Александр Прозоров - Конец пути

Мудрый Аркаим лишь пожал плечами.

— Это он туда скачет, где народ иши обитает? Тот, который мертвых своих всячески прячет от посторонних глаз?

— Да, там. Народ иши по берегам Большого Каима обитает и по лесам округ. Далее, за Уньгойскими горами уже остяков земли начинаются. А коли вниз по реке — то уже югры.

— Подожди, правитель, — мотнул головой Олег. — Вниз по реке — это ведь сюда?

— Нет, чужеземец, ты не понял. За Уньгойскими горами реки уже в другую сторону текут. На север, на восход, на запад.

— Что, во все стороны разом? — усмехнулся ведун.

— Во все стороны, — утвердительно кивнул мудрый Аркаим. — Место там такое. Пуп земли, перекресток миров, середина света. Люди тех мест сторонятся. Сказывают, великая гора, с которой земля начиналась, как раз там стояла, а потом внутрь себя оборотилась. Колдовское место, страшное. Древние силы там по сей день кипят, земля с небом сталкивается, боги мира неземного к нам заглядывают.

— Хорошее место, — кинул Олег. — Надеюсь, эти боги из Вселенной, что существовала до сотворения мира, не захотят помочь твоему брату в его бедах?

— Нет, чужеземец, — покачал головой правитель. — Им нет до нас дела. Они не понимают ни нас, ни наших хлопот.

— Это приятно, — поднялся на ноги ведун. — Коней придется поменять, наши совсем загнаны, им одного дня на отдых мало. Ресевцы дадут нам свежих лошадей? И припасов в дорогу тоже надобно добавить. На одном сушеном мясе мы скоро вконец озвереем. Так… Овчины еще нужны. Две. Зима крепчает, морозы скоро совсем убийственные начнутся. Как бы не замерзнуть ночью. И по попоне на каждую лошадь. Чтобы толстые были, войлочные. Двигаться надо. Твой брат уже и так почти полный день преимущества имеет.

— Раджаф уходит куда-то далеко, чужеземец. Куда-то очень далеко. Я правитель Каима, я не могу бросить свою страну. Да еще на столь долгий срок.

— Так… — остановился Олег. — Ты хочешь сказать, мудрый Аркаим, что мы бросаем погоню? Ты отпускаешь своего брата на все четыре стороны?

— Я сказал то, что сказал, чужеземец. Я не могу оставить свою страну, свой трон на столь долгий срок. До сего дня мы всегда находились в пределах Каима и боролись за его свободу и счастье. Но уходить куда-то в неведомые края, пропадать на десятки дней… Я не могу позволить себе такой роскоши.

— Значит, все?

— Обожди, друже, — протиснулся вперед Любовод. — А как же седьмой осколок, уважаемый? Ты готов заплатить за него оговоренную цену?

— После всего, что ты учинил своей ленью? Мой разоренный дворец, битва со смолевниками брата, в которой я едва не погиб, погоня, холод, метания? Нет, торговый гость, это мне совсем не нравится. Осколок стоил полную цену тогда, когда мы из-за него торговались. Ныне он упал в цене в двадцать раз.

— Может, все же в пять раз, правитель?

— В тридцать раз, несчастный! Ты забыл, что вызвал мой гнев, чужеземец? И ты еще смеешь со мной торговаться?

— У меня были еще многие успехи, многие награды от тебя, уважаемый. Я выручил тебя из плена, уберег от казни, от обмана. Мне придется мчаться в неведомые края к неведомым народам… Пусть она упадет хотя бы в десять раз?

— Ты упрям и чрезмерно жаден, чужеземец, — покачал головой мудрый Аркаим. — Однако толковый правитель должен уметь использовать во благо и достоинства своих слуг, и их недостатки. Мы сделаем так. Ты получишь одну десятую от оговоренной ранее цены, коли доставишь седьмой осколок ко мне в столицу, в древний Каим, через двадцать дней. Двадцать. За каждый день опоздания цена будет падать на один раз. Через тридцать дней ты получишь уже одну двадцатую. Через тридцать пять одну двадцать пятую…

— Я все понял. — Купец развернулся, подтолкнул Олега: — Давай друже, седлай, седлай. Пора нам. Благодарю за милость, мудрый Аркаим. Ты не пожалеешь о своей щедрости!

— Да успокойся ты, Любовод! — рявкнул ведун. — Менять лошадей надобно, а не седлать! И припасы пополнить. Горожане помогут нам в этом, правитель?

— Да, чужеземец, ты получишь все, что пожелаешь, — улыбнулся активности купца новый властитель Каима. — Так и быть, я сделаю вам на прощание подарок. Щедрый, как твоя храбрость, ведун Олег. Я начну считать дни только с завтрашнего вечера.

Первую стоянку великого Раджафа спутники обнаружили только на третий день, незадолго до полудня. Свергнутый правитель даже не пытался маскировать свои следы, и черное пятно на берегу ярко выделялось на фоне кристально чистого снега.

Небольшая утоптанная площадка, рядом — вытянутая вмятина в сугробе, наметенном на нижние ветви ели. Олег спешился, положил ладонь на кострище — хотя было понятно, что оно уже давным-давно остыло. Осмотрел лошадиные катыши, следы копыт.

— Обидно. Все подковы на месте, лошади здоровы. На два дня он нас опережает. И ведь никаких шансов нагнать!

— Може, пропустили одну из ночевок? — предположил купец.

— Нет, не пропустили. — Ведун поднялся в седло и опять выехал на речной лед. — Он ведь ввечеру выехал. Ночь скакал, день. Только к сумеркам остановился. А мы только после полудня на реку выбрались, а по ночам останавливаемся. Как же нагнать-то?

Он вздохнул, пустил коней рысью. Нужно было что-нибудь придумать, чтобы наверстать упущенное время — вот только что? Позже ночью останавливаться? Так ведь лошади — не машины, им отдых нужен. Двое суток подряд скакать не станут. На ночь их не заглушишь — надобно напоить, и желательно талой водичкой, а не снегом кормить. Не то застудятся. Овса насыпать, травы под снегом поискать, коли снега немного.

Одно хорошо — у беглеца тоже живые кони, и проблемы точно такие же. Иначе Раджаф, которому ни еда, ни питье не нужны вообще, так бы вперед ушел — никогда в жизни не нагонишь. А так — шанс был. Ведь зачем-то уходит правитель в дикие земли? Сотворить что-то хочет. А чего ни делай — время всегда требуется. Может, именно столько, на сколько погоня от него отстает. Тем более что, спасибо лошадям, в скорости они сильно беглецу не уступали. Путников трое: пока один лошадьми занимается, другой костер разводит, дрова запасает, Урсула еду готовит, кулеш разводит или кашу стряпает. Перекусили, спать залегли. Утром — быстрые сборы тем же порядком. И вперед!

Горожане собрали их в дорогу честно. Сами дали меховые штаны, про которые Олег просто позабыл, уложили полоски вяленого и копченого мяса, полти курятины, несколько свиных окороков, мешок рыбы. Зимой ведь никакой запас не портится, морозильник кругом. А запеченная на углях половинка курицы, свежая рыбешка — это не ежедневная крупяная каша с сухим мясом. Разнообразие и настроение поднимет, и сил лишних добавит. Спать в меховых штанах и налатнике можно прямо в снегу, хотя овчины и Любовод, и Олег с невольницей все-таки стелили Нет хлопот с одеванием-переодеванием — каждый день лишние минуты.