Алексей Егоров - Повелитель механизмов

Вот теперь я улыбался как победитель, стоящий на куче поверженных врагов. Воистину, самый страшный враг — это внутреннее Я! Порой так и хочется выловить в сознании и задушить эту вечно сомневающуюся, рефлексирующую дрянь! Даже я не могу сопротивляться этому противному существу из моей головы, что уж говорить о сотнях тех несчастных, которые из-за унаследованного безделья поддались созданию из разума. Таких людей нельзя даже ненавидеть, на них противно смотреть и еще более противно с ними разговаривать!

Такое ощущение, что современное поколение медленно загнивало, создавая благодатную почву для других совершенно иных социальных древ. Забавно было бы увидеть момент, когда устоявшийся мир начнет разрушаться под своим собственным неподъемным весом идей и дел.

Возможно, это изменение сейчас и происходили, требовался непредвзятый взгляд, чтобы усмотреть подобные тончайшие ноты в музыке жизни. Асани увидела бы эти изменения! Уверен! У нее нюх на подобные перемены. Всюду, где назревает конфликт, торговцы собирают хороший урожай из блестящих монет. Отмечу себе в памяти — побеседовать с торговкой по поводу этих соображений. С ней приятно беседовать, что и говорить.

Возможно… это и есть тот столь нужный мне путь?

Я хорошенько обработал эту мысль, изучил ее со всех сторон и при разном освещении. Вывод оказался интересным. Нет, я не думал, что это именно тот путь. Эти беседы только часть пути, один из камней мостовой нужной мне дороги.

Значит, я уже шел по нужной дороге все время? Или только слепо шагал в нужном направлении? Скорее второе. Да, второе, я не мог объяснить, что со мной происходило, никто бы не смог, даже этот величайший маг мира — личный гном Асани. Он такой же камень, а камни не способны направлять путника, они только поддерживают идущие стопы.

Я взглянул в окно, время близилось к полудню, посмотрел на часы и по привычки подкорректировал время. Они вечно то вперед идут, то отстают, но мне это даже нравилось, даже в идеале должен быть небольшой недостаток, чтобы лучше были очерчены совершенные детали. А часы были совершенны! За семь лет они все так же соблазнительно источали аромат свежеобработанного дерева и смазанных шестерней, этот чарующий аромат новизны как будто специально был создан для предмета, который ограничивает время в нужные мне рамки. Зачем что-то менять в этом прекрасном произведении? Особенно с учетом того, что я делал эти часы не для точного фиксирования времени, а для небольшого эффектного штриха, который тогда очень требовался моему новому дому.

Почему-то хотелось немного прогуляться.

Неизвестно откуда и зачем возникла эта идея, но я никак не мог отделаться от нее. Она была похожа на ржавое кривое шило, с помощью которого нечто с упоением раздражало мои нервные окончания. И ведь как назло мне не нужно было из дому выходить, у меня и так было все необходимое: запас пищи для тела и ума, полный склад ресурсов и инструментов, множество идей, которые требовали всего внимания без остатка.

Прогуляться ради свежих впечатлений, новых событий?

Зачем? Если я и так могу открыть любую книгу и с помощью нее переместиться даже в совершенно иной мир со своими законами, найти там невиданных людей и существ. Можно, конечно, сейчас же пойти и воспользоваться этим ключом к иным мирам, но почему-то душа была абсолютно против подобного насилия над глазами.

Я мог заняться рисованием, воплощая, таким образом, свои мечты и фантазии, но это требовало времени, которое не хотелось тратить на такое пустое занятие. Сколько бы я не марал красками холст, он все равно останется просто рисованной картинкой, а это значит, что лучше мне заняться тем, что в действительности может удовлетворить мою потребность в новых чувствах — пойду и займусь своей главной работой в мастерской. Я собирался усовершенствовать плечевые связки, вот этим и займемся, пусть работа окажется долгой и монотонной.

Придя, таким образом, к этому поистине мудрому решению, я вальяжно спустился в мастерскую, где и трудился до следующего утра. Если кто и посещал мою обитель, то я не пожелал обратить на гостя внимания, дверной страж молчал, и лично для меня время замедлилось, не смея мешать столь важной работе.

Следующий день, не успев начаться, уже спешил к своей природной смерти. Я бессовестно проспал весь дневной цикл и гордился этим достижением. Радовало и то, что обошлось без мистических снов. Кого за это благодарить, я не знал, быть может, те силы, что были оставлены в моей мастерской во время работы.

Усталость — лучшее лекарство против магии!

Следует записать эту мысль, но сделаю это только после плотного вечернего завтрака, если не забуду. После завтрака человек совершенно меняется и забывает те гениальные мысли, которые на него были навеяны ночной прохладой сна. Быть может, оно и к лучшему, зачем помнить весь этот бред и пугать им посторонних?

Пришлось приложить усилие, чтобы выудить из своей памяти cведения о том, каких же успехов я добился вчера.

Почему-то это оказалось довольно сложным делом, может быть от долгого сна или от легкого состояние транса, в которое я неосознанно вошел из-за монотонной по сути своей работы. Плевать, главное лишь то, что я точно помнил — я добился успеха в том, что задумывал.

Что же я там делал… ах, да, менял суставы в плечевом поясе. Надо бы сходить и посмотреть на свои успехи. Лишний раз получу удовольствие от осознания своего превосходства в мастерстве!

С каждым днем, который я использовал для создания куколки, в моей душе росло желание поведать всему свету о своем будущем лучшем творении. И плевать какие опасности этот безумный поступок пробудит к жизни! Разве не сумею я справиться с этими ничтожными опасностями?!

Но рассудок вовремя пролил ледяную воду логики на мои раскаленные камни желаний, к сожалению, для общества я сейчас ничем не лучше убийцы, который разбирает своих жертв на детали в темных подворотнях. И мои занятия по ночам ничем не лучше банальной некромантии, которой любят развлекаться бездарные маги, в надежде обрести невиданное могущество. Они, уверен, точно так же без ума от своих успехов.

Никто не станет разбираться в тонкостях моего искусства, у нас привыкли сначала выносить приговор, а потом уже созывать коллегию судей. Слишком мы зависимы от устаревших традиций, это меня угнетало, но бросаться в омут политики приправленной философией и менять общество я не собирался.

Неблагодарное это занятие, менять судьбы народов, уж я-то знаю не понаслышке.

Так что лучше было не думать об общественном признании моей работы. Да и кому нужна эта призрачная башня тщеславия?! Мне достаточно было радости созидания новой жизни. Чудесное ощущение нефизиологического материнства, невозможное и невообразимое.