Далия Трускиновская - Люс-а-гард

— Она! — прошептала Люс. — Ну, сейчас я с ней разберусь!

И не дожидаясь, пока сэр Эдуард скажет свое веское слово, Люс вскочила и, на ходу рванув тяжелый меч из ножен, кинулась к женщине.

— Стой! — крикнула она, собираясь приставить отравительнице острие к горлу. Но эта психическая атака не подействовала.

Вместо того, чтобы рухнуть в обморок или, на худой конец, завопить, женщина скинула плащ, и в ее руке тоже блеснул клинок.

Впервые за все время, проведенное в замке, люс ощутила подлинную радость. Ей предстояла схватка не с тупым противником, а с великолепной противницей!

— Защищайся! — негромко сказала Люс.

— С удовольствием! — отвечала незнакомка.

Клинки скрестились.

С первых же ударов Люс поняла, что перед ней — опытная мастерица, увертливая и стремительная, невзирая на солидные округлости. Уж руки-то у нее были куда сильнее, чем у Люс — они, казалось, не ощущали тяжести длинного меча. Люс примерно так же орудовала фехтовальной рапирой, как эта увесистая дама — рыцарским мечом. Кроме того, у нее была замечательная растяжка — Люс обнаружила это, когда незнакомка бросилась в выпад и чуть не достала острием меча бедро Люс. Чтобы с такими мощными бедрами с маху чуть ли не садиться в шпагат — такое Люс видела впервые.

Все атаки Люс разбивались, как волна о скалу, и дуэлянтка при этом отступала — явно в намеченное заранее укрытие. Люс испугалась, что в полном мраке потеряет противницу — и гоняйся за ней потом по всему замку!

— Эй, добрый сэр! — крикнула она остолбеневшему поэту. — Тащи сюда факел! Скорее! Хочу посмотреть на живую отравительницу! Пока она не смылась!

Юноша кинулся назад, на конюшню, где, как он знал, в настенных кольцах всегда было несколько факелов. Тем временем звон мечей переполошил Блокхед-холл. Послышались крики и шаги бегущих людей.

— Сейчас я тебя с рук на руки сдам лорду! — отбивая неотразимый выпад, пообещала Люс. Тут выяснилось, что выпад был с подвохом — дуэлянтка непостижимым образом оказалась у нее за спиной, и только прекрасная реакция спасла Люс от серьезной раны.

Мечи опять скрестились.

И тут на пороге конюшни появился юноша с пылающим факелом. Он подбежал — и лица поединщиц оказались на свету.

— Это не леди Кэтрин! — крикнул он Люс. — Я не знаю этой леди!

— Я — тем более! — отвечала Люс.

— Не может быть! — воскликнула незнакомка, отпрыгивая и опуская меч. — Да это же Люс-а-Гард!

12. АТЛЕТЫ И ПОЭТЫ

Люс от неожиданности уронила меч.

— Меня зовут Мэй-Аларм! — торопливо сказала дуэлянтка, пряча меч в ножны. — Я тебе не враг! И я не имею отношения к смерти леди! А теперь бежим скорее! Мне вовсе незачем с ними со всеми встречаться! Они же считают, что я — привидение…

— Так это же отлично! — обрадовался поэт, видя, что наметилось примирение, и подходя поближе. — Никто из наших людей даже близко не подойдет к привидению — конечно, если трезвый… И мы все трое благополучно скроемся!

— Нет! — решительно сказала Мэй. — Я и так уже засветилась. Это непрофессионально, тем более, что…

Тут только она вгляделась в лицо юного лорда и застыла, приоткрыв род в изумленной полуулыбке.

— Тушите факел, добрый сэр, да поскорее, — начиная что-то понимать, приказала Люс. — И — на сеновал!

Юноша сунул факел в бочку с водой, и все трое, вбежав в конюшню, быстро вскарабкались по приставной лестнице.

Они успели вовремя — во двор уже сбежались люди, и там царил полный переполох, усилившийся, когда нашли меч из запертой оружейной.

Одному ему известными лазами поэт быстро привел обеих женщин в какую-то комнату, небогато убранную, с окнами на галерею. Там лишь, стоя у окна, поединщицы перевели дух и внимательно посмотрели друг на дружку.

— Откуда ты знаешь меня? — спросила Люс.

— Еще бы мне тебя не знать! Твой портрет висит в актовом зале десантного училища!

— Та-ак… — только и смогла вымолвить Люс. — Значит, целое училище?

— Конкурс — сто сорок человек на место, и это при том, что принимают ежегодно не менее сотни.

— А Зульфия?

— Портрет Зульфии-А-Гард висит рядом с твоим. Она же — мама первого десантного сыночка!

Тут обе десантницы опомнились и одновременно поглядели на сэра Эдуарда. Он же с недоумением взирал на них — и видно было, что их разговор для него — сарацинская грамота.

— Послушайте, добрый сэр! — проникновенно обратилась к нему Люс. — А не сходить ли вам в разведку?

И, видя, что ему не больно-то хочется уходить, Люс употребила сильное средство.

— Я прошу вас, сэр Эдуард, — сказал она ласково и положила руку ему на грудь.

Сверкнув глазами и задохнувшись от восторга, юноша схватил обеими руками этот неслыханный дар судьбы, поднес к губам, но не поцеловал, а лишь благоговейно прикоснулся. Затем он так же стремительно вылетел из комнаты.

— Я угадала! Это он! — и Мэй в величайшем смятении села на подоконник.

— Он?

— Он! Эдуард!

— Ну да, добрый сэр Эдуард, — подтвердила Люс, не понимая, на что тут таращить глаза и с какой стати трепетать. — Ты лучше скажи, сколько же лет прошло?…

— С первого десанта? — рассеянно спросила Мэй, глядя на дубовую дверь, за которой скрылся поэт.

— Нет, с первого полета на Луну! — возмутилась Люс.

— С первого десанта прошло, чтоб не соврать, полтораста лет… — задумчиво сказала Мэй. — Портреты всех первых десантниц висят в зале. Их операции мы проходили на втором курсе. Моя подруга защитила дипломную по теме «Люс-а-Гард и баллады Шервудского леса».

— Какие еще баллады? — изумилась Люс. — Баллады — это не я! Это он — сэр Эдуард!

— Знаешь, я отчетов фольклорных экспедиций института хронодинамики не читала, что они там обнаружили — не скажу, но название дипломной я помню точно! — сердито сказала Мэй. — А в честь Зульфии-А-Гард даже оперу сочинили. По-моему, сплошное вранье. Только это было давно. Главную партию пела сама знаменитая Марианна Ольдерогге. И если судить по записям, она бесподобно вжилась в образ хронодесантницы.

Люс зажала себе рот рукой, но это не помогло. Щеки ее раздулись от сдерживаемого хохота, зато ноги подкосились, и прославленная А-Гард Шестнадцатая сползла по стенке на пол.

С одной стороны, это радовало — значит, Свирель благополучно вернулась домой и похудела настолько, что согласилась выйти на сцену. А с другой — невозможно было без судорог вообразить Свирель в роли Зульфии-А-Гард, и Люс корчилась на полу до тех пор, пока Мэй не привела ее в чувство пассами бесконтактного массажа.

— Значит, сумасшедшая затея моей бабки увенчалась успехом? — спросила она, насилу продышавшись.