Алина Лис - Путь гейши

— Да. — Он встал. — У тебя скоро день рождения?

— На следующей неделе.

— Что тебе подарить?

Она беспомощно пожала плечами:

— Все равно. Только украшений больше не надо, хорошо?

Акио усмехнулся:

— Хорошо. Подумай, чего ты хочешь, Мия. Я подарю тебе все, что попросишь. Считай это даром на обручение.

Рука с гребнем замерла в воздухе. Девушка посмотрела на него снизу вверх расширенными глазами.

— Все что угодно? — недоверчиво переспросила она.

— Если это в моей власти.

— Обещаете?

— Обещаю.

Мия сглотнула. Она чувствовала, что ее просьба очень не понравится Акио.

Но он сам предложил! Сам сказал: «Все, что попросишь». Когда еще выпадет такой шанс?

— Господин… — Она заметила, как он нахмурился, и поправилась: — Акио! Пожалуйста, отпустите Хоно. Мне не надо другого подарка.

Он нахмурился:

— Кто такой Хоно?

— Хоно Рыжее Перо. Фэнхун.

Довольное выражение на лице даймё сменилось озадаченным.

— Ты просишь, чтобы я отпустил моего фэнхуна?

Мия кивнула, и он коротко рассмеялся:

— Что за глупая блажь? Разумеется, нет.

Девушка зажмурилась и прошептала:

— Вы обещали.

— Что?! — Теперь в его голосе послышалась досада. — Мия, ты в своем уме? Я обещал подарить тебе что угодно, а не отпускать кого-то.

— Подарите мне его свободу, — упрямо сказала Мия и рискнула открыть глаза.

Акио чувствовал, что ему все труднее сохранять благодушие. Девочка явно не понимала, о чем просит. Чтобы поймать фэнхуна — спуститься в кратер и вернуться живым и с добычей, нужно быть нечеловечески дерзким и удачливым. Совсем недавно наследник клана Оти погиб, пытаясь завладеть огненной птицей. По молодости Акио трижды рискнул пойти на эту авантюру. Сейчас, когда ему было что терять, он бы десять раз подумал, стоит ли выигрыш риска.

В настоящий момент Ледяной Беркут оставался единственным самураем во всей Оясиме, кто имел в своем распоряжении фэнхуна. Птица была важным ресурсом в будущем споре за власть.

Добровольно отказаться от нее?! Хвала богам, Акио еще не настолько сошел с ума.

— Нет, — отрезал он. — Это не обсуждается.

Девушка тоже встала. Выпрямилась, побледнела под его рассерженным взглядом, но не отвела глаз.

— Вы обещали подарить все, что я попрошу, — еще раз напомнила она. — Такухати всегда держат слово.

Глаза Акио раздраженно сузились. В них мелькнуло понимание.

— Вот зачем ты выманила у меня это обещание, — медленно сказал даймё. — Хорошая ловушка.

Мия задрожала. В одно мгновение близкий мужчина стал чужим и враждебным.

Он развернулся и направился к двери.

Девушка запоздало поняла, что только что сделала ошибку. Страшную ошибку, которая отравит недоверием всю их дальнейшую жизнь. Нельзя манипулировать близким человеком, даже с самыми благими намерениями. Просто нельзя! Никогда.

— Подождите, — крикнула она, спеша все исправить, пока не стало слишком поздно. — Господин, пожалуйста! Я возвращаю вам ваше слово.

Он остановился у двери. Обернулся. Все такой же чужой и холодный. Настороженный.

— Так, это уже интересно. Что ты теперь хочешь, лучшая ученица?

Мия порывисто подбежала. Заглянула в его лицо — виновато и умоляюще.

— Простите меня, пожалуйста. Это было подло. Клянусь, что никогда больше не буду так делать. Но послушайте! — Она попыталась его обнять, чуть не плача от злости на собственную глупость. — У Хоно тоже есть семья, он страдает в разлуке с ней. Вы держите его в рабстве. Это жестоко! Пожалуйста, он заслуживает свободу.

— Любопытные фантазии, — саркастически заметил даймё. Он не обнял Мию в ответ. — И кто тебе это рассказал?

— Хоно.

Он поморщился.

— Какое глупое имя. Сама придумала?

— Да нет же! — Мия всплеснула руками. — Его так зовут! Вы разве не знаете?

— С чего ты взяла, что его так зовут?

— Он сам сказал.

Акио брезгливо улыбнулся и посмотрел на нее, как на лгунью:

— Фэнхуны не говорят, Мия.

Он произнес это с такой убежденностью, что на мгновение девушка поверила. Поверила и испугалась, что сама придумала долгие задушевные разговоры с огненной птицей еще в школе.

Ведь с тех пор, как она пришла в себя на Эссо, Хоно не разговаривал с ней ни разу.

— Говорят, — неуверенно ответила она. — Мыслями.

Глаза Акио изумленно расширились. Он подался вперед, схватил ее за плечи, вцепившись так, что Мия ойкнула от боли.

— Мой фэнхун говорил с тобой мыслеречью? — напряженно и хрипло спросил он.

— Да… еще на Рю-Госо. — Она увидела в этом добрый знак и затараторила: — Он сказал, его зовут Хоно Рыжее Перо. Он жил в жерле священной Адзаси, но вы поймали его в силки из волос ведьмы. Пожалуйста, господин! В Адзаси осталась его семья.

На лице мужчины вспыхнула мучительная надежда, тут же сменившаяся сомнением, а потом он распахнул дверь и потащил Мию за собой.

— Идем!

— Куда?

Акио не ответил. Он шагал по коридору так быстро, что Мии приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ним. Распущенные волосы тянулись за ней черным шлейфом.

Стыдоба! А если кто-нибудь увидит? Все равно что в одной нижней рубахе пройтись.

Он протащил ее за собой вниз по лестнице до первого этажа, не обращая внимания на встреченных слуг. Они пересекли двор, добрались до загона, где томился огненный летун.

— Ты разговаривал с Мией? — резко спросил даймё у птицы.

Фэнхун открыл глаз, покосился на людей.

— Ну! Отвечай! Разговаривал?! — Каждое отрывистое слово Акио произносил громче предыдущего.

— Господин, — Мия взяла мужчину за руку и попыталась заглянуть в глаза, — я что-то сделала не так? Простите, я не знала.

«Ты хочешь знать, слышит ли твоя женщина мою речь? — раздался в голове усталый голос. — Да, слышит. А теперь оставь меня».

Акио покачнулся и уткнулся лбом в бамбуковую перекладину загона.

Слышит!

Значит, в предках Мии есть маги. Значит, есть шанс, что дети — его дети, их дети — будут одарены.

Но почему он ни разу, сколько ни вглядывался, не видел в ее глазах даже искорки иного цвета?

Последние слова даймё произнес вслух. Он не ждал ответа, но ответ пришел:

«Твоя женщина из тех, чью силу нужно будить».

— Ты уверен? — жадно спросил Акио.

«Уверен».

Высокорожденная? Но как такое может быть?

Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Но если правда…

Сильные дети с хорошей кровью, супруга с глазами благородного цвета. Никто не посмеет сказать дурного слова о его выборе.