Клара - Смерть любит танцы

Прокрутиться, подойти к нему. Мелодия затихает. Всплеск — и клинок свистит в миллиметре от лица эльфа. Надо отдать ему должное — он даже не шевельнулся…

Нырок вниз, на колени, и снова — клинком по губам, на этот раз остриём. Придавить чуть сильнее, и кровь тоненькой струйкой стекает по подбородку. Больно? Нет, это ему — и больно, и страшно, он боится, что я поранилась… и так хочет прижать меня к себе…

А мне — сладко. Его эмоции окутывают, как тёплый шёлк, и собственная кровь, которую я манящим движением медленно слизнула с губ, приобретает невероятный привкус…

Музыка утихла. Мы застыли изваяниями: он, с гордо приподнятой головой и стиснутыми в кулаки руками (что, сложно сдерживаться, милый?), я — на коленях перед ним, и клинок между нами. Красиво… и так хочется…

Резко тряхнув головой, я встала:

— Итак, как отменить отречение? — равнодушно уточнила я. Блеск его глаз поутих, и взгляд снова заволокло льдом:

— Нужно, чтоб какая-то пара, принадлежащая к разным Кланам, признала ребёнка своим. И какой-то Бог или Богиня признали над ним своё покровительство. И тот, кто отрёкся, должен умереть. Только зачем? Отречение пагубно только для сотворенных, но этих тварей давно истребить нужно…

— Ты прав. Нужно, — отозвалась я, — В них нет ничего, ради чего им стоит жить, ведь они не созданы богами. Они — уроды. Правда, милый? А отречение — это проблема ещё и для наследства.

— Знаешь, проще составить новую бумагу о наследстве и заверить у магов…

— Хватит. Прощай…

Я резко вернулась в тело. Провела языком по губе, слизывая несвернувшуюся кровь. Его слова эхом звучали в ушах…

Глава 5

Если тебе роют яму — не мешай!

Закончат — сделаешь бассейн…

— Очнулась? — ласково уточнил родной и любимый голос над головой. Вот чтоб тебя перевернуло, протянуло и заткнуло!

— Хм… Кто-то что-то подумал — или мне показалось?

В смысле, сейчас, тётушка, сейчас, милая, только пойму, где у меня голова — и сразу всё будет.

— Меньше силой надо пользоваться в стенах замка! И вообще, что у тебя с губой?

— Порезалась, когда брилась!

— Племяшка, сколько раз повторять, пользуйся магией: и безопасней, и качественней…

Я поморщилась и по-кошачьи потянулась.

— Кин, чего тебе надо, а?

— Пошли, я тебя познакомлю со своей сестричкой!

Я удивленно прищурилась, глядя на откровенно пакостную усмешку Кин. Насколько я знаю тётку, подруг у неё немного, но и те, что есть, создания немного эфемерные: сегодня они здесь, завтра там, послезавтра вообще в другом мире. Кого же она выбрала на роль сестрички?..

Мы вошли в просторную залу. Я изумлённо огляделась…

— Тан! Какая встреча! Так и думала, малышка, что мы ещё свидимся! — промурлыкал кто-то за моей спиной. Я стремительно обернулась — и буквально вытаращила глаза.

— Лин?!

Брови тётки поползли вверх:

— Вы знакомы?

Упс. Чувствую, за мои пируэты влетит мне по самые гланды…

— Угу, — хмыкнула Лин, — Доводилось. Кин, спорю на бутылку лучшего тас-та, эта крошка ещё тебя переплюнет!

— О, — фыркнула тётя, — Да куда там нам до них, молодых…

Лин проникновенно покивала. Я закатила глазки:

— Эй, вы, старые перечницы, вы меня сюда позвали, чтоб я вам микстуру от радикулита прописала?

— Вот, — вздохнула тётка, — Никакого почтения к моим сединам!

— Угу. Что надо делать в такой ситуации?

— Пить!

— Вот! Тан, ты меня уважаешь?

— Очень.

— Значит, наливай!

Я вздохнула и потянулась к бутылке. Лин, сегодня принявшая облик девчонки лет 14, выцепила откуда-то сигареты и с наслаждением затянулась, выпустив из носа струю дыма.

— Тебе только дракона-оборотня играть, — не преминула подколоть тётя, — Можно подумать, у тебя мозги кипят, вот из носика пар и идёт, как у чайника…

— Кин, ай-ай-ай! То, что у тебя аллергия на сигареты — ещё не повод обижать несчастную подругу! Которая, заметь, никогда тебе не хамит!

— Да, она тихо подкалывает… И зачем я тебя сестричкой позвала?

— Может, чтоб побесить местных блюстителей нравственности? Или чтоб увидеть меня в том мерзком жёлтом саване?

— В кого ты такая догадливая… Ладно, девочки, за мою недолгую семейную жизнь!

Наши бокалы со стуком встретились над столом. Я отхлебнула, поразившись крепкости напитка, и подавилась: тётка и Лин с предельно серьёзными выражениями лиц ударили бокал о бокал под столом и на столе, и только после этого выпили. Я закашлялась. Лин, увидев выражение моего лица, искренне развеселилась:

— Кин, халтуришь! Как ты могла не научить ребёнка главному тосту любой женщины?!

Я только поморгала. Лин ухмыльнулась:

— Детка, всё просто! Над столом — за мужа, под — за любовника, на столе — чтоб они не встретились! Вот и вся наука!

— Что ты мне девочку совращаешь, — пробурчала Кин, наливая себе ещё пойла, — Она у меня, между прочим, очень скромная!

— Угу, — фыркнула Лин, — видела я твою скромницу, ей только в непорочные жрицы. А что? Тебе ничего и делать не придётся, религия в Империи сменится сама по себе…

Кин хмыкнула и отхлебнула вина прямо из горла:

— Девочки, все в курсе, как снимается отречение? — уточнила она, покосившись на меня. Я только кивнула. Лин фыркнула:

— И кто же станет новыми родителями?

Ухмылка тёти стала шире:

— Вот затем я тебя и позвала…

Я смогла только икнуть, Лин подавилась дымом:

— Ты прикалываешься, да?

Глаза тётки приобрели влажный блеск и словно бы увеличились. В них появилось несчастное, просящее выражение:

— Подруга, неужели ты мне не поможешь?

Лин нервно затянулась, храня молчание.

— Ну… — протянула тётя умоляюще. Демоница вздохнула:

— Кин, ты — живое доказательство того, что людям вредно долго жить! Понимаешь, чем могут твои художества обернуться? Это…

— Лин, не болтай ерундой!

— Я не мужчина, мне болтать нечем!!!

— Ты метаморф, с тобой сложнее!.. В общем — да или нет?

Лин поморщилась:

— А ты догадайся!.. Боги, в кого я такая добрая?! Только ты должна знать: пока жив Император, толка не будет…

На лице Кин появилось какое-то странное, жёсткое выражение. На миг мне даже показалось…

— Он к тому времени умрёт, — бросила родственница равнодушно. Мы помолчали.

— Кин, а что слышат милые наблюдатели, которые наплели вокруг нас заклинаний?

— Разговор о платьях, — резко, словно нехотя, бросила тётя. Лин ухмыльнулась. Я молча смотрела на родственницу.