Марина и Сергей Дяченко - Стократ

Стократ не пошел вдогонку за Железными Братьями. Его любопытство было сильно, но предчувствия – сильнее. Он свернул к югу и долго бродил в болотистых и жарких местах, где жабы умеют подражать человеческому голосу. Потом свернул к северо-западу, дошел до Великой Бухты, прошелся вдоль побережья и снова пошел на восток.

И вот он вошел в предместья Оврага, и вокруг была совсем другая страна. Железные Братья, много лет наводившие ужас на эти земли, истребили сами себя, сцепившись в междоусобице. Теперь вокруг была разруха, порой даже голод, и на каждый колосок претендовали, кроме пахаря, двое разбойников.

Стократ прошел через разоренную землю, не задерживаясь. По дороге он спас крестьянскую семью, осажденную шайкой головорезов. Души разбойников ушли в траву и воду, крестьяне благословили Стократа и дали ему хлеба в дорогу, но он не был уверен, что следующая шайка не сожжет их маленькое поле дотла.

Он шел на восток, потому что там, как ему говорили, до сих пор царствует Лес. Об этом Лесе плели такие небылицы, что Стократ с каждым днем шагал быстрее – ему не терпелось увидеть своими глазами живые деревья и говорящие пни.

Человеческое жилье попадалось все реже. Наконец, он целый день прошел, не встретив никого, по зеленой равнине, где полно было ручьев и озер, где можно было жить и возделывать поля, – но по дороге встречались только развалины, обильно поросшие травой.

Он переночевал под открытым небом, лежа на спине и глядя на звезды. Вот уже много лет они не приближались и не удалялись, не стреляли друг в друга и не взрывались. Сонное спокойствие царило на небе, и, глядя вверх, Стократ удивлялся, почему же так неспокоен Обитаемый Мир.

Наутро он поднялся на пригорок и увидел внизу самый густой лес, какой ему приходилось видеть в жизни. Деревья на опушке стояли стволом к стволу, и между ними нельзя было протиснуться.

Замедлив шаг, Стократ спустился с пригорка. На опушке невиданного леса стоял домишко, сложенный из песчаника. У входа маячил толстый парень и смотрел на Стократа, разинув рот, как на шестиногую собаку.

– Я путник, – сказал ему Стократ. – Никогда раньше не видел?

– Видел, – парень захлопал глазами. – Видел, конечно, тут так и шастают…

Стократ не понял, для чего он врет. Скорее всего, ни для чего – парень привык врать для собственного развлечения.

Пригнув голову в дверном проеме, он вошел вслед за парнем в темноватое сырое помещение. Там стоял деревянный стол – Стократ удивился, ему говорили, что вассалам Леса запрещено рубить и жечь дерево, плотничать и столярничать. Парень уселся за стол с важным видом и развернул свиток:

– Кто ты и по какому делу идешь во владения Леса?

– Я бродяга. Иду, куда глаза глядят, для собственного удовольствия.

– А… меч тебе зачем?

Стократ пожал плечами:

– Обороняться от злых людей.

– А-а, – с непонятным выражением повторил парень. – Ты законы Леса знаешь?

– Нет, разумеется. У Леса есть законы?

Парень поглядел на него, как на дурачка.

– Дикий народ живет на западе, – сказал с сожалением. – Держи…

Он протянул тончайшую деревянную пластинку, на которой чернилами были выведены не вполне понятные каракули.

– На землях Леса ты платишь налог, как все жители. Ежедневно.

– Каждый день?! Интересные у вас порядки… Какими деньгами?

– Никакими, – парень нахмурился. – Слушай… там, к западу, люди живут?

– Немного. Земли свободной полно.

– Я бы ушел, – сказал парень с тоской. – Но у меня здесь мать, сестры, невеста… Если я уйду, они будут платить за меня.

Он вдруг разозлился и закричал на Стократа:

– А ты, если идешь, так иди! Вон проход, ведет прямо к городу, иди, если хочешь, я за тебя не отвечаю!

– Чем вы платите? – спросил Стократ, стараясь прогнать наихудшие подозрения.

– Временем, – сказал парень и опустился на табурет. – Иди, в трактире тебе лучше объяснят.

– Вот табличка, видишь? – служанка вышла из-за стойки и плюхнулась рядом. – Я отмечаю на ней, сколько уплачено. На подневольных землях, от нас к востоку, там все просто: к двадцати пяти годам уже седой, а к сорока от старости помираешь. Это называется тяжелый налог. А у нас легкий. Вызывает меня хозяин, трактирщик, стало быть, чтобы отругать за что-нибудь. А я на табличке своей делаю зарубку… И вот пожалуйста: уже вечер, он меня отругал, и заново пол драить заставил, только я это время Лесу отдала. И – вот он, вечер, отдыхай, спи, к милому под бочок, все можно!

Стократ вертел в руках деревянную табличку, на которой зарубки были выстроены по пять: каждая пятая перечеркивала четыре предыдущих.

– И… сколько таких зарубок в день?

– А сколько хочешь. Главное, чтобы на пятый день, когда колокол ударит, у тебя было уплачено пять.

– А если нет?

– Тогда начнешь стареть. Кому охота? Наши все платят исправно, все приспособились: идти, скажем, жнецу с утра на поле – работать. Две зарубки отдашь – и вечер, лежишь на тюфяке, кости ломит после жатвы, а тебе и в радость: отдыхаешь…

– Погоди, – сказал Стократ. – А кто же работает?

– Они же и работают, жнецы. Только время это отдают, они не чуют его, ясно? Отдают деревьям.

– А во сне почему не отдавать?

– Ишь ты, во сне время сладкое! Жалко! Лучше рабочие часы отдать им, пусть подавятся.

– Зачем деревьям столько времени?!

– А не наше дело, – служанка посуровела и поднялась из-за стола. – Это Лесного Царя дело, я его спрашивать не хочу.

– К западу и югу, – сказал Стократ, – полно свободной пахотной земли. Дома стоят, разваленные, но восстановить можно. И никаких деревьев!

Служанка скрылась за стойкой.

– За такие слова, – донеслось приглушенно, – можно штраф заплатить. Так что молчи и ешь, или выметывайся из таверны. Знаем мы таких бродяг…

И загрохотала, прыгая по полу, медная кастрюля.

Спать здесь ложились поздно. Стократ шел по улице, и почти в каждом окне был свет; где-то пели, где-то пили, где-то дрались, но без особенной злобы. Гуляла молодежь, обнявшись. По сравнению с суровыми землями, пережившими падение Железных Братьев, – раздольный праздник.

Улицы казались крытыми – так плотно смыкались над ними ветки. Стократ прошел город из конца в конец и вышел в предместье. Городской стены не было – ее заменяли деревья. Только отойдя подальше и выбравшись в поле, Стократ понял, что идет дождь: в городе капли не долетали до земли, все доставались деревьям.

– Гуляешь, путник?

Стократ обернулся. Перед ним стояла женщина, закутанная в плащ, с капюшоном на голове.