Кейдж Бейкер - Наковальня мира

Смит обратил внимание, что лорда Эрменвира нет среди возмущенных пассажиров, выстроившихся возле хижины с бассейном, и забеспокоился, жив ли еще несчастный лорд. Когда Смит приблизился к паланкину, занавеси распахнулись, и молодая женщина, грациозно выскользнув изнутри, легко спрыгнула на землю.

У Смита перехватило дыхание.

Сказать, что женщина была красива, значило не сказать ровным счетом ничего. Эта женщина была просто великолепна. Она обладала роскошным, пропорциональным, сильным телом. Ее губы были полными и красными, а черные блестящие глаза с насмешкой рассматривали уставившегося на нее Смита.

— Добрый вечер, господин старший караванщик, — произнесла она голосом, вполне соответствующим ее телу: знойным и страстным, с некоторым налетом аристократичности, словно незнакомка получила образование и хорошее воспитание.

Смит кивнул и с трудом нашел в себе силы ответить:

— Я пришел справиться о здоровье лорда.

— Как мило с вашей стороны! Счастлива сообщить, что его светлость все еще с нами.

Она склонила голову набок и принялась небрежно заплетать в косу свои роскошные черные волосы. Затем достала из-за корсажа пару острых шпилек и, свернув косу, элегантно закрепила ее на затылке.

— Я… хм… я очень рад слышать это, — промямлил Смит. — Мы устанавливаем шатры, и если его светлости захочется отдохнуть…

— Вы очень любезны, но у моего господина есть собственный шатер, — ответила женщина, открывая один из сундуков и извлекая оттуда черную материю, расшитую серебряными черепами.

— Буду рад помочь вам, э-э…

— Балншик, — улыбаясь, ответила женщина. — Большое спасибо, старший караванщик.

«Какое необычное имя», — вертелось в голове у Смита, когда он принимал из рук женщины материю, а Балншик тем временем склонилась над сундуком в поисках стоек. Ее имя почему-то вызывало в памяти лязг ножей, аромат роз и блеск кожаной одежды… хотя на женщине было простое белое льняное платье, и Смит вдруг вспомнил, что Балншик всего лишь няня лорда. Она достала из сундука металлический стержень для шатра, что-то быстро повернула, приведя в действие скрытую пружину, и стержень выстрелил, став вдвое длиннее.

— Я — Смит, — пробормотал караванщик.

— Ну конечно же, — улыбнулась женщина. — Разверните, пожалуйста, ткань.

Он помог ей установить шатер, который оказался просторным и роскошным. Затем пришлось расставлять складную походную мебель лорда, поэтому прошло некоторое время, прежде чем Смит вспомнил об ужине.

— Мы можем предложить множество изысканных блюд, как и было заявлено в рекламных проспектах. Если его светлость пожелает….

— О-о, не беспокойтесь о нем, это маленькое чудовище не в состоянии переваривать тяжелую пищу, — невозмутимо сообщила Балншик, бросая на угли жаровни горсточку благовоний.

— Не забывайте о том, что я слышу каждое ваше слово, — донесся из паланкина сварливый голос лорда Эрменвира.

— Как насчет чашечки прозрачного бульона, дорогой?

— Нет, меня все еще мутит с дороги, кроме того, бульон может оказаться отравленным.

Глаза Балншик вспыхнули. Она повернулась к Смиту и очаровательно улыбнулась, обнажив сверкающие белизной зубы.

— Надеюсь, вы простите нас? Я должна позаботиться о моем господине.

Сказав это, няня запрыгнула в паланкин и скрылась за занавесями. Смит безошибочно различил звук звонкой пощечины, и паланкин вновь начал раскачиваться. Мысль пойти и заняться делами показалась Смиту заманчивой.

Он побрел к кухонному шатру, где у госпожи Смит уже вовсю горел огонь и с невероятной скоростью закипала вода в кастрюлях, а сама она деловито намазывала икру на небольшие крекеры.

— Вы можете приготовить прозрачный бульон? — спросил Смит.

— Что? Для этого зеленюка? — Она сверкнула глазами в сторону Цветущего Тростника, который покинул бассейн и теперь сидел перед входом в шатер в состоянии явной прострации. — Проклятые вегетарианцы. Ненавижу готовить для них. «Мне, пожалуйста, чашечку дождевой воды комнатной температуры, с унцией молока, и, если вас не очень затруднит, добавьте парочку фиалковых лепестков». Тьфу!

— Нет, это для лорда Эрменвира.

Смит через плечо бросил взгляд в сторону паланкина и заметил, что тот больше не раскачивается.

— А-а, для больного? — Госпожа Смит тоже повернулась и уставилась на шатер лорда. — О небо, какой огромный шатер! Должна заметить, наш лордик — тот еще кусок дерьма, но, поскольку он умирает, мы должны быть с ним помягче. Думаю, крепкий бульон из каплуна с вином придаст ему сил.

— Парадан Смит — бандит, — неожиданно заявила вошедшая Горицвет и за информацию присвоила себе крекер.

— Не трогай крекеры, девочка, — предупредила госпожа Смит. — О чем это ты болтаешь?

— Я подсматривала, когда он мылся. У него по всему телу татуировки тайного общества, — продолжала Горицвет, отходя подальше от разделочного ножа госпожи Смит. — А еще у него есть чемоданчик с инструментами, с которым он никогда не расстается. И ножи.

— Откуда тебе известно, что это татуировки тайного общества? — спросил явно обеспокоенный Смит.

— Потому что он из города Пылающей Горы, и я тоже оттуда и знаю, как выглядят знаки тайного общества «Огненная кровь», — со знанием дела сообщила Горицвет. — «Огненная кровь» враждует с Домом Медного Молота, и, когда между ними вспыхивает война, изуродованные тела валяются по всему городу.

— Очаровательно, — фыркнула госпожа Смит.

— В списке пассажиров он значится как курьер, — сказал Смит, бросив взгляд на подозреваемого, который сидел возле входа в шатер и чистил свою обувь.

Горицвет проницательно склонила голову:

— Курьер по перевозке награбленного, понятно? Держу пари, что у него в чемоданчике целое состояние. Или его кто-нибудь нанял для убийства, и теперь он ждет удобного случая, чтобы прикончить одного из пассажиров.

— Гнусный тип. Ко мне пусть лучше не подходит. Я никогда не путешествую без оружия, — заявила госпожа Смит, вручая девушке поднос с закусками. — Поставь это на буфетную стойку и скажи пассажирам, что горячее будет готово через полчаса. Жареные куропатки, глазированные медом акации и фаршированные дикими сливами.

Жаркое превзошло все ожидания. Даже ребенок Смитов перестал плакать, сосредоточенно обсасывая соус с ножки куропатки.

Когда сгустились сумерки, из паланкина появилась Балншик с лордом Эрменвиром на руках, держа его так, словно он был тряпичной куклой. Оставив лорда в шатре, она вышла за тарелкой для себя и за чашкой бульона для своего господина. На других мужчин Балншик произвела столь же неизгладимое впечатление, как и на Смита. Даже мальчишки Смитов перестали жевать и, широко раскрыв глаза, следили за ее перемещениями по лагерю.