Ведьма в свободном полете (СИ) - Гусина Дарья

Я с завистью проводила отца взглядом через окно. Он уселся в свой автомобиль и укатил. Если это один из тех клубов, о которых иногда с придыханием рассказывают Тенет и Крофф (только для джентльменов-аристократов, с сытной едой, спиртным и карточной игрой), папочке нечего волноваться о пропитании и приятном обществе. А вот я осталась голодной. Где здесь кухня? И кто там главный? И вообще: кто виноват и что делать?

Вернувшись в комнату, я с нехорошим интересом уставилась на растения во флорариуме. Нет, они не съедобные, если мне память не изменяет. А с таким учителем по зельям, как Шан, память мне точно не изменяет. Упала на кровать. Спать еще рано, тень от каминной решетки на потолке напоминает печенье «слоеные ушки».

Позвать Ржанку? Но перед моим уходом домовуши как раз собирали посуду со столов – работы там хватит надолго, даже с магией. Я, кстати, вызвалась помочь, за что заслужила движение левой брови бабки Громовой и испуг на личике второй домовушки, совсем молоденькой.

Так, дом большой, конечно, но даже в таком доме имеется кухня. Где-то внизу. Вопрос в том, пустят ли меня туда. А если сильно-сильно попросить, слезно-слезно? Здесь, судя по всему, домовушки по струночке ходят, не то что у нас в Академии, где они лишний раз веничком не тряхнут. Между прочим, все наши домовые недавно по непонятной причине покинули общежития студгородка. Мадам Пруфф, помнится, была в растерянности, когда обслуживающий персонал не вернулся после каникул и практики.

Холодок пробежал по коже: я вдруг, уже не головой, а сердцем, осознала и прочувствовала тот факт, что могу никогда не вернуться в Академию. Останусь в этих стенах недокормленной, презираемой марионеткой, так и не став полноценным членом семьи (не больно-то и хотелось, если честно). А если сбегу, из Министерства опять пришлют какую-нибудь бумажку и магистр Серениус будет вынужден выдать меня отцу.  

Села, обняв колени, и принялась лихорадочно искать выход. Итак, Громов будет использовать меня как козырь на выборах. Что ж, Ада, пора подумать о своих козырях в рукаве. Что я могу предложить отцу взамен на свободу? Или хотя бы на уступку – разрешение учиться в Академии Баланса.

Думалось плохо – мешал голод. Я переоделась, спустилась в холл и осторожно, стараясь не шуметь, вытянула помело из креплений у двери. Хорошо, что в этом доме пользуются не только автомобилями. Обойти расширенное пространство пешком – задача для голодной ведьмочки невыполнимая. Метла была миниатюрная, аккуратная, но маневренная. Я скрестила ноги на древке, закрепилась в потоках и начала осторожно облетать особняк в поисках кухни.

Один раз чуть не напоролась на бабулю. Та шествовала по коридору к лестнице. Я зависла в нише под самым потолком и замерла. Истощив резерв, я пользовалась теплыми потоками. Не хватало еще, чтобы бабка-старокровка засекла чужую магию. Нет, пронесло. Громова пошла наверх. Ступала она тяжело, с трудом переставляя ноги, без показного изящества и легкости. На мгновенье я ей даже посочувствовала. Но тут заурчал живот, и сочувствие как ветром сдуло.  

Служебные помещения и кухня размещались в левом крыле. Здесь все было по-другому: просто и функционально. Меня никто не остановил. Я поставила метлу у двери и вошла в кухню. Там на меня уставились три пары глаз. Двух домовуш, Ржанку и молоденькую, я уже видела. Третьей оказалась кухарка. Стоя на широком табурете у плиты, она размахивала половником, что-то горячо доказывая служанкам. Заметив меня, она резво соскочила со скамьи и поинтересовалась:

— А вы, молодая госпожа, чего сами к нам? Отчего не позвали?

— Я… решила прогуляться. Так сказать, устроить экскурсию.

Ржанка громко хмыкнула. Моя личная домовуша управляла огромной, плюющей пеной губкой. Посуда мылась в одной раковине, ополаскивалась в двух других, промокалась полотенцами и отправлялась на полки.

— Пшенка, накрой для госпожи на стол, — велела Ржанка молоденькой домовуше. — Молока поставь, хлебца белого с семечкой, колбаски чесночной, зелени – всего того, что старшая хозяйка любит.

— Молоко! Хлеб, — я сглотнула слюну. — Я как раз хотела всего-всего и колба-а-аски. Но как вы…?

— Как догадалась? Вы б себя со стороны увидели, Ада Александровна. Глазищи голодные, жалобные. Не привыкли по городской моде питаться? Чтоб талия, как у осы, как у… — домовуша не договорила, а кивнула на дверь.

— Как у осы, — весело повторила Пшенка, порхая на веничке от полок к столу и расставляя тарелки с божественно ароматными кушаньями. — Осы-то ядовитые. Жалят – да не помирают. Пока яда хватит – всё кусаются. Кушайте, Ада Александровна. Уж больно вы худенькая. А мы все гадали, придете или нет. Даже поспорили. Ржанка выиграла, а Сливка продула.

— Можно просто Ада, — прочавкала я. Проглотив кусок «бутерброда» (ломоть хлеба с куском чесночной колбасы), понизила голос и поинтересовалась: — Значит, бабушка Надя любит нормальную еду?

— … любить-то она любит, — кухарка по имени Сливка поджала губы. — Да ей особо жирное, сладкое и острое нельзя. Возраст. Так иногда зайдет, картохи жареной ломтик выпросит – отваром лечебным запьет. Колбаску, сало мы уж для хозяина делаем, он тоже иногда после яств этаких забегает. Но в последнее время все больше тайком. К этой… высокой кухне привыкнуть пытается, по моде – репетирует, как в кабинет при дворце переедет, а там фуагра-мудагра всякая… — Сливка тяжело вздохнула. — И нас готовить переучивают, обещают с собой взять. А командует нами…

— … Оса, — хихикнула Пшенка.

— Галада?!

— Тс-с-с, — домовуши дружно прижали пальчики к губам.

— И бабушка ей позволяет? — удивилась я.

Пшенка и Сливка только развели руками.

— Госпожа очень хочет видеть господина Алекса там, — признала повариха, ткнув пальцем вверх. — Она на все согласная. А маги нынче почему-то к колдовкам взгляды обратили.

— Кризис, — важно поддакнула Пшенка. — А что? Мы тоже газеты почитываем. Нас перемены тоже касаются. Когда господин Алекс с госпожой колдовкой спута… общаться близко стал, он, может, много друзей потерял, однако и союзников приобрел. И как-то его карьера политическая сразу в гору пошла. Вот старая госпожа молодую госпожу и… терпит.

А Ржанка почему-то занервничала и быстро сменила тему разговора:

— Госпожа Ада, доели? Вкусно? Вот и славно. В следующий раз сами-то сюда не приходите, зовите меня или Пшенку. Три раза, помните? И поесть принесу и уберу после.

— Но… почему? — огорчилась я. — Почему мне нельзя сюда приходить? Я отвлекаю вас от работы? С вами так хорошо!

Пока мы болтали, дела на кухне выполнялись особой магией домовых народцев: в раковине тарелка за тарелкой мылась посуда, в кастрюле у Славки кипел соус, а на разделочном столе нож сам нарезал тоненькими ломтиками что-то, похожее на комок грязи. Трюфели, догадалась я. Неужели нам завтра подадут эту гадость? Тут, конечно, не помешала бы современная посудомоечная машина, однако и без нее нельзя было сказать, что домовуши загружены работой.

— Леди Галада не любит, когда мы бездельничаем, — уклончиво сообщила Ржанка. — И вам отдыхать пора. У леди Гэл планы на завтра. Вроде поедете с ней гардероб обновлять. Ада Александровна, вы пока наверх идите, отдыхать, по магазинам бегать – дело утомительное. А я покамест оладушков с вишневым вареньем сварганю. Отправлю к вам в комнату через полчасика.

Славка и Пшенка промолчали, тем самым поддержав подругу.

Я от всей души поблагодарила домовуш. Жаль, что нельзя подольше посидеть в приятной компании, а нужно возвращаться в комнату, но правила есть правила. Жизнь налаживается. По крайней мере, у меня есть теперь, с кем переброситься словом, да и с голоду не умру.

И все-таки я решилась на вопрос. Не могли бы домовуши отправить письмо «на волю»? Но Ржанка вновь ответила за себя и подруг: магия у домовых слуг очень «громкая» – если почта для меня сейчас под запретом, то девочкам может здорово влететь за вмешательство. Ну нет так нет. Я все понимаю.