Алексей Палей - Курьер

Попал при падении прямо на неё и две ручки, проткнув рубашку и майку, воткнулись в левую часть живота около рёбер, ближе к центру.

Проехался по столу и завершил падение головой в кровать.

Кувырнувшись через голову по инерции, паренёк скатился на пол, да там и затих. Мальчик, сосредоточенно читавший до этого момента какую–то книгу, без интереса проследив всё падение, пожал плечами, зачем–то пересел с кровати на подоконник и вернулся к чтению, никак больше не отреагировав на случившееся. Для большего удобства он прислонился к стеклу окна, которое вообще–то не было стеклом, да и окно не настоящее, просто элемент интерьера комнаты, хотя и очень достоверный. Конечно, за каждой комнатой велось видеонаблюдение, и дежурный стразу вызвал медбригаду на место происшествия, но их остановили, приказав подождать как можно дольше. Одним из тех, кого ставят в известность в подобных ситуациях — штатный психиатр, вот именно он и приказал пока подождать и посмотреть реакцию мальчика.

Пострадавший от собственной глупости получил серьёзное ранение, тем не менее, время у него ещё было. Мальчик отреагировал минуты через две, только когда раненый застонал, но сам помогать или подходить не стал, просто обернулся на глазок видеокамеры и потребовал медицинскую помощь для пострадавшего. Чуток позже, после того как раненого увезли, психиатр поинтересовался, почему мальчик сразу не вызвал кого–нибудь на помощь и получил серьёзный ответ — «он не мешал мне читать пока был без сознания».

— Он же мог погибнуть! Ты сразу же должен был позвать помощь!

— Зачем? Ведь именно для таких случаев и сделано видеонаблюдение за каждой комнатой. — Спокойно и без эмоций возразил мальчик.

— А если бы не было? А если кроме тебя некому было бы оказать ему помощь? Что бы ты сделал?

— Вероятнее всего — добил бы. Без соответствующей врачебной помощи он не выживет, а я ничем помочь не могу.

— Ты должен….

— Я ни вам, ни тому идиоту, ничего не должен! — перебил взрослого ребёнок, заметно повысив голос. — И вообще, вы мешаете мне читать.

Психиатр, не ожидавший такого ответа, замолк, соображая, как бы подейственней возразить, но не успел ничего придумать, так как в комнату по очереди вошли трое. Первым был директор школы, за ним старший воспитатель и последним вошёл Инструктор. Как и положено старшему, директор сел на стул, воспитатель остался стоять, разглядывая обстановку в комнате. Инструктор, по–своему обыкновению, подпёр спиной стену, на случай если она захочет упасть.

— Каково ваше мнение о случившемся? — Спросил директор, обращаясь к психиатру.

— Несчастный случай. — Немедленно ответил тот. — Но хочу обратить ваше внимание на этого юношу. — И показал на мальчишку. — Он проявляет равнодушие к судьбе тех, кто находится рядом. В данном случае, к только что пострадавшему парню.

— Насколько известно, он пострадал по собственной глупости. Негромко, но очень внятно прокомментировал Инструктор.

— Это не имеет значения! Тем не менее, меня больше беспокоит поведение вот этого мальчика.

— А что он сделал неправильно? — с заметным ехидством поинтересовался Инструктор.

— Он позвал на помощь только когда раненый начал стонать! А если бы нет, то парень вполне мог истечь кровью и умереть!

— Почему ты не стал спешить с оказанием помощи раненому? Спросил директор, обращаясь к мальчику.

— Не было смысла. Я сам помочь ничем не мог, а те, кто мог, почему–то не спешили, значит так надо. — Ответил мальчишка и, вздохнув, отложил книгу. — Ваши вопросы не имеют смысла и мешают мне учить. — Требовательно добавил он.

— Не имеют смысла? Почему ты так считаешь? — заинтересованно спросил Инструктор.

— Подобными ситуациями должна заниматься служба безопасности школы.

— Логично.

— Предлагаю перейти в мой кабинет. — Наконец заговорил воспитатель, до этого момента он внимательно осматривал комнату и молча следил за разговором. — Мы действительно мешаем ребёнку заниматься учёбой.

Обсуждение этой ситуации и результат стали известны немного позже. Психиатр настаивал исключить мальчишку, Инструктор возражал, говоря, что мальчик сделал всё правильно, а его эмоциональное спокойствие к делу не относится. Главный воспитатель поддакивал то одному, то другому. Директор молчал и слушал. Когда через полчаса обсуждения все словесные аргументы были исчерпаны и остались только силовые, при применении которых, Инструктор наверняка победит, директор, наконец–то, принял решение. Первое, выговоры получили все участники спора: дежурный, медбригада, пострадавший и виновник разногласий. Психиатр за то, что взлез со своими советами и поставил по угрозу жизнь раненого. Дежурный и врачи за то, что послушались.

Инструктор, за плохую подготовку учеников — не научил правильно падать. Пострадавший парень — громадный минус по физподготовке.

Мальчик за то, что сидел на подоконнике. Воспитатель, для профилактики и за компанию, чтобы другим не обидно было. Второе, пересилить мальчишку в отдельную комнату. Третье, всем немедленно заняться своими делами!

В качестве наказания, Инструктор лично занялся подготовкой мальчишки. Он устроил ему непрерывное обучение. Теория сразу же закреплялась практикой, несмотря на усталость или другие возражения.

Впрочем, как раз от мальчишки, никаких возражений не было.

Недовольство темпом обучения высказывали другие: тот же психиатр, другие учителя и, даже директор. Все сходились во мнении, что такое давление может сломать психику ребёнка. Однако Инструктор просил не вмешиваться в его методы обучения.

Так продолжалось полтора года. Всё это время мальчик упорно отказывался от общения с другими, кроме неизбежного минимума. Друзей или приятелей у него так и не появилось. Учащиеся школы его не сторонились, но и не стремились к контакту с ним. Через год, после того происшествия, ему устроили драку, не просто так, а с подачи Инструктора и при поддержке психиатра. Один против четверых, которые были на три года старше. Он победил. Напавшие отделались вывихами и переломами, мальчик действовал так, чтобы сразу и наверняка выводить из строя. После, в разговоре с Инструктором, он сказал, что единственная причина, почему он не стал причинять больший вред — это то, что те пацаны не враги и ему лично знакомы. Драка не имела ни для кого никаких последствий.

В результате интенсивного обучения, мальчик за эти полтора года прошёл три курса и, похоже, что в дальнейшем он собирается продолжить свой марафон. А если учесть, что он в первые полгода освоил весь первый курс, то получилось четыре. Его ставили в пример другим учащимся, но при этом сетовали на полную отчуждённость ребёнка. Однако психиатр не оставлял надежды растормошить мальчишку.