Хоббит, или Туда и обратно (перевод Зинаиды Бобырь) - Толкин Джон Рональд Руэл

Джон Р. Р. Толкиен

ХОББИТ или ТУДА И ОБРАТНО

Глава 1. НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ

В подземной норке жил да был когда-то один Хоббит. Нора не была гадкой, грязной, сырой, полной объедками червей и запахом плесени; не была она и голой, сухой норкой в песке, где не на чем сесть и нечего есть. Это была Хоббитова норка, а значит – уютная и удобная.

Дверь у нее была совершенно круглая, как крышки люка, выкрашена в ярко-зеленый цвет, с блестящей медной ручкой как раз в центре. Дверь открывалась в холл, похожий на туннель: очень уютный туннель без дыма, с облицовкой по стенам, с коврами на выстланном плитками полу, с полированными стульями и множеством колышков для плащей и шляп, ибо Хоббит любил, когда к нему приходили гости. Туннель шел все дальше и дальше, не всегда прямо, но довольно глубоко в недра холма, – на много миль вокруг называвшегося просто Холмом, – и в его стенах было множество маленьких круглых дверей. Хоббиты не любят лестниц: спальни, ванные комнаты, кладовые (их множество), гардеробные (целые комнаты, набитые одеждой), кухни, столовые – все размещалось на одном уровне. Лучшие комнаты – те, что слева от входа, так как только в них были окна, тоже круглые, глубоко сидящие, выходившие в садик и на луга за ним, спускающиеся к реке.

Хоббит, о котором идет речь, был весьма зажиточный; звали его Бильбо Баггинс. Баггинсы жили у Холма с незапамятных времен, и все считали их очень Почтенными, – не только потому, что многие из них были богатыми, но и потому, что они никогда не пускались ни в какие приключения и не делали ничего неожиданного. Еще не задав вопроса, вы уже могли угадать, как ответит на него любой из Баггинсов. Но здесь речь пойдет о том, как один из Баггинсов участвовал в приключении и как он говорил и делал то, чего никто не ожидал бы от него. Возможно, что он потерял уважение своих соседей, зато приобрел… но в конце вы увидите, приобрел ли он вообще что-нибудь.

Матерью нашего Хоббита… но что такое Хоббит? Мне кажется, о Хоббитах нужно сказать несколько слов теперь, когда они встречаются редко и боятся Большого Народа, – так они называют нас. Это человечки небольшого роста и безбородые; волшебства в них мало или нет совсем, если не считать мелкого, обыденного, помогающего им исчезать быстро и бесследно, когда глупые большие Люди, вроде нас с вами, неуклюже шатаются вокруг, шумя так, что их слышно за целую милю. Хоббиты с возрастом склонны полнеть и обзаводиться брюшком; одеваются они ярко (предпочитая желтый и зеленый цвет), но обуви не носят, так как подошвы у них от природы толстые, а ступни обросли густой, теплой, темно-бурой шерстью, вроде той, что растет у них на головах (там она курчавая); пальцы у них длинные, смуглые, ловкие, лица добродушные, смех низкий и сочный, особенно после обеда, – а обедать они любят по дважды в день, если есть возможность. Ну, теперь вы знаете достаточно, чтобы можно было продолжать. Итак, матерью нашего Хоббита, то есть Бильбо Баггинса, была Белладонна Тук, одна из трех замечательных дочерей старика Тука, главы Хоббитов, живших по ту сторону Воды: эта речка течёт у подножия Холма. Говорили, что когда-то давно кто-то из Туков породнился с Эльфами, (злые языки утверждали даже, что и с Троллями); верно здесь то, что в них оставалось что-то не совсем похожее на Хоббитов и что время от времени кто-нибудь из них отправлялся на поиски приключений. Они исчезали без следа, но семья скрывала это; и факт тот, что Туков уважали меньше, чем Баггинсов, хотя они, несомненно, были богаче.

Нельзя сказать, что у Белладонны Тук бывали приключения после того, как она стала женой Бунго Баггинса. Бунго, отец Бильбо, построил для нее (и отчасти на ее деньги) самую роскошную нору, какую только можно найти под Холмом или за Холмом или по ту сторону Воды, и там она. оставалась до конца своих дней. Но все же вероятно, что Бильбо, их единственный сын, – хотя он и выглядел, и вел себя, как точная копия своего важного, всегда спокойного отца, – что он унаследовал от Туков что-то странное, ждавшее только случая проявиться. Случая все не было, пока Бильбо не приблизился к рубежу 50 лет; и все это время он прожил в прекрасной норе, построенной его отцом, пока не стало казаться, что он прирос к этому месту навсегда.

В одно прекрасное, спокойное утро, – давным-давно, когда в мире было больше зелени и меньше шума, а Хоббитов было много, и все они процветали, – в такое утро Бильбо Баггинс стоял у своей двери; он уже позавтракал и курил Огромную деревянную трубку, доходившую почти до земли, когда вдруг появился Гандальф.

Гандальф! Если вы слышали о нем только четверть того, что о нем рассказывают, – то были бы готовы к любой необычайной истории. Приключения и рассказы о них так и вырастали повсюду, где бы он ни прошел, и все они – необычайные. Гандальф не появлялся поблизости от Холма очень-очень давно, – с тех пор, как умер Старик Тук? его приятель, – и Хоббиты почти позабыли, как он выглядит. Он покинул Холм и ушел за реку па своим делам, когда все они еще были маленькими мальчиками и девочками.

Ничего не подозревавший Бильбо увидел в это утро только старика в остроконечной синей шляпе, в сером плаще к высоких сапогах, с длинной седой бородой, спускавшейся ниже его серебряного пояса.

– Доброе утро! – сказал ему Бильбо и сказал искренне. Солнце сияло, трава была ярко-зеленая. Но Гандальф только воззрился на него из-под кустистых бровей.

– Что вы хотите сказать? – произнес он. – Желаете ли вы мне доброго утра; или считаете, что это утро доброе, – все равно, хочу я этого или нет, – или что в такое утро хорошо быть добрым; или что в это утро вы чувствуете себя хорошо?

– Все это сразу, – ответил Бильбо, – и к тому же это утро – хорошее, чтобы курить добрый табак на свежем воздухе. Если у вас есть трубка, садитесь и возьмите моего табачку. Спешить некуда, у нас еще весь день впереди. – Тут Бильбо сел на скамью у двери, скрестил ноги и выпустил прекрасное серое колечко Дыма; оно поднялось высоко, не разорвавшись, и уплыло за Холм.

– Очень красиво! – произнес Гандальф. – Но нынче утром мне некогда пускать колечки из дыма. Я ищу кого-нибудь, чтобы участвовать в приключении, которое я задумал, а найти кого-нибудь очень трудно.

– Я думаю – в этих-то краях! Мы народ простой в спокойный, и приключения нам ни к чему. Они гадкие, неудобные, тревожные! Заставляют опаздывать к обеду! Не могу понять, почему другим они так нравятся. – Тут он засунул большие пальцы себе за подтяжки и выпустил новое колечко дыма, еще больше прежнего. Потом он взялся за утренние письма и начал читать их, притворяясь, что больше не замечает Гандальфа. Он решил, что этот гость ему не по душе, и хотел, чтобы тот ушел. Но старик не двинулся с места. Он стоял, опираясь на посох, и молча смотрел на Хоббита так, что Бильбо слегка встревожился и даже рассердился.

– Добре утро! – сказал он, наконец. – Нам здесь приключений не нужно, – спасибо! Можете поискать за Холмом или на том берегу. – Этим он хотел сказать, что разговор окончен.

– Как много у вас может значить «Доброе утро»! – заметил Гандальф. – Теперь это значит, что вы хотите отделаться от меня и что оно не будет добрым, пока я не уйду.

– Совсем нет, совсем нет, дорогой друг! Посмотрим, – кажется, я не знаю вашего имени…

– Да, да, дорогой друг! – а я знаю ваше, Бильбо Баггинс! Да и вы мое знаете, хотя и не помните, что оно мое. Я – Гандальф, вот я кто. Подумать только, – я дожил до того, что сын Белладонны Тук разговаривает со мной, как с каким-нибудь бродячим торговцем!

– Гандальф, Гандальф! Ох, батюшки! Это не тот странствующий кудесник, что подарил Старику Туку волшебные алмазные запонки, – они еще застегивались сами и не расстегивались, пока им не прикажут? Не тот, который рассказывал на вечеринках такие чудесные истории и о драконах, и карликах, и великанах, и спасенных принцессах, и нежданных удачах вдовьих сыновей? Не тот, кто делал такие необычайные фейерверки? Я их помню! У старика Тука они бывали в канун Дня Середины Лета. Чудесно! Они были, как огненные лилии, и настурции, и пионы, и висели в небе весь вечер. – Вы уже заметили, что Бильбо на самом деле не такой прозаичный, каким сам себя считал, и что он очень любит цветы. – Вот чудеса! – продолжал он. – Неужели вы – тот самый Гандальф, по милости которого столько смирных мальчиков и девочек уходило в Синюю даль искать всяких приключений, начиная с лазанья по деревьям и кончая прятаньем в трюмах кораблей, готовых отплыть за море? Да, вы время от времени вносили в наши края большое беспокойство. Простите, но я даже не думал, что вы еще занимаетесь делами.