Мои оракулы на краю света - Кэмерон Херли
— Фланин, — сказала я, когда мы вернулись в комнату. — Возьми только одежду и оружие. Больше мы ничего не можем себе позволить.
В то утро мы покинули Инвересс, и, как только скрылись из виду этой ужасной тюрьмы, пустились бежать. Возможно, это была радость свободы, или облегчение от осознания того, что Инвересс и его безумная леди остались позади, или от того, что мой мальчик наконец-то будет в безопасности. Какой бы ни была причина, я не думала о преследовании или засаде. Я не думала что все будет так.
В полдень мы притормозили и укрылись в заброшенной хижине на Высокой дороге. Мы с Фланином обсудили наше бедственное положение. Он решил, что мы присоединимся к Маллену и его растущей армии в Новом Эннланде.
С наступлением темноты мы оказались далеко от Высокой дороги, вдали от Файфа и Инвересса, и я позволила себе расслабиться. Фланин оставался рядом со мной.
Потом раздался шепот.
Я замерла, услышав шум. Мы стояли в нескольких ярдах от ряда темных, покосившихся домиков, от которых остались только разрушенные дверные проемы. Фланин показал в сторону темных ниш.
Моя рука лежала на эфесе меча, скорее по привычке, чем из осторожности. Я знала, что что-то происходит. Но что?
Шум раздался у меня за спиной.
Одним быстрым движением я выхватила свой клинок и повернулась лицом к мужчине вдвое больше меня, покрытому кусками заплатанного и побитого металла. Я крикнула, чтобы предупредить Фланина, и тут же появилась еще одна фигура, бросившаяся на моего мальчика из темного проема. Появились третья и четвертая. Было слишком темно, чтобы разглядеть лица, но я знала, кто их нанял. Не успела я завалить первого человека, как второй и третий бросились на меня сзади. Самый большой заломил мне руку с мечом и я услышала треск костей.
Каждой мышцей своего тела я закричала. Я кричала так громко, что надеялась, что изменник Мадден и его хрупкая леди услышат меня:
— Беги, мальчик! МАДДЕН — ПРЕДАТЕЛЬ! ПРЕДАТЕЛЬ!
Сначала я почувствовала удар по затылку, словно тяжелая рука пыталась расколоть дыню. Острый предмет — кинжал или нож, не знаю, что именно, — вонзился мне в бок. Раз, два, три раза. Они повалили меня на землю и принялись пинать и бить. Я сбилась со счета, сколько раз. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее они меня били.
Должно быть, я потеряла сознание, потому что в следующий момент меня уже тащили за волосы обратно к Высокой дороге. Один глаз распух, и я чувствовала, как кровь стекает по щекам, словно теплые, липкие слезы. Почему они не перерезали мне горло или не раскроили голову? Что это были за убийцы? Скорее всего, бедняки. Нищие, невежественные горожане, пытающиеся вылезти из долгов и выслужиться перед своим королем. Я не знала, кричать мне или плакать. Решение было принято за меня. Моя голова ударилась о зазубренный камень, торчащий из песчаной почвы, и я снова потеряла сознание.
Проснувшись, я обнаружила, что на моем лице и руках копошатся разнообразные насекомые. Я не могла пошевелиться. На мгновение я запаниковала и попыталась вцепиться когтями в темноту, окутывающую меня со всех сторон. Нет, не со всех сторон. Это ведь были звезды наверху, не так ли? Да, да! И грязь. Клянусь катаклизмом, это была грязь под моими ногтями! Я попыталась рассмеяться. Боль. Такая сильная боль, что я подумала, что, возможно, рожаю второго ребенка. Жгучая, обжигающая боль пронзала мое тело, поднималась и опускалась по ребрам, лицу и спине. И я поняла, что сейчас умру. Я повернула голову к звездам, стараясь не обращать внимания на трудолюбивых тварей, вгрызающихся в мою плоть и питающихся моей кровью. Я истеку кровью в этой грязной канаве, пока Мэдден и таны будут пировать в мою честь. Я не осмелилась попытаться снова рассмеяться, но мне хотелось. Я находила это таким забавным. Вот я здесь, в этой вонючей канаве, скорее всего, на берегу Высокой дороги, где я когда-то родила своего мальчика и где моя мать родила меня. Я задумалась: неужели моя мать умерла в такой же канаве, преданная своим товарищем? И не все ли равно? Мне так хотелось смеяться. Я чувствовала себя такой уставшей, такой смертельно уставшей, до безразличия. Еще одна шутка. Круг замкнулся. Это было чертовски забавно.
— Мама?!
Звук шепчущего голоса вновь привел меня в ярость. Нет, нет, мальчик, уходи
— Мама?
Его лицо стало видно прямо надо мной, очерченное звездами. На щеке у него был синяк, губа распухла, но выглядел он сносно. Я пыталась что-то сказать, пыталась пролепетать какое-то объяснение или попросить его оставить меня здесь, дать мне умереть.
— Я не оставлю тебя здесь, мама, — сказал он словно прочитав мои мысли.
Его пальцы были теплыми и нежными, когда он наклонился, чтобы поднять меня, словно я была хрупкой, невоспитанной леди. Когда он переносил мое избитое, покрытое синяками тело, я закричала от боли, возвращаясь в мир живых. Он тихонько шикнул на меня.
Я ничего не говорила, пока мой мальчик заворачивал меня в старый, рваный брезент и пытался остановить кровь из моих ран клочьями рогожи. Он нес меня по длинной, темной Высокой дороге к Инверессу, единственному месту, которое мы знали как дом. В небе висела багровая луна, темная и прекрасная, как кровь, заливавшая мои ребра, голову и лицо.
До Инвересса было далеко.
Была лишь одна вещь, которая вселяла в меня силу и вызывала улыбку. Если оракулы были правдивы, а они говорили только правду, то следующим королем станет мой сын.
А это значит что леди Мадден скоро поверит в мстительных духов. Вскоре она поверит во многое. Мой сын будет мстить и месть эта будет ужасна.
