Остров жизни - Иван Поляков
(Кузьма Прохожий. Размышления о теории всего).
Отразив закат, гладь озера стала напоминать медное зеркало. Отблеск в волнении. Отлив, так похожий на цвет крупных, с ладонь каждая, чешуй, что покрывали усыпанное роговыми пластинами тело от ноздрей и до кончика хвоста. Не более чем иллюзия, но и она очень о многом могла сказать зверю. Шаг, и утопающие в грязи когти, наконец, скрылись в озере. Шуршание у сравнительно незащищённого брюха заменил плеск. Вода под горлом и, наконец, на уровне глаз.
Раздув брюхо, змей с минуту оставался на поверхности. Он чуть отплыл и лишь после медленно опустошил грудину, позволяя верхней половине тела провалиться в приятно-прохладную неизвестность. Ноздри раздулись и закупорили оставшееся, прежде чем первая из стихий окончательно захлестнула длинное тело.
Ёкнуло простое сердце.
Он во тьме. Непроглядная чернота и прохлада, приятно щиплющая наросшую на ранах, пока ещё преступно тонкую кожу. Тело как будто потеряло вес, и в этом было для него спасенье. Лишь так зверь мог теперь двигаться сравнительно свободно, не тревожа лапы.
Проблески былых веков перед глазами, когда буйвол казался достойной добычей, пожрав которую можно не спать, а именно жить не один месяц.
Леса и океаны. Морские змеи. Заросшие моллюсками гиганты. Львы глубин, чей род столь же древен, хотя и далёк для дракона. Молодой зверь лишь раз видел настоящего короля волн. Во время бури, когда солёные валы врезались в скалы берега, разбиваясь и вздымаясь в небеса. Тот танцевал в пене. Дракон же в молниях, меж землёй и небом.
Камень, вода и воздух будто перемешались тогда, вторя несмолкающему рокоту, в котором зверь искал своего противника. Своё место и величие.
Зрачки дрогнули.
Нечем дышать. Молния! Шкуру обожгло, столь близко промелькнула трещина мира. И свет ударил. Ему не нужно было ни видеть, ни чуять. Дракон просто знал тогда – «враг» здесь.
Под лопаткой неприятно кольнуло.
Враг позади. Не боль даже, а отсвет поражения в загривке. Чёрные когти, которые подобно крючьям прошли под костью, подвесив тело, точно тушу на забое.
Он, или его.
Спокойно и тихо под водой. Нечто невесомое и одновременно вполне материальное будто объяло, прикрыв обнаженную, точно нерв, кожу на боках, крылья, и в особенности уязвимые глаза.
Ах да, – глаза. Видимо, дракон инстинктивно закрыл их, когда погружался. Зверь отодвинул нижнее веко, но не перепонку. Нечто округлое и блестящее – это пузырьки пробивались меж страшных клыков, и теперь быстро поднимались в мути. Чёрное дно и зелёное, с обратной стороны глади, небо.
Зверь вновь закатил глаза, прислушиваясь к новым ощущениям. Воздух в его груди пока не иссяк, так что спешить не стоило. Молнией промелькнула перед самой мордой белёсая вспышка. Это мелкая рыбёшка подставила бок свету – нечто, не заслуживающее и толики внимания. С невероятной для существа людского отстранённостью мозг зверя анализировал действия и их результат. Минуту, две, десять.
Это было где-то там. В глубинах. Память многих и многих поколений. Те времена, когда небо беспрестанно крутилось, а добыча была размером с небольшой амбар. Щель зрачка дрогнула, и дракон закатил глаза: крыло.
Неспешное движение под водой. Неприятная боль у основания плеча была платой, но да. Развернувшись, огромное тело стронулось, словно в жидком металле, между воздухом и твердью. Внезапный и резкий, удар хвоста приумножил этот успех, отправляя в полёт.
Прошло время, прежде чем удалось привыкнуть к иному, чёрному с зелёным отливом миру.
Одетое в лёд серебро в глазах. Позже зверь научится избегать ненужных поворотов, позже разберётся, как скользить бесшумно, а пока что требовалось растопырить лапы, чтобы поддерживать нужное положение. Прочее поручалось хвосту.
Удар влево, и длинное тело движется вправо. Удар вправо, и морда вновь разворачивается. Будто летя, длинная, отливающая медью тень опустилась на дно, вклиниваясь тупым рылом в лес зелёных лент. Тени и отсветы. Слева показался полусгнивший остов лодки. Раковины, с перламутровым нутром, облепили его, так что дерево стало напоминать костяк зверя, нашедшего здесь своё упокоение.
Дракон медленно плыл. Не на шутку напуганная зрелищем пара окуней, уже сонных и потому варёных, шарахнулась в стороны. Десяток серебристых плотвичек.
Двигаясь вдоль дна, поднимая задними лапами землистые облака и без умысла вырывая беззубок, дракон не обратил на них ни малейшего внимания. Мелочь. Всё это не более чем мелочь, его же интересовала добыча куда крупнее. Он не мог здесь слышать ароматов и видел в сравнении не слишком хорошо, но точно знал, куда нужно двигаться. По краю, вдоль тянущихся у кромки зарослей и нависающих над водою деревьев, со страшными корнями.
Скопление коряг. Точно сцепившись сучьями, несколько заросших зеленью стволов преградили путь. Вновь пустошь и пень. Дракон рыскал. Не сомневаясь в своих решениях, он спустя время, наконец, увидел то, что искал. Зверь замедлился. Развернув крылья, приподняв и сложив их, он неспешно опустился, продвигаясь сквозь залепляющий перепонки сор.
Ямы – место, где обитали самые желанные трофеи этих вод. Мягкие длинные тела. Пятна, будто разбросанные по бокам оливки, и плоская морда с длинными, лепечущими и извивающимися усами.
Знай дракон, как эти твари называются, он опознал бы в тушах сомов, но это было ему не к чему. Не более чем добыча. И, надо заметить, весьма неплохая. Мясистые гиганты медленно и грузно копошились в его тени, между островками ила и напоминающей роголистник хорой. Искали пищу. Будто вечная улыбка застыла на устах этих подводных коров, и глаза их смотрели остекленело и непонимающе. Дракон был голоден. И скор. Он был чересчур неопытен и не нашёл нужным сопротивляться позыву.
Ошибка.
Много позже, освоившись в этих водах, зверь обнаружит, что куда удобнее охотиться на донных коров днём, когда те, прячась от света, десятками забиваются под коряги, так что иди и выбирай. Он научится двигаться в воде. Узнает про несколько ям, настолько узких, что лезть не имело смысла, про то, что самые жирные
