Расколотый мир - Анастасия Поклад
Путешествовать в такой снегопад было совершенно невозможным занятием.
— Это не интуиция, это вредительство какое-то, — бурчал Тенька, то и дело фыркая. Его брови и кусок свисающей через лоб челки посеребрило инеем настолько щедро, что колдун напоминал небывалого духа, который едва вылез из леса.
Остальные молчали, не решаясь оспаривать странное решение обды выдвигаться из Локита прямо перед началом большого снегопада, а до того медлить целых четыре дня. Поездка вышла удачной, Климе удалось найти трех колдунов, сведущих в сооружении заслонов от снега и готовых работать на обду за идею и еду. Самое обидное, сейчас мастера были бессильны: современная наука не умела ставить движущиеся барьеры, поэтому колдуны страдали от снегопада вместе с остальными.
Ехали цепочкой по узкой тропе меж сугробов: Зарин, следом Тенька, Клима, колдуны, а замыкающим — Хавес. Поначалу Хавес был первым, Зарин после Климы, а колдуны плелись позади, но после того, как один из них умудрился сильно отстать, а Хавес завел «цепочку» в скрытую под снегом яму, обда распорядилась изменить порядок. Зарин куда лучше чувствовал тропу, а терять по колдуну в час нынче было немыслимой роскошью. Клима бы с радостью запихнула в конец и ворчащего Теньку, но интуиция говорила, что этого делать не стоит.
Дурные предчувствия начали одолевать девушку еще в Локите. Сначала Климе просто не нравилась мысль об отъезде, хотя Тенька шутил, будто это потому, что здешний градоначальник оказал обде потрясающий прием, и перед ней тут все на цыпочках ходят да в рот заглядывают — кто же захочет от такого уезжать к ворчливым заседателям и повседневной рутине? Шутки шутками, но когда кони уже были оседланы, Климе сделалось настолько худо, что она велела нести вещи обратно и отложить все на завтра. Следующим утром повторилось то же самое. Колдуны понимающе слушались, Зарин с беспокойством поглядывал на названую сестру, а Хавес потихоньку ворчал вместе с Тенькой, но не в шутку, а на полном серьезе, в глубине души уверенный, что в сударыне обде просто-напросто взыграли какие-то загадочные бабские фанаберии, мол, внимания к своей персоне захотелось побольше.
Все в один голос твердили, что надвигается снегопад, и тогда обда рискует застрять в Локите еще на несколько недель. Клима понимала это, но выезжать, когда интуиция орет остаться, было выше ее сил. Интуиция умолкла только на утро пятого дня, и коней заново оседлали тотчас же. А на выезде из города путешественников застал снегопад, и за минувшие сутки не прекратился.
— Если так пойдет дальше, — сообщил Тенька, обернувшись, — то домой приедем не мы, а семеро сугробов! И хорошо, если приедем, а не придем, кони уже никакие, движемся медленно, фураж заканчивается.
— Смотри на дорогу, — одернула его Клима. — Пока идет снег, мне спокойно.
— Интересненькое дело! Не хотел бы я знать, что в понимании твоей безупречной интуиции может быть хуже снегопада и падежа старостиных коней.
Клима тоже не хотела, потому сердилась.
— Обда выпрашивает лошадь у деревенского старосты. Древние меня бы засмеяли.
— Положим, ты не выпрашивала, — фыркнул друг.
— Не быть мне обдой, если бы это выглядело так. Но суть не меняется.
— Когда я изобрету измеритель гордыни, то тебе его не дам, — пообещал Тенька. — Он непременно зашкалит и напрочь поломается!
* * *
Спустя еще день и ночь запасы пуха в поднебесной перине начали понемногу иссякать, а дурные предчувствия — множиться. На этот раз деваться было некуда — кругом лишь поля да леса, занесенные снегом.
Вечерний привал устроили на опушке ельника близ заледеневшего ручья. Высокие и пушистые молодые елки полукругом обступали пологий берег, а напротив, словно зрительный зал, раскинулось поле, перечеркнутое неровной линией только что пройденной дороги. С неба теперь лишь изредка слетали крохотные легкие снежинки, ветерок кружил их по бугристой поверхности льда. Зима отсвечивала лиловым и розовым, в полукруге елок под густыми тучами было удивительно спокойно и уютно. Всем, кроме обды, разумеется. Затрещал костер, на этот раз по виду обычный: единственный раз, когда Тенька начал открыто экспериментировать при коллегах, его жестоко раскритиковали. Мол, чистота цвета не соблюдена, векторы кривоваты, да и вообще выглядит, как профанация. Хотя, конечно, для деревенского самоучки весьма сносно, вон, и свойства любопытные у огня появились, разумеется, случайно. Когда же Тенька заявил, что вовсе не случайно, и это пламя именно с таким интересненьким цветом он создает уже в восьмой раз, а векторы кривит нарочно, его раскритиковали опять.
Колдунов Клима выбрала образованных и маститых. Старший уже разменял седьмой десяток, носил окладистую солидную бороду и волосы почти до пояса, которые скручивал у шеи в тугой серебристый узел. Среднему было пятьдесят шесть, и этим обстоятельством он очень гордился, утверждая, что в их древнем роду именно на этот возраст приходится самый пик колдовской силы. Одевался богато, брился гладко, а стригся коротко — словом, обычный горожанин, слегка молодящийся. Младший колдун, сорокалетний, приходился бывшим учеником старшему и отчасти разделял его пристрастия касательно длинных волос и чуть отстраненного взгляда поверх головы собеседника. Вообще, все трое обладали непомерным гонором, и усмиряли его лишь с обдой, которая упомянутого гонора имела, казалось, на десятерых. Шебутной Тенька был переведен в разряд мальчика на побегушках, которого следовало поучать при каждом удобном случае.
Для начала выяснилось, что Тенька пользуется неправильной терминологией. То есть, лет четыреста назад она была вполне уместна, но с тех пор теория и практика колдовства сильно поменялись. Многое обобщили, уточнили, были написаны новые трактаты, да и возможности уже не те, что в древние времена. При обдах колдовали знатно, на широкую ногу, говорили с природой на одном языке. А потом высшие силы объявили немилость, и колдовство постепенно захирело. Больше половины экспериментов, описанных в древних книгах, нынче повторить невозможно.
Тенька тогда возразил, что у него все эксперименты рано или поздно срабатывали. Судари колдуны недоверчиво переглянулись и заявили, что самоучка просто выдает желаемое за действительное. И пусть слушает старших, а не лезет в просвещенную науку со своими кустарными методами. Тенька возмутился и сотворил какой-то мудреный водяной шарик, сказав, что вычитал про него в древней книге. Старший из колдунов на это лишь поцокал языком. Мол, ни в одной нормальной книге не мог быть описан процесс создания шарика с
