Четыре партии в шатрандж (СИ) - Райт Дамина
— Так и должно быть, — хищно сказал Сверн. — Афирцы!..
Амарель молчал. Он не желал афирцам ничего дурного, и, пожалуй, в глубине души немного им сочувствовал. Но путь к довольству Кальфандры лежал через выполнение ханского приказа, и Амарель не имел права показывать слабость.
— Айе! — К ним подъехали бей-ялинцы на конях, вооружённые луками и стрелами. Опасливо покосились на дракона, склонили головы в меховых шапках:
— Хан Теркай ждёт.
В сопровождении отряда Амарель и Сверн добрались до королевского дворца, а дальше с ними должны были идти двое стражников. Пожалуй, будь Сверн чуть крупнее, он не сумел бы пролезть в двери.
— И это тебя огорчило бы, а? — Амарель чувствовал растущее напряжение и решил, что шутка, даже глупая, не помешает. — Не смог бы оставить свои следы там, где ходили потомки Райланда…
Сверн пихнул его лапой так, что Амарель едва с ног не слетел.
— Ты что творишь?! — сердито зашептал он, когда стражники с трудом подавили смех. — Погубишь мне репутацию…
— Ничего страшного, — оборвал его дракон, но тоже негромко, — всем давно пора знать, что это я тебя приручил, а не ты — меня.
Вот эта шутка, подумал Амарель, действительно глупая! Но вслух он ничего не сказал, тем более что они приближались к тронной зале.
Теркай встретил гостя угощением, музыкой и приветствиями. Трое пьяных беев развалились на цветных подушках вокруг трона — богато украшенного кресла с высокой спинкой. Сам Теркай был так огромен, что еле уместился на этом троне. Невероятно тучный человек — Амарель и вообразить не мог, какой конь выдержит Теркая и не упадёт под ним замертво.
Прислуживали беям запуганные, опускавшие глаза слуги. Несколько музыкантов старательно играли на арфах с таким видом, будто за неправильно взятую ноту им отрубят пальцы.
— Елмауз! — Теркай с ужасом заметил Сверна. Пухлые щёки хана затряслись, но Амарель успокоил его:
— Елмауз мне всецело послушен.
Беи мгновенно протрезвели и отползли за трон, как гигантские упитанные гусеницы. Двое слуг с грохотом уронили подносы, музыканты перестали играть, и наступила тишина.
— Что такое? — Придя в себя, Теркай изобразил недовольство их страхом. — Елмауз нам вреда не причинит! Поднесите ему подушек и… эээ…
— Сырого мяса, — ухмыляясь, подсказал Амарель. Он стоял посреди огромной залы, скрестив руки на груди, и рассматривал затейливые узоры на потолке.
— А тебе, доблестный покоритель елмауза, поднесут «божественного огня», — пообещал Теркай, приподнявшись на троне.
— Что за «божественный огонь»?
— О! Лучший напиток афирцев. Мы получили его от жрецов Четырёх Богов — и как он изготовляется, тайна! Надо будет развязать им языки.
Сверн подождал, пока слуги дрожащими руками приготовят ему ложе посреди залы. А затем плюхнулся на него, для забавы выпустив из ноздрей колечко дыма. Кто-то из музыкантов лишился чувств.
Амарель устроился рядом с драконом. И не отказал себе в соблазне почесать живот Сверна, где шкура была заметно мягче и светлее. Дракон едва не заворчал от удовольствия, требуя ещё, но мигом опомнился. Не мог же он вести себя, как домашняя зверушка, на виду у всех!
— Это за то, что ты меня пихнул, — вполголоса произнёс Амарель и рассмеялся.
Теркай поёрзал на троне.
— Что встали? — прикрикнул он на слуг и музыкантов. — Вы несите мясо и «божественный огонь», а вы — играйте, не то пальцы всем поотрубаю!
Слуги опрометью бросились выполнять приказ, а музыканты, как один, схватились за арфы, не забыв растормошить того, который лежал в обмороке.
— Воистину, прекрасен твой елмауз! — медовым голосом обратился Теркай к Амарелю. — Как ты сумел его поймать? Много ли сокровищ было в его пещере?
Беи понемногу оживились и выползли из-за трона.
— Это было совсем легко, — беззаботно откликнулся Амарель, чувствуя на себе взгляд Сверна. — Но сокровищ, надо сказать, я не нашёл…
Хвалёный «божественный огонь» обжёг Амарелю горло, и он закашлялся.
— Хорош, верно? — удовлетворённо осведомился Теркай.
Амарель отставил чашу и ответил так, что беи одобрительно закивали:
— Куумс лучше!
Тем временем, Теркай прекратил расспросы о Бей-Яле, здоровье брата и храмах Кальфандры, и вспомнил, наконец, зачем Амарель прилетел сюда.
— На севере бунтуют. Дань им велика показалась, — Теркай скривил мокрые губы — он только что отпил «божественного огня». — Мог бы вдесятеро обложить, да пожалел людишек! Зря.
— Мы со Сверном их успокоим, — Амарель погладил дракона по гребню на голове. Сверн пожирал сырое мясо, разрывая его когтями и зубами, а беи как заворожённые наблюдали за ним.
— Ходят ещё слухи, что наследница… дочь королевы Агрей… вот-вот вернётся и спасёт страну, — Теркай откинулся назад и снова поднёс чашу к губам.
Амарель не изменился в лице, не произнёс ни слова, но рука его сжалась в кулак с такой силой, что ногти едва не вонзились в ладонь.
Эсфи! Она… может вернуться и… Обрывки воспоминаний вихрем закрутились в голове у Амареля. Эсфи, доверчиво смотревшая на него своими голубыми глазами. Эсфи с её обиженно надутыми губами. И Мэриэн — то с поднятым мечом, то с рукой, протянутой к Амарелю. А как они сидели все трое у костра…
— …Если вернётся девчонка, так её надо будет взять в плен, — как сквозь туман, донеслись рассуждения Теркая. — И в Бей-Ял отправить. В цепях.
Амарель потёр лоб и обнаружил, что всё это время Сверн пристально на него смотрел.
— Уверен, это всего лишь слухи. А не слухи, так несдобровать этой принцессе-колдунье, — жёстко проговорил Амарель, и Теркай, утирая губы, протянул ему свою чашу:
— Выпей!
Это было знаком высочайшего благоволения. Меньше всего на свете Амарель хотел пить с этим боровом из одной чаши, но был вынужден изобразить почтение и приложиться к ней. А потом вернуть Теркаю. Тот, запрокинув голову, залил в горло остатки и похлопал себя по животу, прикрытому золочёным халатом.
— Хорооош!..
Амарель огляделся — музыканты вяло доигрывали какую-то мелодию, двое беев похрапывали, уткнувшись лицами в ковёр около собственных объедков. Слуги сновали туда и сюда, подбирая то кости, то пустые чаши.
— С вашего позволения, могучий Теркай, мы со Сверном отдохнём, — Амарель вежливо улыбнулся. — Перед тем, как наказать бунтовщиков, мы должны набраться сил!
— Согласен, согласен, — Теркай помахал чашей одному из слуг, тот подбежал, выслушал и устремился к двери.
— Он тебе покажет… комнату, — Теркай икнул. — А ты посидел бы лучше… музыку послушал…
Он пьянел буквально на глазах. Сверн поднялся с пола и стал протискиваться в двери.
— Охотно послушаю музыку, но в другой раз, — отвернувшись, Амарель заспешил к выходу, но тут же обернулся на грохот. Оказалось, что Теркай потерял равновесие и свалился с трона. Теперь он лежал на своём огромном животе, продолжая икать.
— С потолка что-то посыпалось, — хмыкнул Амарель и вышел. Он не понимал, как этого пьянчугу ещё не зарезали прямо на троне. Наверное, в пирушке не участвовал какой-то хитрый бей, с помощью которого Теркай и правил.
Слуга был в затруднении. Ему никто не говорил, что и чудовищу нужна комната, и Амарель остался недоволен.
— Оставь. В коридоре уместиться проще, — Сверн выразительно глянул на слугу, и тот попятился, лепеча:
— А… а… господину… что-нибудь нужно?
— Нет, — Амарелю не терпелось отослать его и остаться одному. Даже без испытующего взгляда Сверна. Зайдя в комнату, Амарель закрыл за собой дверь и, не потрудившись осмотреться, сразу упал на колени.
— Кальфандра, Великая, Несравненная! Помоги… избавь…
Он так надеялся, что ему не придётся столкнуться с Эсфи — ведь иначе Амарель будет вынужден убить её! Избранную, которая отказалась от своего предназначения и бросила учителя погибать. И неважно, что он ещё не стал её учителем, он должен был им стать, если б не проклятый обвал в горах.
Амарель думал, что в награду за усердие Кальфандра смилостивится над ним. И он не увидит Эсфи никогда в жизни. Ни её, ни Мэриэн. Он не хотел их видеть и знать, что ему суждено убить первую, а может, и вторую. Неужели для этого Несравненная привела его сюда?!
