Принцесса пепла - Лора Себастьян
Сёрен качает головой и принужденно улыбается.
— Отец стал кайзером не потому, что был добрым, и вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.
— А я, признаться, думала, что он стал кайзером, потому что родился в правильной семье.
Сёрен косится на меня с недоумением.
— Он был третьим сыном. Разве вы не слышали ту историю?
— Ваша матушка рассказала мне о своей свадьбе. Вы об этом? — спрашиваю я, хмуря брови.
Кайзерина сказала, что кайзер убил своих брать-ев и сестер, но мне почему-то казалось, что они бы-ли младше его. Обычно вторые или третьи сыновья жаждут внимания и любви окружающих или же все-ми силами пытаются отойти на второй план. Кайзер выбрал третий путь. Он владеет землей, по которой ходит, и воздухом, которым дышит. Наверное, у не-го врожденная жажда власти.
Сёрен пожимает плечами.
— Если мой отец чего-то хочет, он это получает, а всё остальное гори синим пламенем.
Слова принца меня шокируют. Никто не смеет так отзываться о кайзере, и уж точно я не ожидала тако-го от Сёрена. Пусть они с кайзером и не близки, но это же его отец. Я-то считала, что настроить Сёрена против кайзера будет трудно, а оказывается, полови-на дела уже сделана.
— Как капитан этого прекрасного судна, я имею право устанавливать некоторые правила, — заявляет вдруг Сёрен, довольно громко вздыхая и этим выры-вая меня из задумчивости.
— Правила? — переспрашиваю я, приподнимая бровь.
— Ну, одно правило, — поправляется принц. — Больше никаких разговоров о моем отце.
Я смеюсь, а сама лихорадочно соображаю, как бы половчее направить неприязнь Сёрена к отцу в нуж-ное русло и использовать в собственных целях. Впро-
чем, у меня еще будет время это обдумать, а сегодня ночью мне просто нужно быть девушкой, которая от-правилась на прогулку под парусом с понравившимся ей юношей. Нужно быть Торой.
— Мне нравится это правило, — соглашаюсь я, с удивлением осознавая, что так оно и есть. Следова-ло бы вытянуть из Сёрена больше информации, но соблазн поболтать о чем-то, не омраченном тенью кайзера, слишком велик. — А что будет с нарушите-лем этого правила?
Выражение его лица смягчается, на губах появля-ется слабая улыбка.
— Ну, здесь есть доска, — говорит он.
Он открывает плетеную корзину и достает бутыл-ку вина. — А вот стаканов нет.
Я смеюсь и тоже сажусь.
— Какое варварство.
— Доска или отсутствие стаканов? — спрашивает принц и зубами вытаскивает пробку.
Я делаю вид, что задумываюсь.
— Отсутствие стаканов. С доской, я полагаю, еще можно смириться.— Сёрен передает мне откры-тую бутылку, и я делаю маленький глоток, после чего возвращаю бутыль принцу. Я едва пригубила, пото-му что нужно сохранять ясный рассудок. — Что еще у вас есть? — интересуюсь я, глядя на корзину.
Сёрен основательно прикладывается к бутыли, потом опять передает ее мне и принимается копаться в кор-зине. Он извлекает оттуда посыпанный кокосовой стружкой пирог, еще теплый после печи, и две вилки.
— Вилки! — восторженно восклицаю я, хлопая в ладоши. — Если бы вы не захватили вилки, думаю, я с радостью прогулялась бы по доске.
Сёрен протягивает мне прибор, но когда я пытаюсь его взять, отдергивает руку.
— Только пообещайте, что не будете пытаться меня ею ткнуть, — просит он. Это просто шутка, но меня охватывает острое чувство вины.
— Не глупите, — поддразниваю я его. — Если я вас тут убью, как потом доберусь до берега?
Сёрен улыбается и отдает мне вилку. Наверное, я никогда еще не пробовала ничего вкуснее, хотя не уверена, что дело в пироге, скорее, на меня действует всё сразу — океан, ощущение свободы, то, как смо-трит на меня Сёрен. Пирога хватило бы по меньшей мере на четверых едоков, однако мы проглатываем его в мгновение ока — остаются только крошки. Мы оба объелись и теперь лежим на одеяле, голова к го-лове, глядя на звезды.
Как, оказывается, просто притворяться девуш-кой, которой нравится Сёрен. Интересно, насколько я притворяюсь, а в какой степени действительно ис-пытываю симпатию? Находясь рядом с ним, говоря то, что не следует говорить, я чувствую себя так есте-ственно, это словно глоток свежего воздуха.
Наверное, Сёрен тоже испытывает нечто подоб-ное, потому что спрашивает:
— Как будет по-астрейски «пирог»?
Это опасный вопрос. После Вторжения меня би-ли всякий раз, стоило мне заговорить по-астрейски. Пощечина, удар кулаком по ребрам, от которого не-пременно останется синяк, вышибающий дух пинок в живот. Я не знала ни слова по-кейловаксиански, но быстро училась. Одно дело говорить по-астрей-ски с моими новыми Тенями, и совсем другое — по-пасться в ловушку, расставленную кейловаксианским принцем. Однако Сёрен смотрит на меня открыто и бесхитростно.
— Крэйя, — отвечаю я после секундного молчания и тут же хмурюсь. — Хотя нет, неправильно. Этим
словом называли пирожные, обычно лимонные или с апельсином, их подавали чаще. А это, наверное, на-зывается. .. — Я пытаюсь вспомнить позабытое сло-во. Мне не часто доводилось есть шоколадные пиро-ги — раз или два, насколько я помню. —Дарайя, — наконец выдаю я.
—Дараия, — повторяет Сёрен с чудовищным ак-центом. — А «вино»?
Я беру в руки бутылку. Вино легкое и бодрящее, однако, хоть я и выпила в два раза меньше Сёрена, в голове у меня уже слегка шумит.
— Винтэ, — говорю я. — А конкретно это вино будет «пала винтэ». Будь оно красным, нужно было бы сказать «роэж винтэ».
— «Пала винтэ». — Принц берет бутыль у меня из рук и делает еще один глоток. — А «корабль»?
— Баут.
— «Ветер»?
— Озамини. Нашу богиню воздуха звали Озам, этим объясняется происхождение слова.
— «Волосы»? — Принц протягивает руку, касает-ся моих волос и наматывает на палец темный локон. Я завороженно за ним наблюдаю и придвигаюсь бли-же. Это чувства Торы, они не могут принадлежать мне, правда?
— Фолти, — отвечаю я через секунду.
— «Океан»?
Я чувствую его дыхание на своей щеке, его лицо заслоняет небо, звезды, луну. Я вижу только Сёрена.
— Сьютана, — шепчу я. — Это слово, как и «оза-мини», произошло от имени богини, нашей богини воды Сьюты.
— Поцелуй?
Он смотрит мне в глаза, не отрываясь.
Я сглатываю.
— Амине.
— Амине, — повторяет Сёрен, смакуя каждый слог.
Мне следовало быть готовой к тому, что он меня поцелует, хоть опыта у меня и ничтожно мало,
