Далия Трускиновская - Люс-а-гард

— А узнать о том, что в замке появилась чужестранка, она могла легко, — сообразила Люс. — Ведь Марианна провела в Блокхеде целый день. Если у этой леди Кэтрин среди псарей свой человек… Пожалуй, не менее логично, чем мои версии насчет лорда Блокхеда и леди Мэри. Но не получается ли неувязки с ключами? Вот тот ключ, что обычно хранится у лорда…

Люс встряхнула уворованную связку.

— А ключ, что у кастеляна, легко может выпросить любой из псарей — для любовного свидания, — объяснил юный лорд и добавил: — Гонимый похотью…

— Странно вы понимаете любовь, добрый сэр, — заметила Люс. — Ну да ладно, не о ней речь. Значит, это может быть леди Кэтрин. Как знатная дама, она может иметь и высокие парчовые манжеты, и перстни с камнями. Вот только как быть со светящейся палкой?

— Леди Кэтрин очень богатая женщина, она могла купить у заезжих купцов какое-либо диво, — неуверенно предположил юноша. — Может, палочка смазана светящимся составом? Я читал про такие составы.

— Пожалуй, тут вы правы, — согласилась Люс. — Однако мы тратим время на беседы, а в замке невесть что творится…

— Постойте, не спешите! — попросил сэр Эдуард. — Вы еще успеете подраться со стражей и разбросать дюжину здоровенных мужиков! Побудем здесь еще немного! Может, никогда в нашей жизни не будет такой ночи, чтобы только мы вместе — и над целым миром, будто в полете…

Он присел в узком проеме между зубцами, прислонясь спиной к основанию зубца и притянув к подбородку колено. Его тонкий профиль словно черной тушью нарисовали на темно-синем небе, и Люс показалось, что светлые кудри юного поэта отливают ранней сединой.

— Ты так красив, что тебя однажды действительно унесут феи… — тихо сказала она. — А я, увы, не фея, я земная женщина, и заботы у меня земные. Я должна изловить убийцу и помочь сестре. А для этого волей-неволей придется гонять стражу и лупить всех, кто станет поперек пути. Пойдем, добрый сэр. Мне бы еще оружием разжиться… и вам оно тоже не помешает…

— Мы можем по пути заглянуть в оружейную, — и юноша соскочил на пол. — А управитесь ли вы с мечом?

— Уж с мечом-то я управлюсь лучше, чем с этим длинным разбойничьим ножом! — гордо ответила Люс-а-Гард. Юноша опять протянул к ней руку, она вложила свою ладонь в его ладонь, и они вступили в темный, как преисподняя, потайной ход.

В оружейной сэр Эдуард взял два меча полегче, лук, стрелы, ножей он в темноте не нашел. Люс попробовала меч на вес — он был хорошо отцентрован и удобен в обращении, хотя и впрямь оказался тяжеловат для женской руки.

Дальше они петляли по каким-то переходам с колдобинами, и поэту пришлось несколько раз поддержать споткнувшуюся Люс.

Внезапно они оказались в помещении, где бешено пахло привядшими луговыми травами. И более того — Люс показалось, что она тонет в чем-то ароматном, легком, но мелко-колючем.

— Не пугайтесь, леди, это всего-навсего сеновал над конюшней, — объяснил сэр Эдуард. — Сейчас я разгребу сено, и мы по приставной лестнице выберемся наружу. А можем спрыгнуть в люк и казаться в стойлах. Так быстрее.

— Конечно, лучше в люк, — решила Люс. Юноша отодвинул деревянную крышку, прикрывавшую четырехугольную дыру, куда сбрасывали сверху сено для лошадей, и они по очереди соскочили. Поблизости, через стенку, залаяли собаки.

— Это в пристройке, — объяснил юный лорд. — Не бойтесь, они заперты. Видите, куда идти?

— Да.

— Ну так следуйте за мной.

Они проскользнули по замковому двору и оказались возле ведущей вниз лестницы. На глубине около человеческого роста действительно были две маленькие дверцы.

— А где зарешеченное окошко? — удивилась Люс, не видя непременной принадлежности замкового погреба.

— А оно выходит в пристройку. Если леди Кэтрин действительно там, то она может в полное свое удовольствие созерцать наших гончих и борзых. Хотя вряд ли это доставит удовольствие возвышенной леди…

— Раз она такая возвышенная, то почему унизилась до кувшина с ядом? — ехидно спросила Люс, которой все же не верилось в третью версию.

— Можно наслаждаться красотой цветущей розы, а потом выехать на поле, опустить забрало и убить противника, — объяснил юный поэт. — Одно другому не помеха. А что касается кувшина с ядом… У вас, женщин, свое оружие и, очевидно, свои турнирные правила. Мне их не понять.

— А убить ни в чем не повинного человека на рыцарском турнире вы могли бы, добрый сэр? — поинтересовалась Люс.

— В том-то и беда, что не мог бы, — вздохнул юноша. — Поэтому мне и придется принять постриг.

— А если у сэра Арчибальда не родится законный наследник? — печально спросила Люс, зная, что уж без младенца-то старик не останется…

— Тогда — не знаю… Я мало приспособлен к жизни в этом мире.

— Есть и третий путь! — вдруг сообразила Люс. — Вы же дали слово вернуться в Шервудский лес! Почему бы и не остаться там, в лесу?

— Да знаете ли вы, леди, на какую надобность они решили меня употребить? — возмущенно воскликнул юный лорд. — Это же невероятно! Они признали, что я сочиняю стихи, и заставили меня придумать им балладу о том, как они ограбили епископа!

— Вы ее придумали? — еле сдерживая смех, спросила Люс.

— Подсунут острие ножа к горлу — поневоле начнешь думать… Привели человека, на голову выше этого их наглого предводителя, Тома Тернера, и огромного, как замковый донжон! Орут — сочини про него хоть две строчки, а мы их споем! И не отняли ножа, пока не сочинил.

И что же получилось? — предчувствуя ответ, поинтересовалась Люс.

— А неплохо получилось! — в голосе поэта промелькнуло невинное хвастовство. — «Там был кузнец, Малютка Джон, верзила из верзил! Троих здоровых молодцов он на себе возил!»

— Все правильно, — подтвердила люс, читавшая в ходе подготовки к десанту здоровенный том баллад о Робин Гуде. — Это совершенно бессмертный куплет. Поверь, что его и через тысячу лет будут помнить.

— Они завопили: «Малютка Джон! Малютка Джон!», стали скакать козлами, кидаться на него и виснуть у него на шее. Отроду я не видал такого дикого веселья! А он раскрутил их, всех четверых…

— Но в балладе сказано — троих!

— После четвертого кувшина эля он и на пятерых покушался… Тихо!…

Они присели на корточки, так что невысокая стенка, отгораживавшая каменную лесенку, ведущую к дверям, скрыла их совершенно.

Люс осторожно высунула голову — вдоль стены конюшни пробиралась женщина в длинном плаще. Плащ был, видно, из тонкой ткани, а женщина двигалась, пригибаясь, так что даже в лунном свете хорошо обозначались ее округлые формы. Темные кудрявые волосы были распущены и сливались во мраке с откинутым капюшоном. Самым удивительным было, что плащ у нее за спиной торчал каким-то прямым хвостом, и это мог быть только длинный клинок на поясной портупее!