Оберег воплощения (СИ) - Юлия Григорова
— О, он весьма хрупок, лучше вам его не трогать. Он ничем не отличается от тех, что сплели остальные, — поспешила отказать я.
Женщина резко отстранила руку, не дослушав фразу до конца.
Доверять вещь, на создание которой ушло полдня кому-то другому, я не собиралась. Пальцы сильнее стиснули оберег, что не укрылось от внимания собеседницы, но её лоб покрылся слишком глубокими морщинами. Леди Феринели обычно старалась их не допускать, опасаясь, что потом не сможет избавиться.
— Тебе следует более ответственно подойти к украшению, ведь всё зависит от того, насколько сообразителен человек, что найдёт его, и сможет ли он соотнести твой образ с этой вещью, — озвучила женщина всем известный факт, не заостряя моё внимание на своём недовольстве.
Интересно, если я нагрублю ей, как скоро её супруг прогонит моего отца с должности своего первого помощника и вышлет нас из города? Ответа я не знала, и пришлось поддерживать любезную улыбку и настрой, что всегда давалось мне с трудом.
— Да, миледи, потому я и не могу определиться с выбором украшений так долго. Всё такое красивое, — мило пролепетала я.
Красивого на столах не осталось ровным счётом ничего, и мы с леди прекрасно это видели.
— Давай посмотрим.
Женщина задумчиво осмотрела соседние столы и вернулась взглядом к веточкам облепихи. Её общество сейчас было весьма некстати, ведь я никак не могла успокоиться по поводу услышанного про жениха и Элизу. Могло ли такое быть, что на самом деле подобных слухов полно, но они не доходили до меня именно из-за моей неофициальной роли невесты Лиама?
Мысль об этом поселилась в голове, и как червь, проедала себе путь глубже и вынуждала не оставлять услышанное без внимания. Но я ведь не могла заявиться к жениху и прямо спросить. Отец строго-настрого запретил нам видеться на людях в стенах дворца именно ради того, чтобы не ходило никаких слухов о нас.
— Ты сделала правильный выбор. Облепиха очень хорошо намекнёт на твоё авторство. Ягоды подчеркнут цвет волос, а шипы — характер и отдельные фразы, — проговорила леди Феринели, подняв со столика самую маленькую веточку, усыпанную оранжевыми круглыми ягодками. Бросив на них взгляд, я отметила, что они почти одного цвета с моими рыжими волосами. Про шипы был явный упрёк в мой адрес.
— Чтобы стать явной приметой, эта черта моего характера должна быть известна куда большему числу людей во дворце, а я демонстрирую её только избранным, — ответила я, надеясь, что смысл дошёл до женщины и не оскорбил её.
— Главное, не воспринимай слишком близко к сердцу, если никто так и не угадает автора столь тонкой работы. В первый праздник очень многие обереги остаются не опознаны, или теряются в траве и кустах, — натянуто улыбнулась она, никак не продемонстрировав своей реакции на мои слова. Протянув мне ветку облепихи, леди повернулась ко мне лицом. — Или у тебя уже есть конкретный претендент на эту вещь?
Беседа начинала быть похожей на завуалированный допрос. Неужели отец рассказал её супругу о помолвке? Женщина просто хотела убедиться в этом, выпытав у меня больше информации?
— Что вы, я лишь надеюсь на удачу и благословение божества солнца, как и все в этой комнате. Завтрашний день должен показать, насколько оно благосклонно ко мне, — отозвалась я заранее заученной фразой для таких случаев.
Приняв из рук собеседницы ветку, я сделала вид, что всё моё внимание привлечено тем, как она смотрится поверх оберега. Выбор украшения мне и правда понравился.
— Значит, ты не собираешься вручить оберег кому-то заранее? — предостерегающе понизив голос, спросила леди Феринели, отбросив все условности. Мимо нас лёгкой походкой прошлось несколько девушек, обсуждавших оставшиеся ягоды и уродливые цвета последних свободных лент. Когда они отошли, я осмелилась поднять взгляд на женщину рядом с собой.
— Что вы! Если вам будет угодно, то я могу выбросить его в окно в вашем присутствии.
Я знала, что не выдала своего волнения ни словами, ни выражением лица. Но вот не услышала ли леди то, как громко стучало моё сердце в этот самый момент? Если она знала о договорённости между моим отцом и Лиамом, то, когда мой оберег оказался бы в руках жениха, она точно заподозрила бы жульничество и сговор.
Вот бы я ошибалась, и весь разговор был лишь проявлением любезности хозяйки дворца.
Леди Феринели собиралась ответить, но в этот момент дверь приоткрылась, и на пороге гостиной возникла маленькая девочка в форме пажа. Окинув помещение взглядом, она поспешно подбежала к нам и присела в полагающемся реверансе. Вышло криво, но на моих губах непроизвольно появилась улыбка.
— Миледи, вас зовёт лорд Феринели, по его словам, это очень важно, — пролепетала девочка.
Покосившись на неё, женщина нахмурилась.
— Передай, что я уже иду, — отмахнулась она и перевела на меня взгляд. Теперь хозяйка дворца не скрывала своей неприязни, но у меня оставалась надежда, что направлена она вовсе не на меня. — Боюсь, что не смогу выделить время даже для столь несущественного занятия, — снова обратилась она ко мне и кивнула, завершая разговор.
Учтиво присев перед ней, я поспешила отвести взгляд от собеседницы, краем уха прислушиваясь к её удалявшимся шагам. Всё это выглядело очень плохо.
Взяв со столика ещё несколько веточек облепихи, я отошла к своему стулу возле окна и устроилась на нём. Рядом на небольшой табуретке стояла корзинка с иглами и нитками для вышивания, с их помощью я намеревалась прикрепить украшения к оберегу.
Мне следовало хорошо всё обдумать, а ещё лучше, обсудить произошедшее с отцом. Может, не стоит рисковать, раз нас в чём-то подозревают? Я готова была подождать ещё полгода, до следующего праздника, если это столь необходимо. Но от разговора точно не будет никакого толку, и, скорее всего, папа посмеётся и успокоит тем, что лорд Мисткерл не из тех людей, кто нарушает договорённости, а значит, и мы не должны делать этого.
Изменение планов могло быть расценено женихом, как попытка избежать официального объявления о помолвке, что стало бы причиной для её разрыва. Инициатор последнего должен был выплатить компенсацию второй стороне. А денег у нас не было.
Всё то время, что ушло на пришивание веток облепихи к оберегу, червь сомнений не покидал моих мыслей. На кону стояла не только моя честь, но и отца, и нашей семьи в частности. Если бы мы купались в золоте, то это не имело бы никакого значения. Но отец — первый помощник лорда Феринели. Его жалование обеспечивало матери достойную жизнь в нашей крохотной усадьбе в
