротынский. Найдя нужный двор, спешился, постучал рукоятью хлыста в ворота. Через несколько минут приотворилось лишь окошко на калитке:

– Кого там Бог в неурочное время? – спросил через нее недовольный подворник.

– Беги к князю, скажи, боярин Андрей Лисьин приехал. Увидеть желает по срочной надобности.

– Отдыхает ныне князь после трапезы. Недосуг ему…

– Тебе кишки на столб намотать, смерд? – хлестнул плетью по окошку Зверев. – Ты кто такой, чтобы за господина своего дела столь важные решать? Беги, тебе сказано, к князю. И если через пять минут не вернешься, я тебя на кол посажу.

– Пуганые мы, пуганые, – негромко, но вполне ясно отозвались со двора. – Бегай тут из-за каждого, князя тревожь…

Но судя по тому, что шаги удалялись, привратник все же отправился к хозяину.

Ждать пришлось почти четверть часа. Потом ворота все же отворились, Андрей увидел ожидающего его на крыльце князя в тяжелой московской шубе, с посохом, а чуть позади – укутанную в платки княгиню в объемном охабне. Женщина держала в руках деревянный ковшик. Похоже, его собирались встречать со всем почетом и уважением.