Владимир Прягин - Дурман-звезда

Всадник подъехал ближе, придержал лошадь. Он был в легком доспехе, вооружен. Лицо Ясень толком не рассмотрел, хоронясь в густой траве за кустом. Тайя стояла, потупив глазки.

— Куда направляешься, девица?

— В деревню иду, — она отвечала почтительно, но с достоинством, не пытаясь изображать зачуханную дуреху.

— В деревню, — повторил верховой. — А погляди-ка на меня, милая.

Судя по интонации, он не заигрывал, а приказывал. Ясень подобрался, крепче сжимая палку.

— Погляди, говорю!

Незнакомец быстро перегнулся с седла и ухватил ее за плечо. Тайя, охнув, подняла голову. Верховой на мгновение замер, увидев ее лицо. Ясень понял, что ждать больше нечего, и вылетел на дорогу. Всадник уже разворачивался, хватаясь за меч, но Ясень с размаху влепил ему промеж глаз дубиной. Тот обмяк и начал сползать с седла, лошадь дернулась, но Тайя шустро ухватила поводья.

Ясень стащил бесчувственное тело на землю и только теперь заметил черно-желтые полосы на скуле. Хмурясь, отстегнул у всадника ножны, а свою палку отшвырнул подальше в траву. Вытянул клинок, полюбовался прохладной сталью, потом спросил у девчонки:

— Как думаешь, нас искал?

— Вряд ли, — сказала Тайя. — Думаю, нас еще не хватились. Сам посуди, даже если корабль сегодня ждали в столице, времени прошло мало. Мало ли, почему задержались? Пока тревогу поднимут, пока обломки найдут… Нет, этот про нас не знал. Случайно встретился, это ведь их земля. Просто умный, гад, заподозрил что-то.

— Да, ты права. Тогда вот что…

Он не договорил. Глаза у Тайи испуганно распахнулись, Ясень уловил за спиной движение и, действуя на рефлексах, рубанул клинком с разворота. Противник, едва поднявшись, снова рухнул на землю; из рассеченной шеи хлынула кровь, растекаясь багровой лужей. В руке у мертвеца поблескивал нож.

Ясень отошел на обочину. Сел на траву, вытер пот со лба. Буркнул:

— В следующий раз одна на дорогу не выходи.

— Хорошо, — она опустилась рядом.

Они смотрели на склон, густо поросший лиловым вереском. Чудилось, будто гору присыпало подкрашенным пеплом.

— Скажи, — он сорвал травинку, растер ее между пальцев, — у тебя в детстве был котенок?

— Что?.. — кажется, он, наконец, сумел ее удивить. — Какой котенок?

— Обычный. С хвостиком.

— К чему ты это?

— Интересно. Скажи.

— Ну, был. Черный, пушистый, я ему еще ленточку повязала. А потом его кобель приблудный подрал. Почему ты спрашиваешь? Не пугай меня, солнца ради.

— Да так, вспомнилось кое-что.

Он сидел и будто наяву слышал голос крылатой вестницы: «А та, для которой ты людей будешь резать, сидит сейчас и гладит котенка».

Солнце жарило в спину. Стрекотали цикады.

— Вроде, пока спокойно.

— Не сглазь.

Ясень еще раз обшарил взглядом пустое небо. Птицы с седоками не появлялись, и уже закрадывалась надежда, что погони вообще не будет. Но надежда эта, скорее всего, обманчива, и время терять нельзя.

После драки с верховым на дороге они быстро посовещались, пытаясь предугадать, чего теперь ждать от ястребиного клана. Девчонка до сих пор удивлялась, как ее вообще нашли в городе. Никто, по ее словам, не мог заранее знать, что она там объявится. Случайно опознали на улице? Тогда не стали бы ждать, напали бы сразу. А если уж проследили до дома, зачем натравили сумасшедшую птицу, которая чуть не убила Тайю? Нет, тут что-то не сходится…

Ясень осторожно спросил — а зачем она, Тайя, собственно, появилась на людях? Разве не понимала, насколько это рискованно? И, кстати, раз уж об этом речь, почему она вообще скрывается от родни? Но спутница отвечала уклончиво, и он не стал на нее давить. Сейчас было важнее другое.

Ладно, предположим, она права, и ее прибытие в город стало для всех сюрпризом. Значит, облава была спонтанной, без предварительной подготовки. И вот длинноволосый поймал кузину, после чего немедленно приказал поднимать корабль. То есть, если бы не девчонка, он никуда бы не полетел? Правильно? Хорошо бы. Тогда в столице его не ждут. И тревогу пока поднимать не будут.

Но разумнее готовиться к худшему. Будем исходить из того, что аристократ в любом случае собирался в столицу, а поимка лишь ускорила вылет. Если так, то в столице еще день погодят, а потом отправят воздушных гонцов в предгорья. После этого быстро обнаружат обломки. Начнут дознание. Свидетели в порту расскажут про девушку. И дознаватели, надо думать, сообразят, кто это может быть. А если на яхте остались выжившие, дело ускорится. Разошлют патрули на птицах, начнут охоту…

И все равно, даже при самом неудачном раскладе беглецы имеют пару суток в запасе, если считать с момента крушения. Так, по здравому размышлению, решили Ясень и Тайя. Поэтому не стали паниковать, а спрятали труп в кустах и двинулись по дороге. Договорились, что спустятся с перевала и пойдут вдоль хребта на север.

Ясень досадовал, что его пояс с деньгами остался на корабле. Впрочем, нищими они не были — в карманах у мертвеца нашлось три червонца с лишним. Стыдно, конечно, ощущать себя мародером, но что поделать. Плюс еще у Тайи имелось несколько золотых, серебро и медь.

Вечером остановились в деревне у подножья горы. Сторговали плохонькую лошадку. Потратили на это почти все золото, но, опять же, выхода не было — вдвоем на одном трофейном коне до плоскогорья не доберешься. Поужинали, купили еды про запас и устроились на ночлег. Спали, правда, вполглаза — а вдруг погоня начнется раньше, чем они представляют? Но все пока обошлось. Поднялись с рассветом и снова тронулись в путь. На север, где хребет разрастался, и сверкали снежные пики.

Сначала двигались по наезженной колее, но чувство тревоги с каждым часом росло. Неуютно осознавать, что ты — дичь, хорошо заметная с неба. Поэтому к полудню свернули с дороги и отъехали ближе к лесу, который рос вдоль хребта. Теперь, если что, можно сразу спрятаться под деревьями.

Солнце клонилось к западу, когда Тайя вдруг придержала лошадь.

— Свет небесный! Глазам не верю…

— Что такое?

— Да вот же, смотри!

Она соскочила на землю, присела на корточки у морщинистого старого дуба. Теперь и Ясень заметил — между корнями цвели фиалки. Робкие огоньки дрожали и перемигивались в траве. Вокруг было тихо, даже деревья как будто затаили дыхание.

— Стой, погоди, — он тоже спешился. — Они ведь ночью начинают цвести, а в полдень все увядают? А сейчас уже…

— Ну, так и я о чем! И растут всегда под открытым небом. На поле, на лугу, да хоть бы на пустыре. А эти, видишь, под деревом. Странно, правда?

— Может, какие-нибудь лесные?

Она не ответила; бережно извлекла один цветок из земли. Фиолетовая искра продолжала мерцать в ладонях.