Ольга Романовская - Лепестки и зеркало

  Перепуганный господин Моус и рад был бы помочь, но не знал как.

  - Вспомните, кому вы продавали антимагический порошок. Речь не о волшебниках.

  - Но ведь их не всегда определишь, - оправдывался господин Моус. - Если они в мантии или с амулетами, накопителями - тогда да, а то ведь обычные люди. Просто необычные предметы покупают.

  - И всё же, кто приобретал у вас антимагический порошок? - повторил вопрос следователь, краем глаза взглянув на часы. Дежурство только началось, а уже хотелось расслабиться, снять эту хламиду и пропустить чего-нибудь горячительного в тёплой компании бедняг, по разным причинам так же вынужденных ночевать в Следственном управлении. - Меня интересует период с первого апреля по сегодняшнее число.

  Господин Моус задумался и начал загибать пальцы. Двое посетителей - его постоянные клиенты, а третий новый.

  - Я ведь вспомнил. Он сразу много купил. Зашёл за пять минут до закрытия, начал путано объяснять, чего хочет... Точно не маг. И всё в тени прятался.

  - Молодой или старый?

  - Да не старик. Возраст не разобрал, но не моложе двадцати. Он, очевидно, верхом приехал: на ногах сапоги со шпорами. А на руке - печатка.

  - Что за печатка?

  - Запамятовал. Там, вроде, рептилия какая-то была...

  - Может, змея или саламандра? - назвал следователь эмблемы врачей.

  Моус пожал плечами и вздохнул: вылетело из памяти.

  - Что ещё скажете? - дознаватель радовался скорому окончанию допроса и заметно повеселел.

  - О том человеке? Одежду я его запомнил, голос... Если бы ещё раз увидел, узнал бы.

  - Значит, вы согласны принять участие в очной ставке?

  - Конечно. Если тот человек - убийца, как вы говорите, - это мой долг.

  Память господина Моуса извлекла из небытия ещё несколько подробностей: уже знакомую по допросам других свидетелей кожаную сумку через плечо, из которой торчал кончик какого-то свитка, цвет глаз и напряжение в голосе покупателя.

  - Благодарю вас, - следователь поставил вожделенную точку в протоколе допроса и протянул его на подпись свидетелю. - Ознакомьтесь и, если с ваших слов записано верно, распишитесь.

  Неразборчивая подпись владельца магической лавки украсила лист проштампованной бумаги, и дознаватель поспешил подшить её в дело. Оно разрослось до двух томов: один, только начатый, лежал перед следователем, другой, раздутый, первый, - у господина Ульмана. Но утром оба тома должны были оказаться в кабинете Брагоньера.

  - Если что-то вспомните, немедленно сообщите, - прощаясь, напутствовал свидетеля дознаватель. - И из Сатии до суда не уезжайте.

  Господин Моус беспрекословно согласился и покинул Следственное управление.

  Прохладный воздух позднего августовского вечера пахнул в лицо, стимулируя работу мысли.

  Взяв экипаж, Моус всё думал и думал. Лицо покупателя никак не желало обрести чёткие очертания, оставаясь подёрнутым дымкой.

  Но ведь было что-то важное, что Моус опустил. Какая-то деталь... И печатка тоже не шла из головы.

  Владелец магической лавки раз за разом прокручивал в памяти давний вечер. Он не мог назвать точную дату, но амбарная книга, несомненно, её сохранила. Оставалось только взглянуть и сообщить следователю.

  Первым делом, переступив порог дома, господин Моус поспешил справиться со своими записями. Визит пришёлся на май месяц, двадцать пятое число.

  Моус замер, рассеянно водя пальцам по книге, и тут на него снизошло озарение: он вспомнил фигуру с печатки! Не в силах дождавшись утра, Моус изложил воспоминания на бумаге и бегом направился к стоянке экипажей.

  Увы, ни одного свободного не нашлось!

  Расстроенный, Моус вернулся домой. Сон никак не шёл, и он вновь спустился в лавку.

  Письмо лежало тут же, на прилавке, готовое пополниться новыми сведениями.

  Едва заметно дрогнуло пламя свечи.

  'Опять сквозняк!' - подумал Моус и повернулся, чтобы встать и прикрыть дверь в складские помещения. Но вместо этого удивлённо пробормотал:

  - А вы как сюда попали? Лавка закрыта, заходите завт...

  И тут он испуганно замолчал, попятился, пытаясь нащупать и открыть средний ящик конторки, стоявшей справа, за прилавком. Моус узнал ночного посетителя и понимал, что ничего хорошего его визит не сулит.

  Убийца нанёс удар первым, не позволив жертве воспользоваться кинжалом. Крик о помощи потонул в булькающих звуках: вслед за животом, преступник вспорол Моусу горло. Для верности перерезал его от уха до уха, сотворив страшную кровавую улыбку.

  Убедившись, что всё прошло тихо, и служанка Моуса, спавшая наверху, не проснулась, убийца выпотрошил ящики конторки, вырвал лист из амбарной книги и тут заметил белевшее на прилавке письмо. Бегло прочитав его, преступник предал бумагу огню. Он знал, что любая магия не способна восстановить пепел, главное, не оставить ни клочка, всё обратить в прах и выбросить в обогревавшую лавку печь.

  Найти антимагический порошок не составило труда. Преступник щедро посыпал им всё вокруг. Потом поспешил удалиться, обработав захваченным мешочком порошка всё, к чему прикасался.

  Глава 9. Карточная колода.

  Эллина Тэр держала в руках последний выпуск 'Жизни Сатии'. Она в который раз перечитывала заметку об очередном убийстве, и страх волнами расползался по жилам. Все они, горожане, оказались вдруг такими беззащитными, а власти - беспомощными. Нет, Сатия и раньше не была безопасна, но до этого по её улицам разгуливали только грабители, а не убийцы, хладнокровно вершившие кровавое дело даже за стенами богатых особняков и при большом скоплении народа.

  Гоэта решила больше никуда не ходить без флиссы: по крайней мере, есть шанс остаться в живых, если сразу не перерезали горло.

  Эллина сидела за столиком в ресторане вместе с Анабель. Они продумывали меню для празднования дня рождения гоэты. Времени оставалось немного, поэтому нужно было успеть сделать заказ.

  Гоэта отчаянно боролась с излишествами, экономя каждый медяк. К примеру, только что отказалась от тарелки с мясными нарезками. Подруга не понимала такой скаредности:

  - У тебя же мужчина есть, пусть оплатит. Эта сущая безделица!

  - Бель, сколько раз тебе повторять, - отмахнулась от неё Эллина, отложив в сторону печатный листок. Плохие мысли сокращают жизнь, а то и притягивают беду, поэтому нужно попытаться выкинуть эти убийства из головы. - Я никогда и ни за что не возьму чужие деньги. Даже от тебя - не говоря о мужчинах.

  - Ну тебя, с твоими дурацкими принципами! - фыркнула госпожа Меда. - Ты ещё скажи, что это аморально.