Остров жизни - Иван Поляков
Не знаю, как прочие, но Зое была счастлива. Ленты в её волосах мелькали, а из глотки вырывалось зычное гиканье. Она готова была бежать так вечно, но, увы, дорога вдоль заросшего берега не так уж длинна. Ещё три дома, небольшой палисадник, и всё. Рин побежал дальше в поля, она же встала как вкопанная, чем изрядно помешала бегущим следом.
Споткнувшись, Асс, нёсшийся за ней, амбициозный и из принципа не желавший отступать, полетел в увядшую к концу лета траву.
– Уй! – вскрикнул мальчишка, оставаясь при этом в своём праве. Это и в самом деле было больно. Штанина порвалась, а на ободранной коленки даже проступила кровь! Будет чем похвастать вечером, придя домой.
– Это всё твоя вина! – скоро нашёл крайнего он, как бы случайно оттягивая ткань, чтобы всем было видно. – Чего останавливаешься без предупреждения?!
Всем известно, что проще всего свалить вину на девчонку. Они слабее. Да и нрав куда податливее. Это ни в коей мере не относилось к Зое. По напоминающим пару яблочек щекам разлилась краска. Загорелые кулачки сжались.
– Сам дурак, раз под ноги не смотришь, – выкрикнула она, и, не успев подумать, вставила. – Я Бонне расскажу.
Можно было ещё Лефевру, но тот, хоть и был старше, всегда пропадал на дереве, или, как он это сам называл, – исследовал соцветия. Само собой, аргумент столь необдуманный не имел и шанса на успех.
– А я тогда отцу! – заявил, в свою очередь, Асс, и надулся, будто индюк.
Скорее индюшонок в два месяца ростом, наглый и с голым горлом. Асс сложил руки на боках и двинул подбородком вперёд-назад. В перьях, он, точно живой, заскакал в светлом сознании девочки, так что она невольно разулыбалась.
– Ты смотри, с Морисом не спорят, – воспринял улыбку неверно Рин. – Он взрослый уже.
– Я всё расскажу! – взвизгнул индюшонок, и пушок на его горле встал дыбом.
Тяжёлая ладонь легла на плечо горластого. Без подвоха. Бод вообще был самым бесхитростным мальчишкой во всей команде. Простой и спокойный как пробка, и, вероятно, поэтому Зое он нравился.
– Дракон упал, – спокойно сообщил мальчишка и указал вперёд, где ленты их змея теперь покачивались в осоке.
Асс просто дурак! Легче всего обидеть девочку, и, точно помня об этом, Зое до самого заката без устали с ним бодалась, наступая и отражая нападки. Это было её даром. Отец часто повторял, что этим она очень похожа на бабушку, его тёщу, которая «что не скажет, всё по существу». Он говорил, а Зое думала: «А ну и пусть». Асс, даром что мальчишка, только и мог, что из пустого перемалывать в порожнюю. Вконец опозоренный, мальчишка приобрёл цвет спелого томата.
– Да ты просто боишься! Боишься поля! – оглядываясь на остальных, заявил он, и многие его поддержали.
Какая ерунда! Глупость, да и только! Она испугалась? Ха! Ничего подобного! Просто… да, стыдно признать, но отец запрещал Зое выбегать. Рано, говорил, тебе туда. Лисы там, да и полевики иногда шалят. Зое повторила это, и чтобы вы думали? Никто не воспринял слова в серьёз! Они посмеялись над ней! Это... да этого просто не могло быть!
– Ты в сказки, что ли, эти веришь? – удивляется Рин и смеётся, держась за живот под эсклавином.
Зое моргнула, справляясь с удивлением и возвращаясь к реальности. «Как же так? – думает она. –Это всё Асс виноват! Из-за него надо мной смеются!»
Вечер. Закат.
– Не со зла они, – промычал сын мельника, будто догадываясь, о чём она думает. Даром что рыжеватый, он не имел никакого представления о значении слова обида, и шёл себе, пожёвывая травинку, пока их дороги совпадали.
– Язык длинный, вот и молотят зазря. Скоро никто и не вспомнит, – уверенно заявил Бод. Раздув ноздри, он втянул слышащийся из близлежащего двора аромат ужина. – Завтра опять запустим?
– Ага, – проговорила Зое, но совершенно отстранённо.
Почти позвякивающая во время бега пестрянка в её руке теперь висела совершенно безжизненно, тащась по земле.
«Асс дурак», – раз и на всю жизнь решила для себя Зое, и чуть оттопыренные уши её заалели.
«Людям вообще свойственно решать всё раз и на всю жизнь. И что, разве так часто они ошибаются?»
(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).
Вечер всегда был тих. Лучи затерялись в хвое высокой сосны, а само солнце зависло над водной гладью, меж небом и землёй, так что казалось, будто оно выглядывает из-за крон. Кругляш покатился дальше, Зое же ещё долго смотрела на заканчивающийся день перед калиткой. Тьма брела меж холмов, захватывая по мере продвижения все большие и большие территории. Лягушачья тишина. Комар… ай!
– Так, и чего такого, интересно, ты думаешь там увидеть? – привычно недовольно проскрипел отбивающий во дворе косу отец. Горластый – да. Сумрачный сверх меры, но и только. Мужчина любил подрать глотку, но все в деревне знали, что воспринимать его в серьёз не стоит.
– Мать ждёт, – закончил мысль он, и это уже был весомый аргумент.
Загорелая рука легла на калитку.
«Асс ответит», – подумала Зое, и решение это было окончательным.
Прошла восъмица, две. Индюшки подросли и не напоминали больше ощипанных долговязых кур, носящихся повсюду и щиплющих ботву, хоть та и была загорожена. Меж пресловутых ромашек на полях заалела земляника, а вместе с ней созрел и план. Тонкий, продуманный и чудовищно коварный. Такой, каким и должен быть, по мнению десятилетней девчонки, план настоящей, остывшей мести. Зря взрослые недооценивают детей, по той лишь причине, что они дети. Всё так. Да, с возрастом человек узнает больше и больше навыков приобретает, но и теряет он вместе с тем немало. Не способен взрослый смотреть на мир так же непосредственно и чисто как когда-то, видеть то, что есть, а не то, что он привык видеть.
На завтрак в тот день была каша, и отец с присущей
