Юлия Шолох - Два угла

— Не стоит сопротивляться силам порядка, — сухо сообщил один из Хранителей. — Вы можете пострадать. Вам нечего бояться, Шалье скоро будет изолирован.

Она испугано вздохнула. Если… если они так говорят, значит и право на вход в дом Шалье получили, очень четко поняла Латиса. Значит… скоро они его вытащат из синей комнаты, оторвут от души, приклеенной к Стекляшке и навсегда… поломают.

— Нет, — прошептала Латиса. Разорвут его на две части и бОльшая останется там.

— Нет, — неверяще повторила Латиса. Ее уже осторожно держали за запястья, разворачивая в сторону катеров. К двум безупречным темным хищникам, поджидающим добычу, которой сегодня станет наивная маленькая землянка.

— Нет…

Хранители увидели Аеллу первыми. Дверь в дом бесшумно открылась и тот стоял в глубине, не делая никаких движений. Латиса повернула голову вслед за их взглядами и уперлась в усталое лицо.

— Нам нужно поговорить… Пожалуйста! — мгновенно попросила.

Тот почти сразу согласно кивнул, сначала ей, а после — Хранителям:

— Отпустите.

Горячая чашка приятно согревала руки. В гостиной Аеллы было очень тихо — несколько огромных панелей по стенам, и все выключены. Вместо звукового блока на гладкой подставке — множество грубых каменных и деревянные статуэток, даже странно, зачем ему такая кустарщина.

Хранителей Аелла отправил в катера, а значит собирался вернуть им Латису, когда разговор будет закончен. Она не забывала об этом ни на секунду, цепляясь за чашку, словно та могла чем-то помочь.

— Почему вы так за него держитесь? — задумчиво спросил Старший.

Латиса глубоко вздохнула.

— А вы?

— А я? — задумался Аелла, — я его люблю.

Латиса очень жалко, через силу улыбнулась и промолчала.

— Я решился… Мы вытащим его и отправим на реабилитацию. Он полностью нормален, тесты проводились множество раз и каждый раз неизменно показывали отменное психическое и физическое здоровье. Но другого выхода я просто не вижу, нужно что-то делать… Не бойтесь, мы его вытащим.

— Нельзя, — тихо сказала Латиса.

— Что? — Аелла удивлено поднял глаза.

— Если вы его… оторвете от его стекляшки, то проще… просто сразу убить, — упрямо сказала Латиса, разглядывая плескающийся в чашке чай. Руки дрожали.

— Может и нет, — вслух раздумывал Аелла.

Она вздохнула.

— Я пришла, чтобы вас попросить.

Просить было нелегко. Но она ведь просила не за себя, а за того, кто просто не может сделать этого самостоятельно.

— Я привезла украденный грузовой катер вместе со всем пропавшим оборудованием. Оно в полном порядке. Оставьте… оставьте Шалье в покое.

Влажные глаза Старшего загадочно блестели.

— Вы сделаете только хуже, — упрямо добавила Латиса. — Пожалуйста. Вы его убьете! Оставьте…

Она готовилась ждать ответа очень долго, но Старший ответил почти сразу.

— Да-а-а, я вас понимаю, — теперь Аелла задумчиво разглядывал свою чашку. — А вы уверены?

— Абсолютно. Если не получится у меня, не получится вообще ни у кого.

— Вы знаете его историю?

Латиса вздохнула с таким облегчением, будто с плеч свалилась не скала, а целая планета.

— Да. Кроме… того доказательства, благодаря которому Шалье оправдали. Какое оно?

— Доказательство, — медленно, словно вспоминая, повторил Аелла, — очень простое. Когда эти их ящерицы… привязали Ранье к столбу и достаточно… медленно убивали, была причина, по которой нельзя приписать к этой истории Шалье.

Латиса дрожала и ждала.

— Ранье… умер, сдерживая огонь, который легко мог бы выжечь половину его убийц. Сдерживая до самой смерти.

На улице уже не было ни грузового катера, ни Хранителей. Только присвоенный Латисой все так же невозмутимо стоял, где и опустился. Аелла вышел ее проводить.

— Я все-таки вас попрошу, — сказал на прощанье Старший. — Несмотря ни на что, никогда не забывайте — Шалье может быть очень опасен. Даже… для вас.

Латиса оглянулась и увидела в его лице настоящую заботу — это было очень неожиданно и чрезвычайно приятно.

— Я запомню.

Возвращаясь в комнату, Шалье рассчитывал, что к этому времени начнут прибывать самки с детенышами, чудесным образом спасенные от гибели. Ему казалось совсем немного осталось, совсем чуть-чуть и он дожмет до конца и сделает то, что обещал Ранье перед смертью.

Вызвав на монитор хижину Гууара, Шалье в нерешительности замер — у него внутри была Лини и пришлось очень быстро отключать экран, так как подглядывать было неудобно.

Вот вам и Гууар! Хотя, Шалье же обещал ему взамен помощи вполне определенную плату — Лини, теперь не придерешься, да и от своих слов не отступишься, хотя в происходящем внутри хижины явно кроется что-то нехорошее.

Шалье постарался отвлечься от ощущения надвигающегося несчастья, решив, что это уже похоже на паранойю, ведь все идет замечательно — детеныши спасены, всемогущество Раана подтверждено делом и попробуй его оспорь! Гууара опасаются настолько, что молчат о его связи с Лини… А вот это плохо, Гууар должен воплощать все лучшее и не покушаться на чужих жен, но… он же сам ему обещал!

Ладно, к этому вопросу вернемся чуть позже, решил Шалье и стал переключать изображения в поисках жриц и вождей. Сейчас было важно видеть их реакцию на происшедшие из-за Гууара изменения, так как она показательна и реакция остальных будет такой же.

Жрицы, собравшиеся со всех окрестных поселений, кучковались отдельно, на площадке за статуей богини. Верховодила ими одна — покрытая старческой потрескавшееся чешуей и увешанная таким количеством бус, что они свисали рядами до самих коленей и, судя по склоненной спине жрицы, были очень тяжелы. Жрицы, похоже, обсуждали нечто крайне серьезное, но пока в свои разговоры никого не вмешивали.

Вожди руководили процессом подготовки лодок, а после лично отправились за первой партией самок и детенышей. Родившиеся в самом начале детеныши уже хорошо дышали и висели на шеях матерей, держась за гребни. В течении суток ярицы заберут всех, кто начал дышать самостоятельно, а остальных оставят в воде. Это тоже подношение, но не Богине, а самому окружающему миру и с этими жертвами они с Ранье смирились еще в самом начале.

Так же важно было увидеть реакцию первой группы вернувшихся самок, Шалье терпеливо следил, как лодки, плохо подающиеся управлению, медленно достигают вод рождения и еще медленнее отправляются назад.

Когда самки высадились у берега и направились в родное поселение, Шалье включил экран в хижине и облегченно вздохнул — Лини уже не было.