Клинков. Последний хаосит - Макс Гато

Три Змея переплелись и были готовы броситься вперед, целясь в разные стороны, когда я высвободил ударную волну из клинка. Раздался гром, земля задрожала и вода на пути магии закружилась вихрем. Удар страшной силы рассеял две иллюзии мелкой дымкой, а оглушенный Змей яростно зашипел, забившись в агонии.

Уйти под воду ему не дали корни Весны, которые, словно сеть, обвили скользкое, мерцающее тело и потянули его на землю. Извивающееся тело рухнуло на сушу, а сразу же после магия природы улетучилась — похоже, что это у Весны закончилась мана.

Но ее заклинание уже сделало свое дело. Моряки были тут как тут и орудовали копьями, пробивая чешую. Аскольд ловко кружил вокруг головы, нанося короткие, точные удары и отвлекая внимание сбитого с толку Змея.

Я ударил плетью в голову монстра и черная отметина рассекла один из сияющих, зеленых глаз. На Змея обрушились и стрелы Иры, бьющей в растрескавшуюся чешую.

— Не бить в пузо! — яростно прокричал я напоминание бойцам.

Змей, ослабленный ранами, чувствовал свое неминуемое поражение. яростно забился, извиваясь всем телом. Массивный хвост сбил одного из моряков с ног. Раздался хруст сминаемых костей.

Монстр попытался дернуться в сторону воды, но я уже подскочил к самому хвосту и, обвив тело монстра Плетью Хаоса, запрыгнул на монстра как на скакуна. Лезвие сабли с хрустом разрезало чешую. Я удерживался на спине извивающегося монстра и резал зачарованную защиту Змея, оставляя за собой черный, кровавый след.

Словно заправский наездник, я скачками прыгал выше и выше по спине Змея, пока не достиг головы. Монстр зашипел и дернулся в последний раз. Меня пошатнуло и я с трудом удержал баланс. Спасительная, мутная вода болота была уже рядом, но я отпустил плеть и с силой вбил саблю в черепушку Змея по самую рукоять. Лезвие клинка вошло в плоть как в масло. Во все стороны брызнула черная кровь.

Могучее существо издало последнее, оглушительное шипение, и рухнуло наземь без движения. Большой, зеленый глаз помутнел. Жизнь покинула хозяина болота.

На мгновение воцарилась тишина. Туман не пропал, но начал редеть. Я чувствовал, как ломит спину и руки от усталости, а сердце бешено колотится, отдавая набатом в висках.

— Охренеть, — нарушил тишину Аскольд, глядя на меня, вымазанного в черной крови, на спине монстра.

Я спрыгнул на землю.

— Не болтай, а помоги, — приказал я и кивнул на бок Змея.

Вместе с уцелевшими воинами мы перевернули Змея на бок. И я аккуратно вскрыл мягкое брюхо, откуда мы достали измазанного в слизи, оцепеневшего от происходящего Сеню. Тот лишь тяжело вдыхал грязный, болотный воздух бледными губами, и смотрел на мир широко распахнутыми глазами.

Весна, еле-еле перебирая ногами, подошла к проводнику и осмотрела его.

— Трещина в ребре, легкое отравление, шок, — устало проговорила она, — и сломанная рука. Жить будет.

Серега с Ирой сидели спина к спине, и тяжело дышали. Несмотря на то, что молодые Волковы были в арьергарде — их знатно потрепало как водой, так и ударными волнами от атак монстра. Да и Ира успела знатно пострелять.

Но облегчение было недолгим. Один из моряков, которого все-таки ударило хвостом Змея, лежал на вязкой земле покореженной куклой. Столько переломов не пережить. Тут и без Весны было ясно — смерть наступила мгновенно.

Я подошел к Аскольду, замершему над телом брата по оружию. Тот с нечитаемым выражением лица смотрел на медленно остывающее, безжизненное тело. Я не стал ничего говорить, лишь молча постоял рядом с Аскольдом, дав тому время прийти в себя.

— Олег, Олег… — тяжело вздохнул Аскольд, вытирая черную кровь со щеки, — жил быстро и умер быстро. Как полагает воину — с оружием в руках.

Я хлопнул его по плечу.

— Хочу проводить его как положено моряку, — вопросительно посмотрел на меня Аскольд.

Я оглянулся на огромный труп Змея, который мне предстояло разделать, а затем на едва стоящих на ногах воинов, которым явно был нужен небольшой перерыв. Долго задерживаться здесь было нельзя, труп сильного хищника явно привлечет любителей поживиться свежей плотью.

Вот только оставлять Змея тоже нельзя. Сердце, яд, клыки, кровь, да даже чешуя — все это превосходные алхимические и ремесленные ингредиенты. Сердце Змея как раз пригодится Володиным, чтобы провести ритуал, вот только не здесь и сейчас. Но слово я сдержу, как будем в безопасности проведу им обряд.

— Добро, — кивнул я, отвечая на вопрос Аскольда.

Я растормошил уставших моряков и выставил дозор. Я не смогу одновременно разделывать Змея и отслеживать окрестности. Затем кое-как отпоил зельями Весну. Та более-менее оправилась, хотя и была донельзя измотана. Ее я оставил присматривать за потихоньку приходящим в себя Сеней. Без проводника наша дорога назад осложнится в разы.

Серега же с Ирой притащили временные контейнеры и склянки под яд и кровь. Я отправил Иру собирать Одолень-траву, разбросанную вокруг. Хорошо, даже в воду лезть не придется. Серега же делал главное — не мешал мне, пока я разделывал монстра.

У меня ушел добрый час на возню. Та же чешуя была знатно повреждена от наших ударов, а часть яда монстр выбросил во время атак, но добыча была неплохой. Плюс, Ира набрала достаточно Одолень-травы для Весны.

Аскольд связал небольшой плот из ветвей для Олега. Он водрузил его на плот и подтащил его к воде. Олег был в чистой, сухой одежде и с клинком в руках.

К этому времени отряд уже успел прийти в себя. Дозорные заметили активность грызунов, но те боялись подойти близко, явно считая победивший Змея отряд непосильной угрозой.

Мы стояли у берега, провожая моряка в последний путь. Аскольд сказал несколько слов и вместе с Серегой толкнул плот в мутную воду.

— Максим, — кивнул Аскольд на Иру.

— Ира, — попросил девушку я, понимая Аскольда с полуслова, — одолжи лук на один выстрел.

— Конечно, — кивнула та.

Я протянул оружие Аскольду, но тот лишь грустно улыбнулся и покачал головой.

— Ты командир, тебе и вести. В жизни и в смерти.

Я не стал спорить и вытянул из колчана Иры одну из обычных стрел. А затем влил в стрелу немного моей маны, заставив ее гореть пламенем с черными всполохами.

Долгих речей я произносить не стал. Все ходоки знают на что идут, ступая в Зону Разлома.

— Быть воином — жить