Юлия Шолох - Два угла

Прибывшие тут же разбрелись между хижин, хвастаясь перед остававшимися дома своими детенышами. Хижину Гууара они старательно обходили, видимо, вожди запретили к ней приближаться.

Не занятые в перевозке самок ярицы вскоре отправились на ловлю пирачника, остатки которого все еще мигрировали мимо берега. Шалье знал, что нужно пользоваться моментом, пока этот момент не прошел. Что необходимо как можно быстрее закрепить полученный эффект — снести статую Кровавой Богини и перевезти статую Раана, а после сразу огласить новые правила, запрещающие убийство себе подобных.

Знал… Но все-таки дал ярицам сутки, чтобы вернуть всех самок с детенышами и наловить для них питания.

Некоторое время он еще подумывал, не отправить ли вместе со всеми на ловлю Гууара, но решил его не трогать — пусть лучше играет роль жреца, обособленного от остального населения.

И только после всего этого Шалье очень резко вспомнил о катере и ворованном оборудовании. Надо бы вернуть, да так, чтобы не поймали, тогда причина преследования сама собой отпадет, хотя бы временно. Он включил экран связи и прослушал скопившиеся вызовы — раз от раза все более угрожающие. Как бы не пришлось прятаться в подготовленное на пятой планете убежище. И еще… Латиса, стоит ли забирать ее с собой? Точнее он конечно бы забрал, только полетит ли она?

Последнее сообщение заставило его сильно удивиться — появился Аелла собственной персоной и сообщил, что все обвинения сняты, Хранителям он более неинтересен, так как оборудование возвращено в целости и сохранности, а остальные вопросы касательно его поведения пока решаются. Скорее всего, его обяжут к нескольким дням общественных работ.

Как-то даже странно, что все так легко решилось. Шалье немного подумал над этим, хмурясь, но у него сейчас было чем заняться и помимо подобных странностей.

Латиса…

Вернувшись домой, она просто прошла в спальню, даже не оглядываясь по сторонам, чтобы проверить, а вдруг Шалье выполз из своей норы? — упала на кровать и даже панель не включила.

Латиса не знала, сколько времени пролежала в тишине и полумраке. Все происшедшее настолько ее вымотало, что ни осталось ни единой эмоции, ни одного чувства — ни страха, ни надежды, ни… любви.

Хотя нет, страх все-таки был. И он совсем не относился к Хранителям, Аелле и тому, что творилось с Шалье. Страшнее всего было то, что она поняла сегодня во время разговора со Старшим. А поняла Латиса, вернее увидела, на что именно готова пойти ради… Шалье.

Всегда казалось, что не может быть ни одной вещи, ради чего действительно стоит пожертвовать своей свободой или жизнью. Конечно, принято считать, что жизнь достойно отдавать за детей, народ или мир во всей веселенной. Принято считать, да и только. И вот…

Гулкий полумрак прекрасно прятал в себе ее растерянность и тоскливый страх. Совсем одна…

Время шло, текло, неизвестно, быстро или медленно. И сколько его, времени, осталось позади?

Он пришел незаметно и, как обычно, лег рядом. Как обычно, провел ладонью по спине.

— Что-то случилось?

— Нет, — пусто ответила Латиса.

Он немного помолчал.

— Я вижу, что-то случилось. Расскажешь? Я же вроде как должен помогать тебе жить.

— Просто полежи рядом, — говорить совершенно не хотелось, да и смысла говорить в данный момент никакого не было. Латиса ощущала его руки и становилось может и не спокойнее, но все-таки проще.

Примерно полчаса они так и лежали, не шевелясь. В окружающей тишине было слышно только дыхание.

— Нет, так не пойдет, — Шалье вдруг быстро поднялся. — Подожди немного, я скоро вернусь.

Латиса осталась одна и не сделала ни одной попытки его остановить.

Время текло, лилось, струилось и она не смогла понять, как быстро он вернулся.

— Пошли со мной, — твердо сказал Шалье.

— Не хочу ничего…

Больше говорить он не стал, просто наклонился и начал заворачивать покрывало вокруг Латисы, а после поднял ее на руки и куда-то понес. Сопротивляться не было ни сил, ни желания.

…Катер завис над гладкой поверхностью озера, раздался звук открывающегося шлюза, а после бульканье, словно из грузового отсека что-то высыпалось в воду.

Потом они залетели на самый высоких скальный выступ, нависающий прямо над водой и Шалье вытащил Латису наружу. Так же в покрывале усадил прямо на землю, точнее на камень, потому что мрачное озеро окружали одни только скалы, на которых ничего не росло. Было темно, тихо и прохладно. Вода слегка блестела, но без луны, как на земле, этот блеск выглядел как-то неестественно.

— Этому нас с Ранье отец научил, — сказал Шалье, усаживаясь позади и обнимая за плечи. — Смотри…

Латиса, все такая же опустошенная и равнодушная, безучастно смотрела вперед, на темную тяжелую воду.

Сначала ничего не происходило. А потом… к поверхности воды неспешно потянулись бледные розовые и желтые огни, становясь все четче, все ярче. Раздался треск и огни резко заплясали, превращаясь в молнии, острыми углами расчерчивая темноту и оставляя за собой медленно тающие расплывчатые следы, похожие на те, что оставляют атмосферные планеры.

— Смотри, — мягко говорил Шалье прямо на ухо. — Такое чудо… А ведь это просто рыба. Глубоководная. Я сбросил кормушки и она поднялась на поверхность.

Цветной рисунок менялся ежесекундно, линии и пятна сверкали, сталкивались и медленно гасли, уходя в глубину. Вскоре к ним присоединились более крупные, насыщенного голубого цвета, они оставляли толстые неповоротливые полосы.

— Смотри, — шептал Шалье и Латиса молча смотрела. Говорить она не могла.

До рассеивания тумана еще почти час, Шалье неспешно опустился в кресло, разглядывая спящее поселение. Вокруг центральных камней грудами свалены светящиеся губки, еле видимые сквозь мутную вату дымки.

Латиса теперь спала и даже немножко улыбалась во сне. Когда она уже не слышала, он сказал:

— Скоро все закончиться и я отвезу тебя далеко-далеко, где не будет никого, кроме нас, а вокруг только много воды и свежий ветер, которого так тебе не хватает. Там его много, как у тебя дома. Потерпи еще совсем чуть-чуть…

И сам верил, что говорит правду.

Надо бы еще поесть, а после проверить, всех ли самок перевезли. И сразу же заняться переброской статуи. Можно и самому перетащить, но лучше будет если ярицы сделают это добровольно, в знак того, что признают новое божество. Вернее, хорошо забытое старое божество, разрушенное обезумевшей Мальтикой. Но в этот раз все должно быть по другому…

Хижина Гууара тоже освещалась губками. Его подопечный лежал свернувшись и… дрожал от жуткого озноба.