Иван Безродный - Аэлита. Новая волна: Фантастические повести и рассказы

Странно. Не идет. Чем она там занимается? Опять малюет, ненормальная. Убью…

Сказал же ей вчера: когда я возвращаюсь домой, ты — чистая, накрашенная, в красивой одежде — должна сидеть и ждать. И тогда у тебя будет все.

Поднимаюсь на чердак — пусто. Нет ее. Но убрано, весь хлам разложен по полочкам и коробкам. Чисто.

Так-так… и обед есть, и посуда вымыта.

Хо-ро-шо! Значит, лахудра моя за ум взялась, поняла, наконец-то, что дурью страдала. Здорово! Значит, правильно в книженции написано: надо ставить перед женщиной цель и добиваться, чтобы выполнялось. Ну, моя-то знает: у меня «добиваться» и «добивать» — синонимы.

Да вот и она сама — дрыхнет на диванчике. Расфуфыренная, даже туфли новые натянула! Чудеса! Все-таки хороший я учитель, действуют мои слова на убогих. Ладно, спи, идиотка, спи… чучело мое недобитое. А я посмотрю пока — что там у тебя за рычажок такой западающий в башке. Буду знать — дергать будет удобнее…

Ну-ка, инопланетная технология, давай показывай, раз уж не избавиться мне от тебя никак.

Странно. Ничего не меняется. Почти. Только стало черно-белым. Может, звезданулись очки, пока я в дверь-то ломился? И выдра моя неизвестно куда делась. Нет ее! Но ведь только что тут лежала, на диване!

Эй! Отзовись!!

Заглядываю на кухню. И попадаю в ловушку. Металлические монстры тянутся ко мне, хватают, бьют головой о холодильник, топят в раковине, полной мутной воды… выдираюсь, бегу по коридору. Врываюсь в спальню. А тут все бесцветное. Окон нет. Потолка — тоже нет… над головой серое марево — то ли небо, то ли безнадежность. Только углы исчезающими линиями рвутся ввысь.

Четыре угольных штриха. Как четыре копья. И кажется, вверху венчают их чьи-то обрубленные головы… На месте кровати — пропасть. В такую если упасть… нет, лучше не падать. Ведь там, внизу, живет чудовище. Оно не сожрет тебя и не выпьет твою кровь. И даже не покусает. Просто будет рядом. Всегда. А ты будешь умирать под его диктовку. Сам себе вырвешь сердце. Вставишь вместо глаз зеркальные осколки. Сломаешь крылья и гвоздями прибьешь пальцы к земле. Твои мечты вытекут из ран, смешаются с грязью. А чудище станет наблюдать. Без радости. Без наслаждения. Без любопытства. Но не позволит тебе отступить от плана — все должно быть, как оно желает…

Не дышу, отступаю от края пропасти…

Бегу на чердак — где-то же должна быть моя лахудра — пусть объяснит, что происходит! Несусь по лестнице, а ступеньки под ногами не скрипят — поют. И словно помогают мне быстрее подняться. И на душе становится легко…

Ну же! Ты должна быть тут!

Вбегаю и…

…лечу…

Нет, не падаю. Но несет меня куда-то — и не разобрать направления.

Мир взрывается красками. Цветами, звуками, огнями и смехом. Хочется радоваться, веселиться — отныне и бесконечно. И не сметь грустить! Здесь нет места темному. Здесь не приживется печаль.

Вы ждали меня, дивные создания? Это ликование — в честь меня?

Но кто вы?

Изумрудные птицы, на чьих крыльях сверкает золото.

Длинноухие четвероножки, плетущие из травы чудные домики.

Двуглавые гиганты-онги, изрыгающие пламя.

Юркие крохотные лелиоки с волшебными голосами.

Пышнохвостые теми ноги и кружевные семжальки.

Шигоры, зунзуни и гуоры. Бежионы. Амевии…

Сколько вас! И почему я знаю ваши имена?

Почему здесь и солнце, и дождь, и снег, и ночь, и лето — одновременно? И падают листья, червленые-золоченые. И рвутся на волю тонкие зеленые травинки…

А воздух прозрачный, и видно далеко. Но не понять — город вокруг или лес… И строения, сросшиеся с деревьями — перекрученные, выпускающие ветки и корни.

А вот и мое чучело. Сидит на полянке.

Странно, я думал, она будет этакой волшебной феей. Красавицей. У которой вьются волосы, длинные ресницы обрамляют глаза, шуршат складки на платье, трепещут на ветру прозрачные накидки… Но нет ничего. Она такая же зачуханная выдра: свитер заляпан краской, драные джинсы. Жидкий хвостик торчит на макушке. Все, как наяву… только она светится. Улыбается. Смеется. Я давно не видел ее такой… полной жизни.

Она оборачивается и замечает меня — незваного гостя. Смотрит пристально… всего мгновение. Или целую вечность. Разглядывает, словно не узнает…

И растворяется. А мир вокруг трескается, осыпается искрящейся пылью. Вот улетают птицы, а деревья пожирает неизвестная точка схода… та, из которой растет перспектива… Я остаюсь наедине с осиротевшей геометрией. И мне больше нечего ждать.

Нечего…

Закрываю лицо руками, не в силах смотреть. И лишь тогда понимаю, что последние произнесенные слова еще звенят в воздухе.

— …ухожу от тебя…

Уходит…

Нет, ушла! Уже ушла.

Почему же я не радуюсь? Ведь несколько минут назад я не ощутил бы ни капли сожаления. А теперь кажется, что потеряно так много… Но ведь я просто посмотрел на нее… внимательно. Всего лишь!

Что ж это такое? Неужели очки эти нас наизнанку выворачивают? Выпускают закованное в душу — и хорошее, и плохое.

Люди, живущие рядом. Как же так? Вы все оказались не такими, как снаружи. Обман… вместо серого однородно-вязкого вас наполняли цвета, краски, чувства…

А что со мной? Если посмотреть на меня — кто живет там, внутри? Я знаю или не знаю? Это так легко проверить.

Нужно только подойти к зеркалу, взглянуть на свое отражение.

И…

— нЕльзяаАааааа, — шелестит над ухом, и чья-то рука осторожно избавляет меня от недавней находки.

Существо в темном балахоне стоит рядом. Не понять, как оно здесь оказалось. И когда. Кто-то Из Них. Понятно зачем — это должно было случиться…

И что дальше?

— Ну, мне известна ваша «страшная тайна». Теперь вы меня убьете?

Пришелец смотрит на меня укоризненно. Словно я сказал невероятную глупость.

— тебЯа нЕ наАаадДо уБиивАать, — произнесло существо, слегка склонив голову. — По-ЗднОоооооо…

Оно бережно прячет в футляр очки. Потом на миг замирает — и слегка преображается: становится выше, худее… чуть больше похожим на человека.

— Извиняюсь. Я не имею права оставлять это, — объясняет мне, как неразумному младенцу. — Вам нельзя даже знать об этой технологии.

— Почему?!

— Сначала вы разучитесь мечтать, быть разными. Как мы разучились… — мой гость произнес это печально. И мне показалось, что я разговариваю с женщиной. — После будете часами смотреть в зеркала и ждать появления удивительного и неповторимого. Того, что недоступно другим. А в итоге растеряете все… все до последней капельки… Мы не можем этого допустить. Вы для нас заповедник. Напоминание о том, какими раньше были все расы в галактике.