Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)

Стоило войти в глубь кабинета, где собирался Малый Совет, мои ноги утонули в мягком ворсе пушистого ковра, покрывающего пол. Центр комнаты занимал огромный камин возле которого находился длинный стол, а рядом — заваленный бумагами секретер и пюпитры, где секретари вели свою работу.

Дик*Кар*Стал возглавлял собрание, по правую руку от него сидели любимые родственники и сын, по левую — премьеры и канцлер.

Как только я заняла предоставленное мне место, король протянул руку и сорвал печать с первого свитка, лежавшего перед ним:

— Список убитых, господа. Его возглавляет Первосвященный Святейший Хрустального Храма…

Я с трудом совладала с тем, чтобы скрыть гримасу удивления. Интересно, сколько шансов на то, что Святейшего убили все-таки взбунтовавшиеся ремесленники, а не по наводке Черного Короля?

— За ним следует начальник моей стражи, Фаон Ферлен. Двадцать человек из моей личной стражи убито, ещё около тридцати ранено, — хрипловатый голос твердо и сухо сообщал факты. — Сколько погибло горожан в сегодняшней заварушке, никто не считал. Так или иначе мы отстояли город, господа, но котёл бурлит. Его очень искусно подогрели. Как вы все, возможно, знаете, (а может быть и нет), на мою жену и вашу королеву недавно было совершенно вероломное покушение. Есть все основания говорить о наличии заговора, целью которого является государственный переворот. — Король откинулся на спинку кресла, обводя собрание тяжелым взглядом. — Это измена, господа, — подытожил он.

Дядюшка с сыночком, и царственный племянничек при этом недвусмысленном заявлении переменились в лице.

— Но… но вы же сами сказали, ваше величество, восстание подавлено. Значит, опасность миновала?

— Не восстание, дядюшка, — скривил губы Дик*Кар*Стал, — а народное волнение. Но суть не в этом.

— А в чём же, ваше величество?

— В том, что волнения эти спровоцированы вами, и это не может меня не огорчать.

— То есть… нет… То есть как мной, ваше величество?! Что вы такое говорите?!

— Несколько недель назад вы тайно короновали моего сына при пособничестве покойного Святейшего в Хрустальном Храме. Так?

— Я?! — всплеснул дядюшка ручками так невинно, что ему позавидовало бы и дитя малое. — Да я бы никогда бы… я никогда! Да как вам такое в голову пришло?!

— Неужели, отец, вы считаете, что я мог бы предпринять столь решительные шаги, направленные против вас?! — вскричал принц.

Казалось, возмущению Фабриана нет предела. Казалось, он взорвётся от праведного негодования в любую минуту.

Пламя свечей заколебалось, отбрасывая розовые отсветы на напряженные лица присутствующих.

— Моя королева?.. — медленно роняя каждое слово, проговорил Дик*Кар*Стал. — Поведайте, пожалуйста, достойному собранию то, что недавно рассказали мне.

И я поведала. Рассказала всё, чему посчастливилось стать свидетелем. Как пришла, как спряталась, что увидела, что услышала. В напряженном полумраке собственный голос казался незнакомым и чуждым, по-мальчишески низким, чуть хрипловатым. Всё то время, пока я говорила, не переставала чувствовать на себе пристальный, тяжелый взгляд Дик*Кар*Стала и не могла понять, что же за ним скрывается — одобрение или злость?

Когда я замолчала, в зале воцарилась тишина.

Пламя гудело в камине. Огненные языки метались, отбрасывая неровные блики.

— Отец, неужели же вы поверите этой лживой эдонианке? — вскочил с места принц Фабриа, заламывая руки. — Эта сука пытается очернить меня! Отстранить от вас, чтобы расчистить дорогу к трону своей чеаровской клике! Отец! Её заявления просто нелепость!!!

Речь принца звучала столь проникновенно, возмущение было столь праведным, что я сама усомнилась в собственной правоте и готова была устыдиться.

Ну, почти готова…

— Отец! Не верьте ей! Не верьте рыжеволосой блуднице! — принц рухнул к ногам короля, стараясь прикоснуться губами к его руке.

Дик*Кар*Стал резко отдёрнул ладонь.

— Отец! — в голосе принца слышалось отчаяние. — Отец! Это же нелепо!..

— Замолчи! — резко оборвал король, устремляя горящий мрачным пламенем взгляд в посеревшее со страха лицо сына. — Жаждешь моей гибели? Жаждешь моего трона, короны и власти?!

Он резко ударил по столешнице ладонью. Звук прозвучал, как отдалённый раскат грома:

— Я потратил всю мою жизнь, все мои силы, без остатка, я почти душу продал Великим… не за власть, не за глупые сапфиры на золотой порфире, которые, как ты вообразил, так пойдут к твоим золотым кудряшкам. Я положил душу за то, чего ты и стоящая за тобой клика не в состоянии даже вообразить. Корона — это не простая возможность проводить турнир или охоту в тот момент, как только в твою глупую головенку придёт такое желание, сын. Власть — это не вседозволенность, а ответственность величайшая. Это сон по четыре часа в сутки вместо восьми, это постоянная угроза предательства даже со стороны тех, кто должен быть всегда тебе верен. Это постоянная тяжесть, довлеющая на твои плечи. Ты всерьёз думаешь, что готов к этому?

— Отец… ваше величество! — принц молитвенно сложил ладони.

Мертвая тишина воцарилась в комнате. Все старались дышать как можно тише.

— Я не лишу тебя жизни, Фабрин, ты мой сын и единственный наследник. Но в сегодняшних беспорядках ты виновен, и ты понесёшь наказание. Придётся какое-то время посидеть взаперти и как следует подумать о поступках и их последствиях. Не беспокойся, тебя поселят в удобных апартаментах и у тебя будет приятное общество. Я готов предоставить тебе лучшее, что имею. Например, маркиза Виттэра и мою личную стражу.

— Нет! Нет, отец! Пожалуйста!..

Принца увели.

Огонь в камине угас. Стало прохладно. Безнадёжная сырость старых стен обступала со всех сторон.

Снова раздался хрипловатый низкий голос короля:

— Все согласны в том, что казнить Фабриана за государственную измену я не могу? Но кому-то ответить всё же придётся. Например, тем, кто пытался дергать за ниточки, управляя моим сыном, как марионеткой.

— Ваше Величество, мы не… — начал, было, королевский дядюшка.

— Молчать! — рявкнул на него Дик*Кар*Стал. — Любезные родственнички, вы ведь не надеетесь, что я закрою глаза на ваше участие в этом вопиющем безобразии?

— Ты ведь уже всё решил, не правда ли, венценосный кузен? — прищурил глаза Льюис Кастал.

— Правда, — любезно согласился «любезный кузен», скрещивая руки на груди. — Мне этот скандал нужен, как зубная боль, да что поделаешь? Вас ведь иначе не унять. Огласки не хочу, но по-тихому не обойдётся.

— Что вы собираетесь делать, ваше величество? — трясущимися губами спросил старый дядюшка-интриган.