Змей сбрасывает шкуру - Ellerillen
Просыпался несколько раз, уже к утру наконец уснув нормально - крепко и без сновидений.
Днём, на удивление, стало только хуже. Взгляд сам собой цеплялся за берега реки, я высматривал что-то знакомое и подспудно боялся найти приметные места из чужой памяти. Отвлечься и просто греться на солнце не выходило, чужая память тревожила мои мысли и брала верх над душевными порывами. Это было очень странно, и мне с трудом удавалось контролировать их. Перестанешь прилагать осознанное усилие и взгляд снова начинает шарить в поисках чего-то знакомого, а душу щемит от болезненной тоски. Похоже, из-за неопытности правильно переварить чужие воспоминания у меня не вышло.
Или наоборот? Я справился слишком хорошо и они и правда стали моими?
Помаявшись на палубе, я уполз в каюту и зарылся в книги. Стало полегче - мои мысли снова были моими.
Если в окно не выглядывать.
Моё поведение встревожило Халварда, но я только отмахивался от его аккуратных вопросов. Но ночью, когда очередной раз очнулся от кошмара, обнаружил, что чародей бодрствует и, более того, протягивает мне флягу со снотворным отваром. Благодарно кивнул и выпил махом, в три объёмных глотка. Выдохнул, чуть морщась от горького привкуса и, заметив возмущённый взгляд мага, уточнил настороженно:
— Много?
— Говоря про пару глотков, я рассчитывал, что ты сделаешь пару нормальных глотков, — хмыкнул чародей.
— И… Что теперь будет? — уточнил я осторожно. Имел как-то неприятный опыт передозировки сомнительных зелий. Но Халварду я доверял и как-то подзабыл об осторожности в связи с этим.
— Аллергии на эти травы у тебя нет, печень отвалиться не должна, — задумчиво произнёс чародей, смеривая моё длинное тело взглядом. - Вряд ли что-то серьёзнее небольшого отравления. Но на будущее…
— Понял! Понял! — я поднял ладони, и не смог сдержать зевка.
Чародей вздохнул:
— Спи уж.
И лёг обратно на койку, натягивая одеяло. Ещё и спиной ко мне повернулся. Огонёк, которым он освещал помещение, погас. Сонливость в темноте навалилась с новой силой, и я взбил подушку, поудобнее устроив её на собственных кольцах, и поправил одеяло, надеясь, что “небольшое отравление” им и окажется.
И не случится как в том дурацком анекдоте про одновременный приём снотворного и слабительного…
Глава 17 - о бюрократии, кровной мести, и разбое
Ощущения были как с похмелья. Не самого паршивого, так, на троечку, но всё равно неприятно. Ещё это покачивание самоходной баржи не помогало ни капли, но в целом…
Относительно выспался, кошмары больше не тревожили, а водичку мы сейчас найдём. Литров пять и холодненькой. Когда проморгался и поднялся, привалившись на минутку к стеночке, чтобы справится с дурнотой, обратил внимание, что не слышно характерного плеска гребных колёс. Да и покачивало судно странно. Не то чтобы у меня в морских премудростях много опыта… Ага! Вот слабый толчок, и судно начинает покачиваться снова, и это движение медленно затухает. А ещё вроде голоса где-то снаружи.
Я попробовал прислушаться, заодно немного нормализовав состояние организма. Потом накинул сюртук, пригладил волосы, привёл себя в приличный вид и, толкнув двери, просочился сперва в недлинный коридорчик, потом - на палубу. Яркий свет резанул глаза, полуденное солнце заставило прищуриться и заморгать часто. Так что мне не сразу удалось разглядеть происходящее. А вот происходящее, да к тому же на повышенных уже тонах, резко смолкло при моём появлении.
И не нравилось мне это самое происходящее с силой невероятной. Хоть за сотни лет жизни ума я толком не нажил, но неприятности чуять научился отменно.
Воргулы находились на палубе почти что в полном составе. Часть охраняла, как и положено, часть не очень убедительно “дышала свежим воздухом” и прикидывалась матросами в стороне от основных событий.
Основные события представляли собой шикарную яхту, вцепившуюся в левый борт баржи занятными, смахивающими на абордажные, захватами, сходни с поручнями, лёгшие между кораблями, и делегацию, частью собравшуюся на борту чужого судна, частью - уже просочившуюся на наше.
Яхта… Высокая, из-за чего сходни были порядком задраны, длинная, с летящими очертаниями, узким корпусом и изящным, чуть вздёрнутым носом. Паруса она имела, но номинальные, явно не являющиеся основным источником движущей силы. Ни водяных колёс, ни труб видно не было, что непрозрачно намекало на магический движитель, что было чертовски дорогой и довольно новой технологией этого мира. Корпус вроде деревянный, выкрашенный в ослепительно белый цвет, а надстройка разбавляет его яркими красными и чёрными элементами и полосами. У носа - тщательно прорисованный сложный герб и изображения “регалий”, по которым тут считывали принадлежность судна. Оно же дублировалось флажками на длинной гибкой “антенне” в кормовом конце надстройки.
И эти самые регалии выдавали, что яхта входит в состав речного флота королевства. Что интересно, опознавательные флотские знаки королевства Нарсах мне изучать не доводилось, но память Арвина уверенно подсказывала, что это судно принадлежит королевскому флоту и закреплено за высшим чином одного из надзорных министерств. А ещё, ей, ущербной, показалось знакомым лицо одного из топчущихся на борту яхты мордоворотов, однако подробностей она выдавать не стала. Да и типчик утёк, сперва скользнув за спины других матросов, а после и вовсе исчезнув из виду.
Хм.
На борту нашей баржи обреталось трое матросов с яхты, типажа - боевики универсалы, форма, в целом, та же, но нашивки другие и манера держаться с табельным оружием вкупе как бы намекают. Они сопровождали одного чиновника, сухопарого и с не очень здорового, желтоватого цвета кожей. И здоровенной плешью, которую он даже не пытался прикрывать. Безжалостная статистика подсказывала, что лысина здесь - обязательный чиновничий атрибут. Выборка, конечно, такая себе…
Чиновник же сопровождал махрового аристократа. Тоже в форме… Но когда аристократы на высоких должностях носили казённую форму? Индивидуальный покрой, куда более качественные ткани, позолоченные пуговицы, вышивка… Ну и форменный уничижительный взгляд на холёном лице с тяжёлой нижней челюстью и аккуратно выщипанными бровками.
Да, в королевстве уже лет пять как мода на тонкие, изящно выгнутые брови, спасибо памяти Арвина, продолжающей спонтанно включаться на всякие незначительные детали.
Аристократ сверлит меня холодными, синевато-серыми глазами. Халвард и капитан баржи, что заступили ему путь, тоже на меня полуобернулись и смотрят с лёгким оттенком неудовольствия.
— П-простите, я не вовремя? — пролепетал я, изображая
