Во имя твое - Дмитрий Панасенко
— С-с-п-пасибо, выдавила из себя бледная как мел Майя, и прижалась к невесть как оказавшейся рядом с ней, обхватившей ее за плечи великанше словно испуганный ребенок. — Спасибо. Повторила она. — На лице вдовы медленно наливался краснотой отпечаток здоровенной ладони. — Простите… Это… Иногда бывает… Я очень слабая пророчица, но иногда случается… Это от прабабки еще… Потому и говорить не хотела… Страшно… Страшно что зацепит… Я уже четвертый день не сплю. Сердце давит и душу словно клещами рвет. Близко оно… Очень близко. Пол деревни снами мучается…
— Ты, что, в дом его запустила? — Нахмурился священник.
— Нет-нет-нет. — В уголках глаз красавицы набухли слезы. — Нет, отче. Я может и трусиха, да не дура, погибель в дом пускать. Хотя… — Тяжело вздохнув женщина с явным усилием отстранилась от великанши и благодарно кивнув принялась в очередной раз поправлять слегка смявшееся платье. — Если бы он хотел, он бы вошел. Он все мои защиты и наговоры, что на двор наброшены, как лось рогами паутинку смахнул. И не заметил даже. Так, походя глянул, душу мне изнасиловал, наизнанку вывернул, да дальше пошел. Я ему не интересна была. Ему мои овцы были нужны.
— Овцы? — Вопросительно вскинула брови дикарка.
— Все до единой пропали. Ни крови ни следов. — Красавица удрученно покачала головой. — Одними травами да припарками торговать здесь не получится. Как роджеллус в селе появился ко мне почти и не ходят. Зачем в деревне два травника? Это в городе бы нам делить было нечего, а здесь… К тому же он как лекарь меня лучше. Хоть и не все болячки только занием природы тела лечатся. А легионеры только осенью приходят. На овцах все мое хозяйство держалось. А теперь вот не знаю что и делать.
— А почему тогда не уехала? Других не предупредила? На помощь не позвала? — Мрачно поинтересовалась судя по всему потерявшая всякий аппетит Сив.
— А толку-то? — Вскинула неожиданно твердый взгляд на северянку женщина. — Как Денуц старостой стал, так пол села мой двор обходить начало. И не из-за Роджелуса. Ночами ко мне ходят, в окно скребутся, настои да отвары от стыдных болезней просят, а как день так встретив под ноги плюют. Роджелус меня шарлатанкой называет, при каждом удобном случае на смех выставляет. Вытяжками и дистиллятами и возгонами делится отказывается, хоть я ему эти травы для вытяжек и собирала. Остальные… А даже если поверят, делать-то, что? Всем селом уходить? Или все бросать и самой бежать? Одной? Так ночью оно наверняка нагонит… Хоть одна буду, хоть всей общиной. Оно нас ведь… — Женщина прикусила губу. — В доме хоть какой то шанс. В своих стенах на своей земле. Под своими заклятьями. Вот сижу да только и делаю, что амулеты и глифы защитные. Что здесь поставила, что по дворам раздала… Кто взять согласился. Ну и ворона своего с весточкой в город отправила еще… И вот. Сижу. Жду. Готовлюсь к тому, что он за мной придет…
— Так это ты?! — На лице священника отразилось изумление. — Это ты сообщила о пропаже священника!?
— Конечно. — Просто кивнула женщина. — Я. Сообщила. И официуму, и барону цу Рейхану, и сотнику Эйгонеру в крепость. Как только поняла, что всем… — Женщина сделала паузу подбирая подходящее слово. — Что другим все равно. Я то все подробно написала. Думала сюда барон с дружиной приедет и магом своим. Или когорта с магами полковыми, думала сюда паладинов пришлют… А вон оно как…
— А ты точно знаешь, что это демон? — Задумчиво почесав переносицу, успевшая вернуться на место, северянка протяжно рыгнула и потянулась за следующим куском хлеба.
Майя болезненно зажмурилась.
— Я не знаю. — Наконец покачала она головой. — Это очень странно. Последнее время… Здесь… Здесь как болотина понимаете? Как-то вязко, зыбко… вроде бы ничего и не держит, а двинуться нельзя… И оно становится все глубже с каждым днем. Все знают, что в селе пропадают люди, многие видели чудище но… как будто всем плевать. Просто плевать. Никто не хочет «выносить сор из избы». Считает, что беда обойдет его дом стороной. И тихонько радуется неудачи соседа. И сами становятся все злее с каждым днем. Как будто у людей души чернеют. Они даже говорить об этом не хотят… делают вид, что этого нет. А может действительно не слышат. А если слышат так сразу об этом забывают. Я очертила вокруг села круг, расставила обереги, прочитала отводящий беду наговор. Десять, сто, раз говорила с Денуцем, Роджелусом, Стефаном… Они только смеялись и тоже как будто тут же забывали о чем мы с ними говорили. Я не могу удержать это за стеной. Оно даже не рвет круг, понимаете? Оно появляется как-бы изнутри будто кто-то ему дверь приоткрывает… — Осекшись на середине фразы красавица обреченно махнула рукой. — Поэтому я и ждала паладинов.
— А прислали меня. — Сухо произнес ксендз и снова как завороженный уставился на стоящий посреди стола сосуд.
— А прислали вас, отче. — Согласно кивнула красавица и снова принялась теребить ленту в волосах. — Вы ведь не боевой монах, уж простите. И даже не профос официума. Обычный плебан. Вам с этим не справится.
— А эти твои амулеты… Помогают? — С интересом поинтересовалась северянка. — Ты ведь слабая вельва …
— Слабая. — Легко согласилась женщина и бросив короткий взгляд в сторону впавшего казалось в прострацию что-то бормочущего себе под нос Ипполита, чинно сложила ладони на поясе. — Но к тем дворам, где амулеты мои взяли, чудище пока не подходит. И еще я на воротах…
— Видела. Кивнула Сив. Хороший гальдрастав[1]. Умело сделано. Мне такой сделать сможешь?
— Не думаю что получится, дорогая моя… Женщина грустно улыбнулась и принялась неосознанно оглаживать платье. — На тот охранный знак ушла кровь пяти овец. А теперь у меня нет ни одной. И я не думаю, кто-то сейчас продаст мне скотину…
— Почему? — Вскинула брови северянка.
— Шерсть. Мясо. — Плавно повела плечами Майя. — В этом году плохой приплод. Овцы болеют… Половина собак по дворам околело. Куры и те нестись перестали почти. А вы чужаки, тебя, моя дорогая, боятся и святого отца тоже. А мне… просто не продадут.
— Понятно. — Коротко кивнула женщина. — У меня одна просьба Майя, не зови меня дорогая — не люблю. Просто Сив, хорошо?
— Хорошо, золотце… то есть Сив. — Облизнув губы Кирихе несколько вымученно улыбнулась. — Только и у меня к тебе, просьба будет. Вы с бароном, женщины у колодца я слышала, сказывали тех разбойников, как щенят передавили… И пленную в обиду не дали. Может, вы у меня пока поживете? А я вам хоть
