Диктиона. Пламя свободы - Лариса Куницына
Граф Гаррет печально кивнул. Локар смотрел на него с сочувствием.
— Бросьте, милорд, — произнёс он утешительно. — Далась вам эта церемония! Что проку, если вы попадёте туда?
— Не скажите, барон, — вздохнул граф. — Это важно. Диктионцы хитры и замкнуты, и всё же они на виду. Меня могут не допустить к королю, но я могу гулять по дворцу в любое время. Но есть тайна, которую они хранят свято. Это Орден Сыновей Аматесу.
— Что в нём таинственного? Монашеский орден, некогда призванный поддерживать соглашение между королями о недопустимости внутренних войн и поединков. Они — часть общей стратегии обороны от баларов. Только и всего. Они действуют в полном согласии с волей короля.
— Или король действует в согласии с их волей? — перебил посол. — Всё не так просто. В руках красных монахов сосредоточена слишком большая сила, и при этом они не пользуются своей властью открыто. Они — мощная, постоянно действующая армия. Они контролируют всё, и при этом ничего не диктуют… Почему?
— Я мог бы вам дать тысячу ответов на ваши политические вопросы, — усмехнулся Локар. — Но я же могу вам задать несколько вопросов, на которые вы не сможете дать ответы.
— Например? — нахмурился граф.
— Почему все Воины Аматесу — смуглые, скуластые и узкоглазые, хотя у других жителей Диктионы такое сочетание признаков встречается крайне редко? Почему нет женщин с такой комбинацией внешних признаков? Почему Орден яро воспротивился обследованию нашими медикологами своих членов? И, наконец, почему у короля Дикта присутствуют генетические отклонения, которые можно было бы назвать атавистическими, если б не его общее развитие, явно превышающее средний и даже высокий уровень его подданных?
— Что это за отклонения? — воскликнул Гаррет.
Ответить Локар не успел. Снизу раздались громовые удары. Кто-то яростно колотил рукоятью меча во внешние ворота дома. Граф Гаррет встрепенулся и с надеждой взглянул на помощника.
— Не знаю, — барон пожал плечами в ответ на его немой вопрос. — Может быть… Я уже ничему не удивлюсь.
Посол стиснул до хруста свои сухие пальцы. Ему стоило больших усилий не кинуться к дверям лично. Однако он дождался, пока в зал войдёт его молодой адъютант.
Юный рыцарь приблизился к графу и, склонившись в церемонном поклоне, произнёс:
— Явился гонец из храма Аматесу. Он говорит, что ваша просьба удовлетворена, и вы можете присутствовать на церемонии. Он проводит вас туда.
— Отлично! — воскликнул граф.
— Ещё, милорд, мне поручено передать, что той же чести удостоился и барон Локар.
— Замечательно! — граф обернулся к Локару. — Похоже, ваш подопечный не забыл о вас. Идёмте!
Он шагнул к двери, но замер, увидев хмурое выражение на лице адъютанта.
— Что-то ещё, Бетам? — недовольно воскликнул он.
— Посланец заявил, что вы должны оставить всё оружие дома… Может, прикажете принести вам бластер?
— Вы с ума сошли! — взорвался граф. — И вы ещё собираетесь стать дипломатом! Запомните, если вы хотите принимать участие в игре, то нужно учиться играть по правилам противника. Ваш ум — вот ваше оружие!
— Минуту! — поднялся с места Локар и подошёл к юноше, хранившему на лице мрачное и подозрительное выражение. — Что заставило вас сделать такое предложение послу? Вас что-то насторожило?
— Бетам не доверяет нашим милым хозяевам, — раздражённо бросил Гаррет и вышел из зала, на ходу отстегивая от пояса ножны парадного меча.
Но Локара не удовлетворил этот ответ. Он снова взглянул на юного рыцаря.
— Что вас смутило, Бетам? Ведь вам известно, что вход в Храм Аматесу с оружием запрещён. К тому же это очень тихая и мирная планета.
— У меня нехорошее предчувствие, — признался тот. — Мне не понравился этот посланец. Не знаю что, но в нём есть что-то странное. Он не вошёл в дом, он не снял капюшон, он отвернулся от фонаря, который я направил ему в лицо в первый момент.
— И это всё?
— Не знаю. Что-то ещё в его облике и лице. Я не понял.
— Не волнуйтесь, — барон похлопал его по плечу. — Просто будьте начеку.
— Если вы не вернетесь к утру, я сообщу об этом на Алкор.
— Нет, — Локар озабочено покачал головой, — церемония длится трое суток, и мы в любом случае не вернёмся завтра.
— И как я узнаю, что с вами ничего не случилось? — нахмурился Бетам. — Это похоже на дьявольскую ловушку!
— С нами ничего не может случиться, — ответил ему барон и успокаивающе улыбнулся. — Уверяю, друг мой, всё будет хорошо.
Отстегнув ножны, он передал их рыцарю и вышел из зала. Граф Гаррет в нетерпении изнывал у дверей в обществе незнакомца в красной мантии, лицо которого было скрыто капюшоном. Монах стоял, отвернувшись от света, падавшего от фонаря, висевшего над входом.
— Мы опоздаем! — нетерпеливо воскликнул Гаррет.
— Успеем, — тихо, но твердо возразил монах и, сделав приглашающий жест, двинулся по широкой улице, освещённой рассеянным сиянием звёзд.
Гаррет двинулся за ним, но Локар в два прыжка настиг монаха и сорвал капюшон с его головы. Гаррет успел только заметить, как блеснули в полумраке глаза незнакомца, и барон, охнув, упал на землю. Граф ошарашено смотрел на поверженного Локара и воина, спокойно поправляющего капюшон.
— Мне очень жаль, но, похоже, ваш друг не совсем ещё разобрался в наших обычаях, — произнёс монах.
— Поверьте, я и сам удивлен его выходкой, — заметил посол, вглядываясь в красивое смуглое лицо своего провожатого.
К своему облегчению он не заметил в его чёрных глазах ни гнева, ни смущения.
— У меня приказ привести вас обоих, — произнёс тот, взглянув на лежащего у его ног алкорца. — Мне очень жаль, — повторил он. — Не следовало давать волю чувствам, но ваш друг был слишком бесцеремонен.
— Вы не виноваты, — дипломатично возразил граф.
— Я виноват, что не сумел сдержаться. И мне придётся заплатить за это, подставив свои плечи.
Он нагнулся и, легко подняв Локара, перекинул его через плечо. Они пошли дальше и, идя за ним, граф продолжал размышлять над странным поведением своего помощника. Сорвать капюшон с воина-монаха считалось оскорблением, нанесённым Аматесу, и реакция провожатого его не удивила. Однако если б он знал, что успел увидеть и понять барон Локар, он бы согласился, что эта выходка была вполне оправдана.
III
Тем временем трое других участников церемонии стояли у подножья эстакады, ведущей на второй этаж королевского дворца. Высокий и
