Через Великий лес - Катерина Камышина

и проводить их к богам, согласно обычаю. <..><Об исходе из Эйнатар-Тавка>: Так, поскольку Кан Лик пал в бою, а с ним жена его Огьяр и сын их Дорон, остаётся старшим в роду Фааттир Зеленоволосый. Наутро собирает он людей и обращается к ним с такими словами — Ныне лежит на мне большое бесчестье, ибо я предал мой народ дважды: сперва — тем, что взял в руки меч и лил кровь, а потом — тем, что промедлил поднять его. Тошно мне будет сидеть за стенами, за которые заплачено такой высокой ценой, да и с соседями не будет у меня прежнего согласия. Поэтому я пойду на юг и поставлю там город, и все, кто хочет, пусть тоже идут со мною. Многие зеленоволосые и те, кто бился на их стороне, соглашаются. Вот они вооружаются и собираются в дорогу, и уходят на юг. Было их всего числом две сотни и ещё десять, а Предводителем среди них был Фааттир Зеленоволосый, а с ним шла сестра его Сурдэд и двое её сыновей, Нэм и Нэмвер. Прочие же остались в Эйнатар-Тавка и поставили вокруг деревни прочную стену. Зеленоволосые, оплакав родичей и деревья, ушли с Железных Болот вглубь леса и, как рассказывают, больше никогда не видали их у Эйнатар-Тавка. Место же, где пролилась кровь и где вырубили тильярмы, зовётся теперь Чёрная Трава, и там теперь не растёт ни деревца, ни цветка.<Основание Фир-энм-Хайта>: Скажем теперь о тех людях, которые ушли на юг. Они шли долгое время по лесу, и он всё не кончался, и оттого зовётся теперь Великим. Вот выходят они на равнину. На юге видят они чёрные скалы и чёрный лес, а на востоке — море. Многие тогда вспомнили, что предки их были родом из северных гаваней, и полюбили это место всем сердцем. Тут они поставили свои дома, где кому нравилось, обнесли город крепкими стенами и назвали его Фир-энм-Хайт. Они стали строить лодки, чтобы рыбачить, и плести сети, и почитать Имлора. Было это в году века Исхода 295.Век ИсходаХроника Фир-энм-Хайта

Когда он закончил читать, был уже закат. Холм сделался медно-рыжим, а облака в вышине — розовыми. Под деревьями густели тени, и Скай был рад, что зеленоволосым нет до него дела.

Руки казались ему тяжёлыми и неуклюжими, пока он сворачивал свиток и вкладывал обратно в чехол. Он завернул чехол в тряпицу и затолкал в сумку, с глаз долой. Но сумка беспокоила его и притягивала взгляд, как нацеленная в лицо стрела. Скай уткнулся лбом в колени, но и это не помогло.

Было тепло. В тишине где-то пели зеленоволосые на своём языке, и в траве что-то стрекотало. Скай чувствовал это тепло, покой, мягкую траву и ласковый ветер, но никак не мог согреться.

Потом кто-то остановился рядом, и Скай услышал знакомый голос женщины-зеленоволосой:

— Если я мешаю тебе плакать, я могу уйти.

— Я не плачу, — процедил Скай с яростью, но головы не поднял.

Он услышал, как зеленоволосая садится рядом с ним на землю и оправляет платье.

— Ты плачешь оттого, что прочитал свиток?

— Я уже не плачу, понятно? — Скай безжалостно вытер рукавом лицо, но слёзы сами собой выдавливались между ресниц, что бы он ни делал.

Да какая теперь разница, плачу я или нет, и кто это видит? Много у меня чести осталось, чтобы я боялся её уронить… Я больше не сын Предводителя, я ещё не мужчина, я — никто.

— Мы не читали его, — сочувственно сказала зеленоволосая. — Мы не умеем ловить ни зверей, ни звучащую речь. Но Ойрел, мой родич и твой, говорил, что читать его тяжело.

— Тяжело? — с горечью повторил Скай.

«Тяжело» — это был пустой звук по сравнению с этой ошеломляющей, парализующей ледяной пропастью у него в груди.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Для вас это ничего не значит. Но мы, в городе, — мы ими гордились… нашими предками, своим родом… Я должен был стать воином, я так этого ждал… Я думал, что много знаю, но… Может, и правильно, что меня изгнали, и мне не придётся…

Но ему не хватало слов, и он замолчал и долго сидел в полном опустошении. Зеленоволосая терпеливо сидела рядом, и Скай гадал, о чём она сейчас думает.

— Вы не согласитесь взять этот свиток себе? Подождать кого-то другого… достойного…

— Мы обещали поступить по слову Отроара, — слегка улыбнулась она.

Скай не ожидал ничего другого.

— Его следовало бы вернуть в город, в зал свитков. Чтобы и другие могли прочитать, и…

И возненавидеть себя? Как можно примириться с мыслью, что твои славные предки — богооставленные братоубийцы?

Скай тряхнул головой, отгоняя могильный холод.

— Это всё равно. Я не могу вернуться в город. Сперва я должен помочь Колдуну.

— Я услышала твои слова.

Они посидели ещё немного. Потом зеленоволосая поднялась.

— Если ты голоден, ступай со мной. Скоро будет Чаша.

Скай забросил за плечо потяжелевшую сумку и зашагал следом через свет, тень, волны цветочного аромата. Но холод в груди никуда не делся. Он смотрел вокруг и думал о сигнальных огнях, о Прощальном Утёсе, о братоубийстве, чёрной траве и смрадной крови Проклятых.

— Я не слышу твоих мыслей, но мне жаль, если тебе здесь не по душе, — сказала зеленоволосая на ходу.

— Мне здесь по душе, — от всего сердца ответил Скай. — Очень! Если бы не Колдун… мне кажется временами, будто… будто я здесь давным-давно, и будто так и должно быть…

Она не удивилась.

— Не зря среди твоих предков были Хиллодор.

— Это хорошее место. Но если… — огромность подступающего страха заставила его остановиться. — Если Проклятые придут… как вы будете защищаться, если не проливаете крови?

— Нам нет нужды защищаться.

— Тогда они убьют вас всех, — проговорил Скай с отчаянием, — и сожгут Хиллодор.

Но в её безмятежных золотистых глазах не всколыхнулось ни тени страха, будто он говорил ерунду.

— Я слышала, что вы думаете о смерти иначе, — сказала она мягко. — Но мы её не страшимся. Ведь вся пролитая кровь уходит в землю, к Владычице Ирконхер…

Она сдвинула брови, с трудом подбирая слова, и наконец сдалась.

— Я спрошу у Слушающих, как мне лучше объяснить это тебе, живущему-под-крышей. Ты делишь с нами общую кровь и не вовсе глух к голосам Хиллодора. Но пока не тревожься об этом. Ты — наш гость. Ты в безопасности. Нас ждёт Чаша.

* * *

После того, как искрящаяся вода, наполнявшая чаши, без следа впиталась в землю, зеленоволосые опять разошлись. Скаю не хотелось