Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле (СИ) - Анна Кривенко
Я взглянула на Мерика, своего юного секретаря. Он держался молодцом. В светлых глазах сияла решимость. Я даже удивилась: с его-то хрупкостью и мягким характером держаться с такой отвагой было похвально. Во взгляде мальчишки читалась надежда, как будто он ждал спасения. То ли от меня, то ли от Ворона — неизвестно.
Я подошла поближе и взяла его за плечи.
— Ты — единственный мужчина здесь и должен будешь присмотреть за всеми остальными, — серьезно сказал я, внимательно глядя ему в глаза.
Лицо мальчишки вытянулось.
— А как же вы? — уточнил он осторожно.
— Мне нужно идти, — коротко ответил я, и он понимающе кивнул.
Хороший малый. Я с улыбкой потрепала его по золотистым волосам. После этого отошла к стене и сняла с нее короткий меч.
Похоже, он давно висел здесь, как никому не нужное украшение. Клинок был слегка покрыт ржавчиной. Но сегодня этому оружию, возможно, придется вспомнить, что такое сражение.
Женщины вздрогнули. Кажется, страх перед невидимой угрозой усиливался с каждым моим движением. Я уже сообщила всем, что иду на поиски Ворона.
Направляясь к двери, почувствовала, как кто-то дёрнул меня за рукав.
— Госпожа…
Обернулась и увидела Маняшу. Она выглядела бледной, но взгляд выражал твёрдость.
— Пожалуйста, будьте осторожны.
За ней тут же послышались другие голоса. Слова остальных служанок смешались в один поток пожеланий удачи и благословений.
Я улыбнулась всем им, чтобы хоть немного развеять их страхи.
— Всё будет хорошо, — сказал я, приподняв меч в жесте воодушевления. — Скоро увидимся.
Открыв тяжёлую деревянную дверь, вышла в коридор. Позади послышался щелчок — служанки благоразумно заперлись.
Сжав рукоять меча, двинулась по полутёмному коридору подвальных помещений. Шла быстро, почти бегом.
Прошло два часа с того момента, как Ворон ушёл. И ждать его больше не было смысла. Что-то явно пошло не так.
Подвальные коридоры были пусты. Лишь эхо шагов нарушало их тишину. Узкие окна-бойницы пропускали скудные полосы света. Влажные стены поблёскивали, и иногда встречались целые островки зелёного мха, покрывающего рыжие кирпичи. Тяжёлый запах сырости и плесени забивался в нос.
Подвал находился в самой дальней части поместья. Было невозможно понять, что творится на поверхности. Тишина вокруг не внушала спокойствия. Напротив, она создавала ещё больше напряжения.
Наконец, поднявшись по короткой лестнице, я выбралась на первый этаж. В доме также не было ни души. Не хлопали двери, не раздавались шаги.
Я осторожно прокралась вдоль стены и добралась до ближайшего окна. Отодвинула тяжёлую штору и выглянула во двор.
Тут же замерла. Чужое войско заполнило всё свободное пространство. Блеск оружия, строй солдат в непривычной форме — всё это вызвало жуткое напряжение, и рука судорожно сжала эфес меча.
Среди королевских солдат я заметила наших горцев и защитников поместья. Они не были связаны, но явно стояли в окружении. Кто-то из них сидел на земле, опустив голову.
Ворона среди них не было.
Сердце заколотилось стремительнее. А вдруг он уже мёртв? Эта мысль вонзилась во меня, как клинок. Холод разлился по телу, перехватывая дыхание.
Я стиснула зубы, но в груди начала подниматься неуместная паника. Может быть, поэтому он не вернулся? Просто погиб, как Ксандер? Я больше никогда не увижу его улыбку и не почувствую прикосновение его мягких губ…
Меня начало трясти. Руки задрожали так сильно, что меч едва не выскользнул из пальцев.
— Нет. Я не имею права паниковать и не буду в это верить, — прошептала самой себе, зажмуриваясь и усилием воли прогоняя жуткие страхи.
Ощущение утраты сковывало грудь, колени угрожали подогнуться. И в этот момент я чётко осознала, что любовь — это слабость, от которой даже самый сильный может очень легко сломаться.
Боже, для чего она мне???
Я прислонилась к стене, пытаясь взять себя в руки. Паника начала отступать, сменяясь холодным и яростным упрямством.
Ворон должен быть жив. Пока не увижу его тела, не поверю в его смерть.
Нужно идти дальше. Отчаяние сменилось волной злости. Злости на врагов, которые посмели проникнуть в мой дом и хотят отнять тех, кто мне дорог. Но больше всего — злости на себя. За то, что на миг потеряла самообладание.
— Стыдно, Евангелина. Не тебе быть слабой, не тебе… — прошептала самой себе. Заставив себя двигаться ещё быстрее, я поклялась: найду Ворона во что бы то ни стало!
Дом был действительно пуст. И это очень напрягало. Но ни крови, ни беспорядка я не заметила. Мебель стояла на месте, и даже самые мелкие безделушки оказались нетронутыми, как будто никто сюда и не входил.
Как это понять?
Я судорожно прикусила губу, осматриваясь.
И тут тишину нарушил отчётливый и протяжный колокольный звон. Звонил колокол в нашем храме.
Стоп. Кто может звонить в такой момент?
В мирное время колокол звал людей на службу, но сейчас…
Может, это призыв к сдаче?
Однако, что бы это ни значило, звон колокола задал мне направление.
Стремительно выскользнув из поместья через чёрный ход, я оказалась на заднем дворе. Здесь тоже было пусто. Что-то ускользало от меня, и это выводило из себя. Значит, все ответы должны быть там, в храме.
Перебегая от постройки к постройке, я двигалась незаметно. Открытых участков избегала, прижимаясь к стенам и низко пригибаясь, чтобы не привлекать внимания. Когда добралась к храму, остановилась за небольшим сараем для инвентаря. Задержала дыхание и прислушалась.
Колокол больше не звонил. Тишина была странной и гнетущей, как будто перед бурей.
Огляделась, убедившись, что никто за мной не следит, и подошла к узкой двери. Она была приоткрыта. Оказалась в небольшой комнатке. Той самой, которую раньше занимал преподобный Ксандер.
Здесь ничего не изменилось. В душе, как обычно, вспыхнула тоска, но я тут же подавила ее. На столе лежали книги и свитки преподобного, как будто он вышел всего на минуту назад и должен был вот-вот вернуться. На подставке стояла небольшая деревянная скамья, а на ней висел его старый верёвочный пояс. Здесь сохранился даже запах — слабый аромат трав, которые он постоянно заваривал в виде чая.
Но что-то вызвало у меня тревогу.
Я медленно обвела взглядом комнату и наконец поняла, в чём дело: белоснежной туники, которую он надевал на последних службах, не было. Она исчезла.
Кто мог взять ее? Слуги не трогали вещи священника все эти недели,
