Оберег воплощения (СИ) - Юлия Григорова
Оказавшись на ногах, я выпрямился и покрутил головой, разминая шею. Вытянув руки в сторону Сони, насколько позволяла цепь, я ждал, когда он поможет снять оковы.
— Ты так шутишь, что ли? Ты их ещё не снял? Тут работы на минуту, — недовольно буркнул он, рассматривая замки. Закатив глаза, я устало пожал плечами.
— Берёг силы, зная, что ты меня здесь не оставишь. — Пилат уже вставил ключ в замочную скважину и повернул его. — Ты отпустишь меня в Гебирд одного?
— Конечно, нет. Я же не идиот. Трей присмотрит за тобой.
— Кто бы сомневался, — усмехнулся я и вовремя поймал начавшие падать кандалы. Скрежет цепи, соединявшей их, и так резал мой слух, а если бы всё это упало на каменный пол, то я точно мог оглохнуть на какое-то время. — Я смогу забрать вещи, прежде чем мы покинем это место?
— Я их уже забрал. — Вытянув вперёд руку, Сони разжал кулак, а на ладони лежали мои затычки для ушей. — Тебя же в первую очередь они беспокоят?
Обменяв их на кандалы с цепью, я уловил недоумение на лице пилата, но он ничего не сказал. Уже поднеся одну из затычек к уху, я замер, прислушиваясь к вновь раздавшемуся шарканью лап.
Грызун выскочил из щели настолько стремительно, что мало кто мог бы это уловить. Особенно в стоявшем полумраке. Хватило ровно трёх секунд на то, чтобы каблук моего сапога опустился прямо на шею крысы и придавил её к полу. Послышался душераздирающий писк и хруст костей. Я поморщился от громкости этих звуков. За последние дни в подземелье не раздавалось ничего громче них.
Сони отпрянул на шаг, но сообразил, что это было, и хмыкнул. Подняв ногу, я осмотрел безжизненное тельце, а затем перевёл взгляд на пилата. Тайную войну с крысой в стене я выиграл, но вот смогу ли с такой же лёгкостью одолеть церковь и её служителей, если и правда найду воплощение божества?
Глава 1
Подготовка к празднику
Записи главного ищейки отряда в Гебирд
Трея Вайзенкайнда
«В ходе визита в Гебирд было установлено, что леди, указанная в поступившем доносе, считается любимой фавориткой некоего лорда Лиама Мисткерла. Названая дама чаще всех оказывается в его покоях. Во время проверки было определено, что инициатором доноса выступала леди Элиза Феринели, открыто заявившая подругам о своих правах на вышеназванного лорда. Причастность кого-либо из этих лиц к воплощениям триады не установлена.»
Гебирд, город лорда Феринели
Ёль
Шёпот и приглушённые разговоры, прерываемые хихиканьем и откровенным смехом, раздавались с разных концов полукруглой гостиной. Сегодня здесь собрались все главные сплетницы дворца, ну или просто все его обитательницы. Нельзя было упустить такую возможность и не послушать их беседы. Хотелось оказаться везде и сразу, но я не могла разорваться, и приходилось напряжённо прислушиваться к голосам, сливавшимся в единый гам в поисках самых любопытных новостей. Ради этого я медленно передвигалась от стола к столу, делая вид, словно рассматриваю разложенные на них украшения для оберегов. Этим занималась не я одна, потому ни у кого не должно было возникнуть подозрений, что их подслушивают.
К завтрашнему празднику готовились все девушки, достигшие совершеннолетия. Только в этот день у них был шанс выбрать жениха самим, но приходилось надеяться на сообразительность избранника и ответную симпатию. Ну, или откровенно жульничать, заранее договорившись с нужным человеком, как это предстояло сделать мне.
По традиции от девушки требовалось сплести оберег, представлявший собой символ солнца, и украсить по своему вкусу. В течение дня перед праздником оберег выбрасывали в окно. Мужчине, нашедшему его, следовало догадаться, чей он и прилюдно вернуть владелице. Если он угадывал — пара считалась созданной друг для друга, и никто не мог это оспорить или разлучить их. Но если девушка не признавала в обереге свой, то мужчина больше не мог спросить о нём другую. Конечно, многие по-разному жульничали. Но традиция не прекращалась уже долгие годы, и праздник всё равно проводили так, как это делали наши предки.
Мой оберег был почти закончен. Осталось обрезать все торчащие кончики и украсить его. Интересно, что жениху понравится больше? Растениями он явно не восхищался, но и ленты никак не подходили. Опозориться в свой первый день солнцестояния не было никакого желания. Мне ещё не исполнилось восемнадцать (осталось меньше месяца), но отец получил разрешение на моё участие наравне с остальными. Он спешил официально закрепить заключённую ранее помолвку.
На белоснежной салфетке прямо передо мной лежало несколько кучек ягод. Все они выглядели старыми, сморщенными и никуда не годились. Самые свежие и красивые, не мятые, уже разобрали, оставив один мусор. Слева в углу возле книжных шкафов, леди Феринели жаловалась дамам на непослушных дочерей. Удивительным было то, что эти самые дочери находились с ней в одной гостиной, но сидели на другом конце, и голос матери до них не доносился. Эта тема была неинтересна, ведь я знала нрав обеих девушек лучше, чем они сами. Ни одна из них не считала меня подругой, и это было взаимно.
— … и тогда он позвал меня в сад, — донёсся до моего слуха почти слышный шёпот слева. Кто именно сказал эти слова, я не поняла, но беседа велась с небольшого диванчика у стены. На нём сидели сразу четыре девушки, а перед ними стоял низкий столик с несколькими корзинками. По торчавшим стеблям и лепесткам я догадалась, что в них лежали цветы. Можно сделать вид, что заинтересовалась ими, и незаметно подойти ближе.
— И ты пошла? — воскликнула одна из девушек, невольно привлекая к себе не только моё внимание. Судя по раздавшемуся шиканью, продолжать беседу её собеседница не собиралась. Жаль. Послушать сплетню на эту тему очень хотелось. Всегда интересно знать, кто с кем договаривался о свиданиях и тайно встречался. Особенно перед днём солнцестояния, ведь это могло означать как раз передачу оберега в руки того, кто его «найдёт».
Жениха мне выбрали десять лет назад, когда я была маленькой и не понимала важности принимаемого решения. И вот, через какой-то месяц мы официально начнём готовиться к свадьбе. Правда, только если в день солнцестояния мужчина принесёт мне оберег, и я подтвержу, что он мой. Если этого не случится, то наш брак могли не признать, и это легло бы тенью позора на обе семьи. Именно поэтому отец и выпросил позволения
