Князь Полоцкий. Том I - Николай Тихонов
Ярун не ответил. Он думал. Каждый раз, когда Велес, владыка подземного царства, посещает в ведениях своего бывшего служителя, происходит что-то нехорошее.
«Может прав Светозар? – в который раз спросил себя сотник, – Зря я ушёл из Веселова капища? И с Ведомиром не всё гладко вышло. Может, проклял меня старый волох?»
– Сотник! – послышался где-то невдалеке крик одного из доверенных десятников, вновь возвращая Яруна из мира грёз, – Всадник, двуоконь! Скачет резво, по нашему следу идёт! Дудята говорит, из наших! Видать, случилось чего!
«Олег!» – страшная мысль ударила киевского сотника в голову, будто нурманское копьё. Ярун встрепенулся, развернулся на месте, ударил каблуками конские бока.
– Сотня! – взревел варяг раненым зверем, – Галопом! За мной!
И пустился вскачь навстречу посланцу. Светозар, чуть подостлав, нагнал брата спустя десять ударов сердца, ловко, на ходу передав поводья заводного. Посланцем оказался один из молодых киевских отроков, совсем недавно взятых в дружину.
– Сотник! – издалека звонко закричал он, – Великий князь занемог! Быстрее, сотник...
– Сотник! Сотник, очнись! – кто-то настойчиво тряс Яруна за плечо.
Старый варяг резко втянул воздух полной грудью, широко распахнул глаза, зло уставился на стоявшего перед ним отрока Некраса. Парень выглядел взволнованно, тупой учебный тренировочный меч лежал на земле чуть поодаль.
Ярун вдруг осознал, что лежит на спине. По синему летнему небу медленно плывут мягкие пушистые облака. Старый варяг с кряхтением поднялся, помотал головой, прогоняя наваждение.
– Я даром ударил, – сообщил Некрас, чуть виновата глядя на Яруна, и помогая тому встать на ноги, – Ты магию рассеял, и вдруг упал. Глаза у тебя страшные стали, сотник.
«Сотник», – про себя усмехнулся старый варяг, опираясь на плечо парня. Нурманский ярл Рёнгвальд, а ныне князь Полоцкий Роговолд поставил Яруна старшим над всеми отроками, коих и более сотни вышло. И сейчас Некрас, с которым варяг занимался отдельно после общей вечерней трапезы, как с родичем, назвал его сотником.
– Что меч бросил? – отпихнув отрока, спросил Ярун, гроздно сдвинув брови.
– Так ты же... – начал было Некрас, но варяг резко перебил его:
– Ты воин или пахарь босоногий? Мало я тебя гонял, паршивца?
Некрас, завидев, что с его учителем всё в порядке, и он больше не собирается падать на земь, быстро метнулся, подхватил лежавший в пыли учебный меч и принял боевую стойку.
«Еко меня накрыло, – думал про себя Ярун, гоняя отрока по двору, – И не помню ничего. Зачем приходишь ко мне, зверь Велесов? Опять пакость какую-то готовишь? Зачем напоминаешь нехорошее, что уже минуло? Перуне Молниерукий, бог воинов славных, подмогни мне!»
Полгода провёл ярл Рёнгвальд Олафсон в тяжёлой подготовке к великому походу. Полоцкие кузнецы, под постоянным приглядом Кривого, день и ночь ковали брони, мечи, топоры, ладили наконечники для стрел и копий. Мастер, получив в руки приличную заготовку, скрывался за дверями своей кузни, и через несколько часов передавал в руки полоцким дружинникам дорогие артефакты.
Рёнгвальд дивился, какой силой обладали вещи, сделанные Кривым. К примеру, бронь из доброго северного железа, попав в руки кузнеца, после зачарования могла выдержать бросок копья матёрого свея с расстояния в двадцать шагов. Правда, его дружинник не всегда мог устоять на ногах, и после попадания жаловался на слабость в теле.
– А ты что думал, вой? – удивлялся Кривой, – Бронь нацепил, и великим воином стал? Чарам откуда силу брать, если не из твоего духа? Магам понятное дело проще, их дар держит. Запомни, чем сильнее твой дух, тем лучше ты с артефактом воевать сможешь! Уразумел? Лучше благодари богов, что лишней дырки в теле не осталось!
Геллир же, напротив, ругал словенского мастера нехорошими словами, тот, мол, возиться с каждой побрякушкой по полдня, а времени и так нет. Кривой лишь усмехался. К концу зимы почти полная сотня самых опытных хирдманов Рёнгвальда получила полный набор – доспех, шлем, щит, оружие. Ярл был доволен.
Дружинник, облаченный в такой набор, на равных сражался с одарённым бойцом. Защитные руны, наложенные мастером, творили чудеса. Особенно отличился Флоси. Маленький хирдман, поначалу не в какую не желавший разменивать руны финской вёльвы на закорючки хитрого словенина, после очередной победы над ошалевшим от такого исхода Турбьёрном, на Кривого чуть ли не молился.
Кузнец вместе со своими подмастерьями за выделенное время сумел таки выполнить просьбу Рёнгвальда, желавшего видеть на каждом из двух сотен своих ближайших дружинников хоть что-то магическое. Мастер слово сдержал. Брони получились загляденье. Посеребрённые, с защитными рунами, они ставили вчерашних неодаренных отроков вровень с простенькими магами.
Так, молния, которой подросший за зиму на полголовы сынок киевского воеводы Кёль кинул в одного из провинившихся дружинников, одетого в созданную Кривым бронь, лишь рассеялась, не причинив воину никакого существенного вреда. Ну, разве что волосы на макушке последнего встали дыбом, и тот стал похож на мокрого, купающегося в луже весеннего воробья.
А весна тем временем приближалась. Солнышко грело все теплее, по прикидкам старейшина Ядвига, лёд должен был треснуть со дня на день. А это означало, что до начала похода оставалось чуть больше двух седмиц.
Оружие у Кривого тоже вышло неплохим. Мечи при ударе ярко вспыхивали магическими рунами, и сталь клинка, загудев, перерубала балку толщиной с ладонь. Наконечники для стрел, луки, щиты – отборная сотня Полоцкого князя выглядела сурово и с первого взгляда внушала уважение.
Посол Киевского князя, как и было сказано Кёлем, пришёл из Киева к середине зимы, однако ничего Рёнгвальду передавать не стал. Ярл не обиделся. О подготовке к великому походу полоцкому князю сообщил один из варягов князя Белоозерского Стемида, по зиме гостившего в городе у родни. Понятное дело, не по своей задумке. Рёнгвальд, чинно поблагодарив варяга, попросил передать Стемиду желания здравствовать, и заверить, что будет рад плечом к плечу воевать с таким славным вождем, как князь Белоозерский. Варяг остался доволен.
В один из прекрасных солнечных дней на реке раздался грохот. Льдины, высоко вздымаясь, пошли вниз по реке. Начался
