Александр Прозоров - Конец пути

— Проклятие! — Олег остановился перед каким-то бледнокожим мужиком, безбородым, но с большими усами. — Где Раджаф, смертный? Куда вы дели брата нашего правителя?

— Он ускакал… — с потусторонней напевностью ответил мужик.

— Они чего, обкурились все, что ли? — выпрямился Середин. — Мудрый Аркаим, я ваших обычаев особо не знаю. Чего с ними?

— Молились за грехи, пели, танцевали прощальный танец, готовились к уходу в мир Итшахра, — лаконично перечислил правитель. — Теперь они готовы принять твою волю.

— Твою волю, мудрый Аркаим, — покачал пальцем ведун. — Раз они больше не воюют, значит, это уже твоя забота. Правильно?

— Может быть…

— Вот только… — Олег прошел перед первым рядом горожан, присел перед какой-то лохматой седовласой теткой: — Где Раджаф, что звался великим?

— Он ускакал…

— Слушай, правитель, — повернулся Олег к Аркаиму. — Ты можешь им объяснить, что апокалипсис на сегодня отменяется? Я верю, что они осознали свои ошибки и больше так не будут.

— Сейчас, попробую… Ты отойди токмо в сторону, как бы не зацепить.

Ведун поднялся отошел ближе к реке, повернулся — и увидел, как перед горожанами полыхнула огненная стена, пламя скользнуло им под ноги, лизнуло небо над головами. Среди этого адского кошмара вырос зеленый каменный монстр с разноцветными глазами, вытянул вперед когтистые лапы:

— Недостойные черви! Прах гнилой, тина болотная! Как смеете вы искать смерти, не приняв воли великого правителя Каима, кровь богов ваших, носителя вечности, владельца слов божьих, мудрого Аркаима?! Не будет вам ни смерти, ни жизни, покуда не заслужите его милости, покуда не вымолите его прощения! Назад, смертные, повелеваю вам служить и трудиться во имя мудрого Аркаима! Плодиться во имя мудрого Аркаима! И умирать лишь по указу мудрого Аркаима!

Зрелище явно встряхнуло горожан, выведя из предсмертного ступора. Многие чесанули в город сразу, соскальзывая с обледенелой стены, некоторые начали молиться, воздевая к огромному огненно-зеленому Итшахру руки, что-то у него прося или что-то обещая. Издалека в возникшем гуле было не разобрать ни слова. Однако бог простер лапу в сторону. Там возникла уходящая под землю огненная лестница, по которой и удалился от горожан зеленый бог мертвых. А когда закрылся тоннель в преисподнюю, погасли и огненные огни.

— Ну как? — послышался над самым ухом вкрадчивый голос.

От неожиданности Олег чуть не подпрыгнул, развернулся — и облегченно перевел дух, увидев перед собой всего лишь бессмертного чародея.

— Да, это было внушительно, — кивнул ведун. — Неужели просто морок? Они ведь не умеют издавать звуки!

— Но ведь я могу, — улыбнулся мудрый Аркаим. — Боюсь только, ближайшие час-два от горожан толку будет мало. Они пережили смерть, свидание с богом, новое возрождение. Слишком много, чтобы вести после этого обычные разговоры.

— Это было впечатляюще, — повторился Олег. — Даже непонятно, ради чего нужно было вести войны, оживлять мертвецов, если можно просто показать такую воспитательную картинку?

— Мороки умеем ставить мы оба, чужеземец. Я покажу один, брат другой, потом опять я третий… Покажи смертному морок раз пять — и он перестанет опасаться этих безобидных изображений, не будет обращать на них внимание. Мы с Раджафом давно поняли, что мороки нужно приберегать только на крайний случай, использовать как можно реже. Токмо тогда от них польза и случается. То ли дело ребенок мертвый, что домой вернулся. Этого не забудешь, от такого не отмахнешься. Однако же здешнее кладбище пусто. Равно как и в других городах. После первого твоего набега Раджаф полностью вычистил все погосты от мертвецов…

— Кумаи! — вдруг вспомнил Олег. — Если Раджаф ускакал, орел должен его увидеть! Не так уж много тут путников по зимним дорогам скачет. Он один, у него наверняка заводные лошади…

— Я посмотрю, — кивнул мудрый Аркаим. — Но извини, чужеземец, это получится только после рассвета. Хотя ждать уже недолго.

— Ладно, — согласился Олег, глянув на темное, затянутое тучами, небо. — Подождем.

Учитывая недавнее происшествие, горожан особо опасаться не приходилось, и Олег с удовольствием забрался обратно под овчину, прижав к себе горячую невольницу и засунув нос в ее волосы. Спустя минуту он уже опять провалился в глубокий сон. Ему снилось лето, пляж, огромная новгородская ладья, что проплывала вверх по течению мимо поросших розами берегов. На ладье выгибался алый парус с черным восьмиконечным крестом, вписанным в белый круг, из макушки мачты вился сизый дизельный дымок, а за кормой негромко постукивал, вспенивая воду, большущий винт. Волны с шелестом набегали на берег, запах мотора перекрывал сладостный аромат роз… Когда Середин открыл глаза, выяснилось, что стучит не винт, а Любовод, раскалывающий березовые чурбаки на угловатые полешки, что шипят не волны, а тающий в котле снег. И пахнет, естественно, не двигателем новгородской ладьи, а сырыми поленьями, что густо дымили на углях.

— Какой бред, — тряхнув головой, поднялся Олег. — Ладья с дизелем… И ведь не пил же на ночь! Где мудрый Аркаим?

— В городе он, друже. Ему тут клятву верности приносили, ноги целовали, в вечной преданности клялись. Ты все проспал. Ну да ничего. Кулеш сейчас заварим, перекусим, а там и правитель подтянется.

Вода в котле закипела — рабыня сыпанула туда горсть сушеного мяса, принялась строгать сало. В воздухе, заглушая дым, пахнуло яичницей с беконом.

— Больше, больше строгай, — потребовал, ежась, Олег. — А то я вчера ужин упустил.

— Не, больше не нужно. А ну горожане пир в честь нового хозяина устроят? Что же туда — с набитым брюхом идти?

Урсула тем временем убрала нож, зачерпнула в котел еще несколько горстей снега, а когда он растаял, а вода снова закипела, щедро насыпала в варево просяной крупки и тут же сняла котел с огня. Мужчины, прекратив спор, дружно вытащили ложки и придвинулись к угощению.

— Горячий! — предупредила невольница.

— В брюхе остынет, — отмахнулся купец и первым запустил ложку в котел.

Правитель, словно дожидался неподалеку, явился в лагерь, когда путники уже облизывали ложки, чтобы отправить их обратно в чехольчики или завернуть в тряпицы.

— Утро доброе, чужеземцы, — кивнул он. — Ресевцы сказывают, мой брат ускакал от них одвуконь еще вечером, когда они решили волю мою принять. О том, чтобы выдать Раджафа, ничего не замысливалось, но он ускакал. Кумай его на Большом Каиме видит. Вверх по реке уходит брат. В дикие земли.

— Зачем?

Мудрый Аркаим лишь пожал плечами.

— Это он туда скачет, где народ иши обитает? Тот, который мертвых своих всячески прячет от посторонних глаз?