Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— Мне надо… — Август сделал неопределенный жест и указал в сторону двери. — Мне надо… освежится. Не могла бы меня проводить? А то голова что-то кружится. Голова у Августа действительно кружилась. Впрочем это было не то болезненное головокружение, что мучило его в последние дни. Его состояние скорее напоминало ту приятную негу, что ощущаешь перебрав с крепким вином. Вновь широко зевнув юноша сделал над собой усилие и с трудом, цепляясь за стену, придав себе вертикальное положение нетвердо шагнул к выходу.
— Господин. — Мгновенно сошедшая с лица улыбка женщины сменилась гримасой неподдельного страха. — Господин, не надо!
«Почему? Почему это не надо? Мне ведь явно надо освежится…»
— Что? — Удивлено вскинув брови Август развернулся к застывшей посреди избы женщине. Будто потревоженный резким движением пол под его ногами вспух горбом и цу Вернстром глупо хихикнув привалился спиной к бревнам стены. — П-почему? Почему ты меня не слушаешься? Я ведь приказал… — Грозно нахмурив брови, юноша вновь потянулся к почти опустевшей глиняной бутылке с вином. — Ха… — Вытянув язык барон слизнул с горлышка последние капли и снова зевнув сосредоточился на кантонке. Это оказалось неожиданно сложным занятием. Фигура Гретты постоянно изгибалась и расплывалась то начиная двоится, то становясь плоской будто лист пергамента. Комната начала медленно кружится перед глазами.
— Не надо выходить наружу господин. Не стоит… А если опростаться хотите, я лучше горшок вам дам. Вы не беспокойтесь, я отвернусь.
«Опростаться? Похоже я переоценил степень воспитанности этой девицы. Опять. В который уже раз, во всем виновата моя доброта. Я слишком часто ожидаю от людей хорошего.»
— Горшок?.. — Всколыхнувшаяся в груди волна гнева с треском разорвала, все плотнее охватывающую разум, сонную одурь. В голове что-то с хрустом щелкнуло, затылок охватила волна нестерпимой боли и тут все стало на свои места.
«Похоже меня опоили…»
— Где мальчишка? — Поражаясь прозвучавшей в его голосе властности произнес Август медленно отступая в угол комнаты. Его глаза заметались из стороны в сторону в поисках оружия.
«Они хотят меня убить… Они напоили меня какой-то дрянью и ждут когда я усну. А потом сразу набросятся»
— Какой мальчишка? — Почти искренне удивилась арбалетчица и сделав шажок в сторону выхода покосилась на надежно лежащий в тяжелых скобах толстый, тяжелый даже на вид дубовый брус засова.
«Нет, я ее точно переоценил. Совершенно определенно. Грязная наемница. Готова дущу продать за грош. Наверняка бывшая маркитантка, павшая женщина. И я ей доверял? Доверял скоблить себя ножом по горлу?! Нет. Стой. Нельзя подавать вида, что ты знаешь.»
— Тот, что еду принес. — Произнес Август и тряхнул головой отгоняя вновь начинающие заполнять разум отступившие было туманные щупальца. К несказанному удивлению юноши у него получилось. Почти. Застилающая взор дымка рассеялась, слабость немного отступила.
«А если она с ними в сговоре? Да нет, глупости. Посмотри в ее глаза. Неужели она будет врать? Может они охотятся и на нее?»
— Он в порядке, господин. — Низкий поклон женщины выглядел почти издевательским. — Он ушел. Овец, наверное, пасти или еще чего. — Медленно и очень четко, будто разговаривая с маленьким ребенком, произнесла она. — А вам лучше прилечь. Вы слишком слабы.
«А если все же в сговоре?»
— Врешь. — Пошарив глазами по сторонам в поисках хоть чего ни будь, что помогло бы справится с стремительно теряющей всю свою привлекательность Греттой, Август сглотнув слюну, покачнулся и оперся на стену. — Ты меня опоила, да? То вино, что ты мне дала. В нем что-то было…
«Меня не обманешь, мерзкая разбойница… Надо же. Имела наглость выпрашивать у меня имение! Ха! Жадная сука!»
— Только успокаивающие и лечащие травы, господин. Легко кивнула Гретта. — Мне дал их лекарь. Как и вино. Сказал напоить вас как только вы проснетесь. Думаю он прав. Вам нужно набираться сил.
«Она знает, что я не подарю ей манор. Она слышала мои мысли. И злится на меня. Хочет убить.»
— Почему сразу не убила? Ты ведь хочешь… — Выдавил из себя юноша и поглядев в сторону прислоненной к стене в дальнем углу рогатины усмехнулся.
«Не достать…»
— Не надо, господин. — Не знаю, что вы задумали, но не стоит. — Глаза наемницы заледенели превратившись в два темных, блестящих речных окатыша. — Думаю, вы все неправильно поняли. — Вот, посмотрите. — Шагнув к окну женщина положила руку на широкий наличник.
«Это, что, очередная ловушка?»
— Посмотреть? — Мечущийся по избе в поисках путей спасения взгляд Цу Вернстрома буквально прикипел к лежащему на столе арбалету. Один шаг в сторону, прыжок и если он успеет схватить чертов самострел…
— Если бы я захотела вам зла, господин, вы бы уже давно спали. Спали с распоротой глоткой. — Криво усмехнулась проследившая взгляд барона женщина и отступив от окна приглашающее махнула рукой. — Просто посмотрите. Прошу.
«Господи, да она права. И как я мог подумать подобное о столь милой женщине. Такое честное лицо не может принадлежать злодейке. Она наверняка не с ними. Точно не с ними. Значит она… она меня защищает? Нет. Нельзя расслаблятся. Надо быть настороже. Никому нельзя доверять. Враги повсюду. Меня ведь даже Гаррис предал. Старый добрый, надежный как стена донжона Гаррис.»
Оторвав взгляд от несколько более чем позволяли приличия разреза рубахи кантонки, Август осторожно шагнул вперед. Раз другой. Третий. Стараясь держаться так, чтобы не выпускать наемницу из вида наклонился к окну.
Забранное пластинками слюды окошко было подкопчённым и мутным, не намного лучше пленки бычьего пузыря, и юноше потребовался добрый десяток ударов сердца чтобы понять, что он видит. А потом все встало на свои места.
«Ну конечно. Понятно. Это не она. Это все мерзкие пейзане. Задумали меня ограбить. И возможно убить.»
— Боги… — Протянул он и пошатнувшись прижал руки к вискам. — Но… почему.
— Это крестьяне, господин. Смерды. Мерзкие вонючие смерды. Они никогда и ничего не прощают. В подобных «вольных» поселениях жители зачастую мало чем отличаются по нраву от зверей. — Холодно пояснила женщина и улыбнувшись как бы невзначай положила руку на пояс, поближе к висящему на бедре длинному стилету. — Здесь нет ни лорда ни сенешаля. Нет никаких законов кроме силы. Они конечно боятся вашу… подругу. И прислушиваются к плебану. Но это не значит, что они оставят меня в покое. Им просто хочется на ком ни будь выместить злость. Пытать. Мучить. Заставить заплатить за тот страх, что они испытали вчера. Поэтому, они ждут, когда я выйду во двор. Как только поп с вашей компаньонкой ушел сразу и повылазили. Не хочу я дверь открывать. Выстрелить, господин,
