Императорский ловец - Марина Суржевская
Отвернулся, прервав этот странный взгляд.
— Экипаж отправляется, — хмуро бросил я. — Или присоединяйтесь, или я ухожу один.
Резко провел ножом по руке, сжал кулак, чувствуя, как защипало ладонь. Алые капли собирались у пальцев, первая скатилась вниз, на руну, зажигая ее. Харт выругался и втолкнул в круг сразу и Ника, и Лиру. Шагнул Здоровяк, плавно скользнула молчаливая Лантаарея. Пентаграмма загорелась синим светом, и сквозь него я снова посмотрел на Одри. В какой-то момент мне даже показалось, что она не ступит в круг, останется там, за линией. И не знал, что буду делать, если она не войдет. Но она все же вошла. И я разжал кулак, позволяя крови упасть на пентаграмму.
ГЛАВА 18
Сойлинка нервничала. Она сидела в углу крытого навеса, пытаясь сосредоточиться на вязании веревки из стеблей лириса, и нервничала. Все от того, что в Пристани творилось что-то невероятное, и это что-то было непосредственно связано с самой Сойлин.
Все началось, когда они с Армоном вернулись. Черный рихиор так мчался, что девушка просто не успела слезть с него и в Пристань въехала, восседая на огромном черном звере, что порыкивал, недовольно оглядываясь. К этому моменту жители уже покинули убежища, поняв, что крылатые улетели, и имели возможность любоваться появлением Сойлин на рихиоре во всей красе.
Нет, она пыталась сказать Армону, что это… неправильно, что их не должны видеть… так, но оборотень лишь зарычал и ускорил бег.
А она ведь правда хотела объяснить, что посадить девушку к себе на спину — это фактически прилюдно признать свою любовь к ней! Да ни один земляной кот на такое не пойдет! Никогда! А Армон…
Сойлин в сотый раз покачала головой.
Но это было лишь начало. Перекинувшись в человека и натянув штаны, что впопыхах принесла Сойлинка, Армон собрал всех жителей и начал их ругать. При этих воспоминаниях крылатая краснела и морщилась, пытаясь не втягивать голову в плечи. Хотя орал рихиор не на женщин, конечно, но вот мужчинам Пристани досталось крепко. Те поначалу пытались сопротивляться и возражать, один даже полез в драку, но Армон лишь оскалился и зыркнул желтыми глазами. Так что смельчак мигом отступил. Дальше мужчины слушали уже молча, лишь нервно вздрагивали и дергали хвостами, когда Армон особенно напирал. А суть его высказывания была проста: какого демона мужчины не защищают Пристань так, как надо?
— Может, ты еще и научишь нас с крылатыми сражаться? — зло бросил Ромт. Он стоял в стороне, смотрел исподлобья, но слушал внимательно.
Армон бросил на него косой взгляд.
— Да. Научу.
Всех женщин согнали плести веревки из лозы, благо она была прочная и гибкая, а мужчины с рихиором куда-то ушли. Сойлинка лишь видела, как временами некоторые бегут в ледянки и дома, а потом выбегают возбужденные, нагруженные ящиками и сундуками. И снова несутся к башне, где ждет рихиор.
Сойлинка села отдельно от остальных, желая хоть немного побыть в тишине и подумать. Ее жизнь так резко изменилась, что это повергало ее в ступор. Армон, ворвавшись в привычный уклад Пристани и самой Сойлин, все перевернул верх дном. Его сила, его забота, его поцелуи… Девушка задыхалась, когда думала об этом. И не знала, как на все это реагировать. И еще она боялась. Так сильно боялась того момента, когда все закончится…
Но подумать в одиночестве ей не удалось.
Первой подошла Ирни. Она была самой юной в стае, почти девочка, молодая кошечка, что трогательно любила сказки и истории о любви, написанные в старой книге. Подошла, смущаясь, нервно дергая кисточками на ушах.
— Сойлинка, а ты что делаешь? — спросила, будто это было не очевидно. Та показала ей лозу.
— Слушай, Сойлинка, — Ирни помялась, фыркнула. Царапнула коготочками край деревянного стола. — Слушай, а ты не могла бы…
— Что?
— Ну, это… — Ирни смутилась. Зажмурилась и выпалила: — Ты можешь дать мне свое перо! Одно?
— Что???
Сойлин так изумилась, что даже выпустила из рук гибкую лозу, и незаконченная веревка упала, распутываясь.
— Перо? Но зачем оно тебе?
— Сюда повещу! — Ирни ткнула пальцем в свою косичку, что свисала у лица. — Красиво будет!
Сойлин открыла рот, хотела что-то сказать, но передумала. В конце концов, Ирни еще почти ребенок, всего двенадцать зим встретила, мало ли, что за чудачества приходят ей в голову? Осторожно изменила руку на крыло, протянула девочке. Та радостно выдернула рыжее перышко и унеслась, счастливая.
Но на этом дело не закончилось. Следующей пришла Муррар. Три года назад она осталась без пары, ее кот не вернулся с охоты. И все это время девушка отчаянно пыталась найти нового жениха. Сойлин моргнула, изумленно уставившись на нее. Муррар тщательно запудрила золотистой цветочной пыльцой все открытые участки тела и лица, а на веках у нее красовались бирюзовые тени. И пока Сойлинка отчаянно моргала, ошеломленная таким преображением, Муррар тоже попросила ее перо! А получив желаемое — прикрепила его у лица и убежала, довольная.
Но уже через полчаса в уголок Сойлин зачастили и другие кошки. Прибежали две сестры-близняшки, забрали перья, поспорили, куда их вешать, унеслись. Пришла Кесса, тоже вся усыпанная золотой пыльцой, выпросила сразу несколько перышек и оставила взамен свои бусы. Когда под навес ввалились сразу три кошки, Сойлинка не выдержала и вскочила, отбросив лозу.
— Никаких перьев! — воскликнула она. — Вы что, сегодня все с ума сошли?
Девушки переглянулись. Уррни, которая в Пристани считалась первой красавицей, потому что у нее были самые яркие пятнышки на теле, выглядела жалкой и чуть не плакала. Но тут же разозлилась, выпустила когти.
— Значит, решила все себе забрать, да? Нечестно так! — зашипела она. — Если тебе повезло родиться похожей на ту самую принцессу, то можно на других и наплевать, да? А нам что же, теперь без пары ходить?! Давай перо, живо!
Уррни взмахнула ладонью, с удлинившимися когтями, Сойлин отскочила.
— Вы что, кошачьей мяты нанюхались? — изумилась она. — Я? На принцессу? Да что происходит?
— А что тут непонятного, браслет на руку хотят, — хмыкнула Орро. Она в пристани была старше всех и лишь щурила желтые глаза, наблюдая за девушками. — Пока рихиор не надел браслет тебе, Сойлин, он считается свободным, ты же знаешь.
