В интересах государства. Аудиториум, часть 2 (СИ) - Хай Алекс

Но у Афанасьева даже базовые силы были на исходе – он уже даже передвигался, пошатываясь.

Я раздумывал всего с пару мгновений. Да и о чем тут было размышлять? Мы слишком далеко зашли и слишком глубоко увязли в этой затее, чтобы отступать.

Я протянул банку Сперанскому.

«Держи крепко».

И, не дожидаясь вопросов, метнулся к этому Феде, на ходу концентрируя энергию для удара.

Вспышка – я ослепил его и тут же зажал третьекурснику рот рукой, чтобы тот не визжал. Он зажмурился, попытался инстинктивно выставить руки для защиты, выронил фонарь – Ядька, умница, подхватила его и тут же выключила. Коридор и лестничная площадка погрузились в полумрак, освещаемый лишь сиянием Головы.

Не медля, я зачерпнул горсть силы из ментального потока и вдарил по защитам несчастного Федора голой родовой мощью. Тот сдавленно взвыл и тут же отрубился – оно и понятно, нельзя привыкнуть к прикосновению родовухи, особенно если ее засовывают тебе прямо в голову.

А затем мои руки сами сделали то, что было должно. Словно Род вел меня, диктовал, как поступить, и дал на это добро. Я снова взял немножко силы и влез в голову Федору, проломив базовые защиты и обойдя природные. И… просто стер события последних пятнадцати минут. Даже если он что-то видел и слышал, теперь это ему не поможет. Теперь он просто очнется на лестнице и не будет понимать, как здесь оказался.

Оказывается, память стиралась легко. Другой вопрос, что сработал я очень грубо. Как бы не оставить парня дурачком до конца жизни…

Бережно опустив третьекурсника на пол, я обернулся к застывшим в изумлении ребятам.

«Идем, быстрее».

«Что ты с ним сделал?» – пролепетала Хруцкая.

«Стер память».

Афанасьев вытаращился на меня во все глаза.

«Миш, это полный абзац… Почему ты не говорил, что…»

«Потом. Все потом. Идем скорее!»

И лишь Ленька Пантелеев довольно ухмылялся в руках у Сперанского.

– Вы, ребятки, определенно, мне нравитесь, – шепнул он и подмигнул. – Настоящие отморозки! Преступники! Лепота-то какая!

– Тихо ты, – шикнул на него Сперанский и принялся спускаться по лестнице.

Мне пришлось поддерживать Афанасьева. Он едва не споткнулся, когда в нашей «сети» раздался голос Ронцова:

«Четверо, все парни. Идут с черного хода. Я предупредил Аню, чтобы убиралась оттуда. Вы как?»

«Птичка в клетке, уходим».

Ронцов пропал, а мы с Ядвигой переглянулись. Девушка тронула меня за плечо.

«Спускайтесь пока вниз, а я сейчас догоню. Есть идейка».

Она метнулась обратно, перепрыгивая через одну ступеньку. Я увидел лишь, как она склонилась над валявшимся в отрубе однокурсником и вложила ему что-то в карман кителя. Блеснул металл.

Ключи! Она подкинула ему ключи и тут же вернулась к нам.

«Отличный ход», - похвалил я.

«Это не все, что еще предстоит сделать. Сейчас идите за мной. Если та группа попробует войти с черного хода, нам нужно выбраться так, чтобы они нас не увидели».

Ядвига повела нас к боковому выходу и, когда мы преодолели последнюю скрипучую лестницу, зашла в кладовку и протянула мне халат.

«Обмотайте банку, чтобы не светилась. Она сияет, как новогодняя елка».

Это да. Прислонив покачивавшегося Афанасьева к стене, я помог артефакторше обмотать Голову. Пантелеев попытался было глухо протестовать, но быстро заткнулся. Закончив с этим, Ядвига снова взглянула на часы.

«У вас две минуты. Идите».

«У нас», - возразил я. – «Ты же с нами».

Хруцкая покачала головой.

«Отправляй парней с банкой вперед, а ты мне сейчас понадобишься. Все, ребят, идите. Тихо, сразу к воротам выезда с бокового».

Афанасьев собрался с силами и поплелся вслед за Сперанским, осторожно, стараясь не скрипеть петлями, открыл дверь и выпустил лекаря с ценной ношей. Ядвига Дернула меня за рукав.

«Знай я, что ты умеешь стирать память, придумала бы все иначе. Почему не сказал?»

«Потому что не знал, что умею», - кисло улыбнулся я.

Девушка кивнула.

«Сотри память мне».

«С ума сошла?»

«Миш, это не праздная просьба. Стирай мне память. Последние пару часов для надежности. Не блокируй, а именно стирай. Здесь сейчас появится вторая группа, они наверняка облажаются, и все сигналки заорут, как Иерихонская труба. Поднимется кипеш. Он вам на руку – это выиграет вам немного времени, поскольку внимание поначалу будет сосредоточено на Лабораториуме. Но вам нужно успеть спрятать Голову. А меня станут допрашивать. И я не хочу нас выдать. Стирай мне память! Живо!»

Так-то Ядвига была права. Самый надежный способ не разболтать – просто не знать. Но я опасался воздействовать на ее умную голову. Будет нестерпимо жаль случайно что-то повредить в ее ценных мозгах.

«Чего медлишь?» – торопила она. – «Минута осталась!»

Дерьмо!

«Снимай защиты», - вздохнул я.

«Уже».

Я закрыл глаза, потянулся к источнику, зачерпнул горсть ментальной силы и молил Род помочь мне проделать все аккуратно и безвредно для девушки. Она ведь помогла нам, рисковала, подставилась ради нас – и не заслужила вреда.

Род отозвался и направил мне в руки ручеек светящегося эфира. Я обхватил голову Ядвиги руками, влил поток ей в голову, заставил его течь по ее блокам и ментальным установкам, стараясь направлять его только на воспоминания о последних двух часах.

Она вздрогнула, закатила глаза и обмякла в моих руках.

Надеюсь, получилось.

Я ощутил, как она пропала из ментальной сети для переговоров. Значит, была без сознания. Взглянув на часы, я затащил девушку в кладовку, опустил на мягкие старые халаты и вылете из Лабораториума.

Малыш, увидев меня, взмахнул мне рукой. К счастью, Сперанский и Афанасьев уже пробрались за забор, и Голова была с ними – я заметил темный сверток на снегу. Из-за деревьев вышла Грасс со связкой прутьев в руках – заметала следы.

Я бросился к забору, на ходу активируя «Берегиню». Ухватился обеими руками за прутья, подтянулся, поскреб пузом о решетку и уперся ногами.

– Давай, Мишань, – кряхтел Малыш, просунув руки через прутья и подталкивая меня снизу. – Только не уколись о шипы. А то Гришане уже досталось. Совсем слабый, бедняга…

Рахманинов крякнул, подкидывая меня вверх, и я, изобразив живописную дегу на фоне зимнего неба, перелетел через забор и отпружинил от земли за счет заклинания. Ребята тут же подхватили меня и поставили на ноги.

– Неужели удалось? – выдохнула Грасс, сверкая глазами. – Неужто справились?

Я мрачно на нее взглянул.

– Теперь покажи, на что способна.

– Валим отсюда, – прошептал Афанасьев. – Нас много, среди деревьев не затеряешься. Нужно уходить как можно дальше. Сейчас тут начнется…

И он как в воду глядел.

Я не успел даже отряхнуться, когда одновременно взвыли несколько сирен. Тут же зажглось окно, и мы с командой припали к земле, скрываясь за кустарниками. За стенами Лабораториума продолжали визжать сигнализации, послышался топот…

– Уходим. Нужно забрать Серегу. Ань, скажи, чтобы он уходил к условному месту.

Пригибаясь к земле, я поручил Сперанскому тащить банку с Ленькой, а сам шел замыкающим, то и дело оборачиваясь назад и проверяя, не пустили ли за нами погоню. Грасс как-то ловко поколдовала над связкой своих прутьев, и те превратились в метлу на автопилоте – заметали за нами следы. Еще и снег повалил – обильный, пушистый. Может, свезет затеряться…

– Есть проблема с Ронцовым, – тихо сказала байкерша. – Он не отзывается. Словно поставил блок.

Это было хреново. Мы уже прошли достаточно и почти что подобрались к условному месту – была в парке скульптурная группа на отшибе, где можно было отсидеться и схорониться.

– Я за Серегой, – сказал я, разворачиваясь. – Нельзя его бросать.

Грасс не ответила – лишь всматривалась куда-то в даль.

– Кажется, он и не там, – зло сказала она. – Гляди.

Я проследил за ее пальцем и заметил силуэты нескольких человек, скрывавшихся в тени скульптур. Ронцов был среди них. Сидел на каменной скамейке под непроницаемым куполом, привалившись к низкой стенке, словно брошенная тряпичная кукла.