Хоббит, или Туда и обратно (перевод Зинаиды Бобырь) - Толкин Джон Рональд Руэл

Они собрались унылой толпой на западном берегу, дрожа от холодного ветра; и они роптали прежде всего на Старшину, покинувшего Город слишком скоро, когда многие еще хотели защищать его.

– У него, может быть, хорошая голова для дел, особенно для своих личных, – говорили некоторые, – но когда случается что-нибудь важное, он не годится. – И они восхваляли отвагу Барда и его последний мощный выстрел. – Если бы он был жив, – говорили они, – мы бы сделали его королем. Бард из рода Гириона, Драконоубийца! Увы! он погиб…

Но тут, прямо среди таких речей из темноты вышел некто, высокого роста. Он промок насквозь, мокрые волосы падали ему на лицо и на плечи, а в глазах был яростный блеск.

– Бард не погиб! – вскричал он. – Он нырнул в озеро, когда враг был убит! Убийца Дракона, Бард из рода Гириона, – это я!

– Король Бард! Король Бард! – зашумели они; но Старшина заскрежетал зубами, хотя до сих пор мог только стучать ими.

– Гирион был повелителем Дола, а не королем Эсгарота, – возразил он. – В своем Озерном городе мы всегда выбирали старшин из числа старых и мудрых, но не терпели владычества воинов. Пусть «король Бард» вернется в свое королевство: Дол освобожден, благодаря его отваге, и ничто не помешает ему вернуться. И пусть с ним уйдет всякий, кто захочет предпочесть холодные камни в тени Горы зеленым берегам Озера. Мудрые останутся здесь, в надежде восстановить Город и со временем снова наслаждаться миром и богатством.

– Нашим королем будет Бард! – закричали в ответ ближайшие. – Довольно уже с нас стариков и скопидомов! – И те, – что были подальше, подхватили: – Да здравствует Стрелок, долой Толстосума! – И берега Озера отозвались эхом.

– Я отнюдь не намерен недооценивать Барда Лучника, – осторожно произнес Старшина (так как Бард стоял теперь рядом с ним). – Нынче ночью он снискал себе почетное место в списке благодетелей нашего города, и он достоин бессмертных песен. – Но почему, о мой народ, – и тут Старшина встал, и его голос зазвучал громко и ясно, – почему вы во всем упрекаете только меня? За какую провинность вы решили низложить меня? Кто разбудил спящего Дракона, спрошу я вас? Кто получил от нас богатые дары и щедрую помощь и заставил нас поверить, что старые песни могут осуществиться? Кто играл нашими мягкими сердцами и радостными мечтаниями? Какое золото они прислали вниз по реке, нам в награду? Огненного Дракона и гибель! От кого мы должны требовать возмещения причиненного нам вреда, от кого – помощи нашим вдовам и сиротам?

Как вы видите, Старшина получил свой сан недаром. Результатом его речей было то, что люди на время отбросили мысль о новом короле, и их гнев обратился против Торина и его спутников. Со всех сторон раздавались гневные и горькие слова; и те, которые громче всех пели старые песни, теперь столь же громко кричали, что Карлики натравили на них Дракона – намеренно!

– Глупцы! – произнес Бард. – Зачем тратить слова и гнев на этих несчастных? Несомненно, они погибли в огне еще до того, как Смауг прилетел к нам. – И не успел он договорить, как в сердце у него возникла мысль о сказочных сокровищах Горы, оставшихся без хранителя или защитника, и он вдруг умолк. Он подумал о словах Старшины, о Доле, восстановленном и полном золотых колоколов, если только он сможет найти людей.

Наконец, он заговорил снова: – Сейчас не время для гневных слов, Старшина, или для планов больших перемен. Нам предстоит работать. Я еще служу вам, – хотя позже я могу вспомнить о ваших словах и уйти на север с теми, кто хочет за мною последовать.

И он ушел, чтобы помогать в устройстве стоянок и в уходе за больными и ранеными. Но Старшина нахмурился тому вслед и не двинулся с места. Он думал много, но говорил мало, если не считать громких окликов людям, которым он приказал принести ему огня и пищи.

Но куда бы Бард теперь ни пошел, всюду он слышал толки о сокровище, оставшемся без охраны. Люди говорили о богатом вознаграждении, которое они должны получить, о несметных богатствах, на которые они будут покупать дорогие товары на юге, и подобные мысли очень радовали их сейчас. Это было кстати, ибо ночь была холодная и трудная. Шатры можно было устроить лишь для немногих (в том числе для Старшины), а пищи было мало (даже для Старшины). Многие в эту ночь заболели от холода и сырости и горя, и многие позже умерли, даже из тех, что спаслись невредимыми, – и в последующие дни их терзали болезни и голод.

Тем временем Бард взял на себя руководство и стал приказывать, как хотел, хотя всегда от имени Старшины; и ему выпала трудная задача управлять людьми и руководить работами по устройству укрытий и охраны. Вероятно, большая часть спасшихся погибла бы за зиму, – а она уже спешила вслед за осенью, – если бы не помощь… А помощь пришла быстро, так как Бард тотчас же отправил спешных гонцов в лес, дабы попросить ее у короля Лесных Эльфов, и гонцы встретили Эльфов уже в пути, хотя прошел всего лишь третий день после гибели Смауга.

Король Эльфов получил новости от своих вестников и от птиц, любивших его народ, и уже знал многое из случившегося. Действительно, велико было волнение среди всех крылатых, живших у пределов Драконовой пустыни. Воздух был полон вьющихся стай, и быстрокрылые гонцы мелькали в небе по всем направлениям. Над пределами Леса стояли свист, писк и щебетанье. Далеко за Чернолесом разнеслось известие: «Смауг убит!» Шелестели листья, настораживались уши. Еще до того, как король Эльфов выступил в поход, известие полетело на запад, прямо в сосновые леса Туманных гор; услышал его в своем деревянном доме Беорн, а в горных пещерах собирались и совещались Орки.

– Боюсь, что мы слышали о Торине Дубовом Щите в последний раз, – сказал король. – Уж лучше бы он оставался моим гостем! Но все же эта весть – злой ветер, и он не принесет добра никому, – добавил он, ибо тоже не забыл легенды о сокровищах Трора. Таким образом гонцы Барда встретили его, когда он шел во главе множества лучников и копейщиков; а над ними собрались большими стаями вороны, думая, что снова готовится война, какой в этих краях давно уже не было.

Но король, узнав о просьбе Барда, ощутил жалость, ибо правил добрым и сострадательным народом; и, изменив свой путь, ведший сначала прямо к Горе, он поспешил вниз по реке к Длинному озеру. У него не было ни плотов, ни лодок для всего войска, и оно было вынуждено идти пешком, но зато он послал по воде много всяких припасов. Эльфы легконоги; и хотя в эти дни они не очень привыкли к долгим переходам, а местность между Лесом и Озером была болотистая, но они шли быстро. Уже на пятый день после гибели Дракона они подошли к Озеру и увидели развалины города. Их встретили, конечно, с радостью, и все, начиная со Старшины, готовы были заплатить им в будущем за помощь чем угодно.

Все строилось быстро. Старшина остался на Озере вместе с женщинами и детьми, со стариками и больными; и с ним остались некоторые ремесленники и многие искусные Эльфы; и они стали рубить деревья и собирать бревна, высланные из Леса. Потом они стали сооружать на берегу множество хижин в защиту от надвигавшейся зимы; также, под руководством Старшины, они стали составлять планы нового города, еще больше и красивее прежнего, но на другом месте. Они переселились на север, подальше от воды, ибо с тех пор стали бояться озера, где лежал Дракон. Он никогда больше не вернется на свое золотое ложе; холодный, как камень, лежит он скорчившись на отмели дна. Долго-долго можно было в тихую погоду видеть там его огромные кости посреди разрушенных свай старого города. Но немногие отваживались проплыть над этим проклятым местом, и никто не смел нырять в трепещущие воды и подбирать самоцветы, осыпающиеся с его гниющего трупа.

Но все воины, еще могущие владеть оружием, и большая часть свиты короля Эльфов приготовились идти на север, к Горе. Таким образом на одиннадцатый день от гибели Дракона первые ряды их армии прошли сквозь каменные ворота в конце озера и вступили в пустыню.

Глава 15. ТУЧИ СОБИРАЮТСЯ

Вернемся теперь к Бильбо и Карликам.