Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле (СИ) - Анна Кривенко
Я отшатнулась, в шоке открыв рот.
— Ворон??? Так это ты???
В голове всё перемешалось. Значит, преподобный все-таки мертв, и это Ворон притворился им???
— Мое настоящее имя Келан, сын Железного Когтя, — начал молодой человек приглушенно, не разрывая зрительного контакта со мной. — Несколько лет назад я поссорился с отцом только по одной причине: я хотел стать священником и принести религию в наш стан, но вождь категорически отказался. И тогда я покинул наш народ. Перебравшись в столицу, тут же поступил в семинарию, и меня приняли. А всё потому, что я совсем не походил на горца. На самым деле… — Ворон снова коснулся мочки уха, и чернота стала стремительно сползать с его облика, как туман. — На самом деле нетипичная для горцев внешность досталась мне от матери….
Я смотрела на его сияющий облик и не могла вместить всего. Значит… на самом деле черные волосы и зеленые глаза — это всего лишь иллюзия??? Золото волос снова засияло вокруг его головы…
— Моя мать была украдена отцом, когда ей едва стукнуло шестнадцать. Он женился на ней, хотя она его ненавидела всей душой. Потом родился я. На удивление, я был таким же светловолосым и сероглазым, как и она, хотя обычно кровь горцев пересиливала в таких детях. Кто-то даже засомневался в том, что я сын вождя. Из-за этого мне постоянно приходилось доказывать свою состоятельность перед соплеменниками. Более того, многие были настроены против меня. И тогда отец принёс мне один артефакт. Довольно-таки редкий для этих мест артефакт иллюзии. «Надень эту личину и больше никогда её не снимай», — потребовал он. Когда в последующие дни я вышел к своим соплеменникам с чёрными волосами и зелёными глазами, как у отца, многие уверились, что я действительно принадлежу к клану Железного Когтя и являюсь его отпрыском. Они узрели в этом действие родовой магии и оставили меня в покое. Больше я не снимал иллюзию ровно до того момента, пока не ушёл из дома. Столица же встретила меня с распростертыми объятьями, потому что я деактивировал артефакт. Светлые волосы и белая кожа помогли мне с лёгкостью поступить в семинарию.
— Почему ты выбрал именно семинарию? — прервала его я, хотя это был не самый важный вопрос, который я хотела бы задать. Ксандер или Ворон — даже не знала, как его теперь называть — пожал плечами и слегка улыбнулся.
— Моя мать была очень религиозна, а я любил её. Для меня её религия всегда была островком чего-то родного. Поэтому я хотел стать частью её мира, и я стал. Мне удалось достичь высоких успехов всего за несколько лет. На сегодняшний день я первый помощник преосвященнейшего Ултара…
Я совсем растерялась, но продолжила:
— Почему-то ты инсценировал свою смерть? Для чего вновь появился в образе Ворона? А еще почему… — я запнулась, потому что дальнейшие слова было неловко произносить. Мне хотелось спросить: почему ты поцеловал меня и собрался на мне жениться, если ты священник???
Тут же помрачнела, приняв прежние неприятные подозрения. Губы поджались, и я посмотрела ему лицо жёстко и строго.
— Давай начистоту, — произнесла я, стараясь не впадать в гнев, но тон оказался ледяным. — Больше всего на свете я ненавижу ложь. Скажи правду: зачем нужен был этот спектакль с Вороном и со свадьбой? Ты ведь не собирался на мне жениться, правда? Ты священник, у тебя серьёзная должность. Это была просто игра, ведь так?
— Нет, — неожиданно ответил Ксандер. — Это не было игрой от начала до конца.
Эти слова выбили меня из колеи, но преподобный поспешно продолжил:
— Моя жизнь была устроена вполне благополучно до того момента, пока я не попал в это поместье, — в серых глазах молодого человека зажёгся странный свет — мечтательный и мягкий. Я залюбовалась им. Так хотелось остановить мгновение и просто стоять напротив него, наблюдая за яркими эмоциями, отражающимися на светлом лице. Но для этого надо было бы уничтожить боль, которая поселилась в глубине сердца…
— Моя жизнь перевернулась в тот день, когда я увидел тебя, Евангелина, — продолжил он, а я безумно удивилась. — Да, не смотри на меня так недоверчиво. Ты произвела на меня гораздо большее впечатление, чем можешь себе представить. Я понял, что моя устроенная и благонадёжная жизнь оказалась под угрозой. Даже преподобный Ултар заметил, что со мной что-то происходит, а я всё не мог успокоиться. Впервые за много лет меня так заинтересовала женщина. Я ведь принял обет безбрачия совершенно серьёзно. С такими вещами не шутят. Я был увлечён своим служением и собирался быть священником до конца своих дней, хотя… хотя иногда меня начинала одолевать тоска. Да, мне отчаянно не хватало свободы, которой обладают горцы, и я не мог удержаться: периодически посещал родные места в обличье Ворона и оставался там на два-три месяца, жертвуя репутацией ради таких отлучек. Соплеменники думали, что я шпионю за врагами, находясь так подолгу в столице, и я их не разубеждал. Так и жил на два мира, разрываясь на части. А ты… — голос Ксандера опустился до шепота, — ты заставила чашу весов качнуться на одну-единственную сторону…
Меня ошеломляло каждое его слово. Сердце в груди замирало, а потом начинало колотиться с настоящим безумием. Я настолько важна для него??? Разве такое возможно??? Но радость, робко рождающаяся в груди, начинала постепенно затапливать мое естество…
— Я не смог удержаться и прибыл в ваше поместье, чтобы понять, кто ты такая и разгадать причины столь масштабного влияния на меня. А вдруг ты действительно ведьма, которая приворожила несчастного священника? — Ксандер широко улыбнулся и посмотрел на меня с такой любовью, что у меня закружилась голова. — Но чем дольше я наблюдал, тем больше понимал, что это не так. Ты просто уникальна! Сама по себе…
Мои щеки пылали от таких ярких слов и комплиментов. Никто и никогда ещё не говорил обо мнетак. Сердце отчаянно хотело ему верить.
— Именно в тот период я узнал, что в темницах графа Орсини томятся мои соотечественники, — добавил преподобный, и на его лице промелькнула тень тревоги. — Среди них были мои родственники и старые друзья. Я не мог остаться в стороне. А когда однажды ко мне подоспел посланец от отца и попросил помочь освободить наших людей, я не смог отказаться. Вступать в битву я не собирался — своим местом священника я очень дорожил. Но всё вышло из-под контроля. Потом я засветился
