Андрей Егоров - Путешествие Черного Жака

К тому времени Ракрут де Мирт, который соображал намного быстрее Поскервиля, успел закрыть дубовую дверь и задвинуть засов, так что когда Поскервиль врезался в тяжелые створки, дверь вздрогнула, но выдержала его напор. Мы замерли, припав к ее дубовой поверхности, и поглядывали друг на друга, стараясь перевести дыхание.

— Невеселая ситуация, — сказал де Мирт, немного покачиваясь на неестественно длинных ногах.

— Мне тоже так кажется. Какие наши действия?

Второй удар не заставил себя долго ждать. Дверь слетела с петель и рухнула на пол, резкая боль отдалась в плече, я потерял равновесие, и меня отшвырнуло далеко в сторону. В дверном проеме немедленно появился взбешенный оказанным ему сопротивлением Поскервиль.

— Советую вам подчиниться, примитивные существа! — яростно выкрикнул он.

В то же мгновение ему на плечи упал верный демон Луксор.

— Бегите, — проорал он, — я держу его. Кажется, он меня боится.

Мы не заставили упрашивать себя дважды и стремительно кинулись прочь.

— Надо выбраться во двор, — прокричал на бегу де Мирт, — кто знает, быть может, он не выносит дневного света.

Мы бегом пересекли темный холл и вырвались на свет. Почти слетев с крыльца и отбежав от него на несколько десятков шагов, мы замерли. Ни я, ни де Мирт не знали, что предпринять.

Над Кадратом висели тяжелые свинцовые тучи, накрапывал мелкий дождь, в воздухе было сыро.

Поскервиль появился через несколько мгновений, он что-то тащил за собой. Когда он выбрался на крыльцо, я с ужасом понял, что пустая оболочка и обглоданный череп — все, что осталось от демона Луксоре.

— Я выпил его, — прочавкал Поскервиль, — он был сладкий, хотя очень глупый.

Предположение Ракрута де Мирта о том, что коллекционер душ не выносит дневного света, похоже, оказалось неверным. Поскервиль явно испытывай удовольствие от сырой погоды. Он сделал несколько шагов, задрал к небу то, что служило ему лицом, и некоторое время смотрел в серое небо, покрякивая от удовольствия.

— Хорошая погода, — сообщил он нам через некоторое время.

— Мне тоже нравится, — зачем-то сказал я.

— Хорошая погода, чтобы умереть. — Поскервиль двинулся в нашу сторону, делая непонятные пассы липкими руками.

На меня вдруг нашло непонятное оцепенение и сонливость. Похоже, то же самое происходило и с Рекрутом де Миртом. Он вдруг стал меньше ростом, на лбу его набухла темная вена, а на лице проступила усталость. Поскервиль медленно шел к нам, продолжая делать пассы. Он был уже на расстоянии вытянутой руки, когда я заметил, что на его фигуру легла смутная тень. Адское создание продолжало двигаться к нам, убаюкивая нас движениями рук, внушая покой нашему сознанию. Подобным образом действуют пауки: они впрыскивают своим жертвам яд, чтобы не те дергались, а потом спокойно пожирают добычу. Именно таким образом он справился с огромным мускулистым Луксором. Тень между тем увеличилась, и Поскервиль заметил ее, он слегка приподнял свою тинистую голову. Стремительно упавший с небес силуэт обрушился на него всей массой, припечатал его к земле и смял. Посланец адских пределов не успел даже вскрикнуть, он только пискнул, когда толстое жало вошло в его хребет и зеленоватая жидкость стала быстро утекать из массивного тела вместе с жизненной энергией.

— Комар алхимика Аларика, — вскричал я.

«Откуда он здесь взялся? Неужели выслеживал меня все это время?!»

Комар все пил и пил, впитывая в себя сок, составлявший естество Поскервиля. Насытившись, насекомое, серое брюшко которого стало отчетливо просвечивать зеленью, попыталось взлететь, но, похоже, слишком отяжелело. С тонким жужжанием комар подпрыгнул и снова приземлился. Потом в его организме стало что-то происходить. Брюшко вдруг пошло волдырями и стало все больше раздуваться, жидкость внутри приобрела бурую окраску. Комар жалобно пискнул, затем, не выдержав напора адской крови, брюшко затрещало и взорвалось, исторгнув водопад мерзкой жижи — все, что осталось от Поскервиля.

Оцепенения как не бывало… После гибели адского посланца оно мгновенно оставило меня. Я обернулся к Ракруту де Мирту.

— Неужели все закончилось? — пробормотал он. — Такого, как он, я еще не видел.

Из замка появилась Морена, ее крылья безжизненно висели за спиной. Она кинулась к останкам Луксора и замерла возле них, как мне показалось, с большой скорбью. Потом слезы покатились из ее больших глаз, Морена закричала. Наверное, между ними что-то было. Впрочем, де Мирт, кажется, не сильно препятствовал любовным приключениям дамочки, он давал ей полную свободу.

— Чем рыдать, — бросил он ей, решительно поднимаясь по каменным ступеням, — давай-ка приберись тут. Трупы зароешь на кладбище.

Он махнул рукой в ту сторону, где из земли беспорядочно торчали стертые каменные плиты.

— Пойдем со мной, Жак, мне кажется, нам надо выпить.

— А она, ей не надо выпить? — Я в нерешительности остановился.

— Женщины — крепкие существа, им психологическая разрядка не нужна.

Что он имел в виду, я понял ближе к вечеру, когда увидел, как недавно зарывшая на кладбище останки Луксора, комара и Поскервиля Морена удивительно легко танцует между засохшими деревьями, иногда вспархивая вверх. Она что-то напевала и кружилась, совершенно позабыв о происшедшей недавно трагедии.

— Женщины… — Ракрут де Мирт положил мне руку на плечо. — Если бы нас всех не стало, она точно так же кружилась бы там.

Я почувствовал, как по моей коже пробежал холодок.

Кошмар одиннадцатый

Лесные разбойники

Одна голова хорошо, а две хуже.

Ракрут указал мне путь, по которому проще всего было добраться до цивилизованных мест.

После смерти Луксора от рук отвратительного Поскервиля он постоянно пребывал в самом плохом расположении духа. Демон с острова был одним из лучших его друзей, и, несмотря на темную душу и редкую черствость по отношению к друзьям, де Мирт, очевидно, сильно переживал утрату.

Когда я объявил о своем желании убраться восвояси из этих мрачных мест, он почти не выразил удивления. «Что ты только там забыл? Не понимаю я тебя… Пожил бы у меня несколько месяцев. А, впрочем, дамочки…»

Морена по его просьбе некоторое время вела меня по лесу, провожала. Она следила за тем, чтобы со мной ничего не случилось. Наконец мы вышли на освещенную солнцем прогалину — болото здесь уступало место сухому дерну, и впереди была хорошо различима утоптанная кем-то дорога.

— Отсюда уже не так далеко до чистых от проклятия мест, — грустно сказала она. — Эту дорогу мы специально создали, чтобы она вела к нам людей… а то скучно, знаешь ли… а так кто-нибудь зайдет — мы повеселимся.