Ветер странствий (СИ) - Ольга Ружникова
— А Мидантия? — вспомнила еще одну страну девчушка.
— Спасибо за идею. В следующий раз обязательно подберу подходящую по возрасту принцессу и назовусь ею. Их там полно. Каждый месяц кого-то свергают. Или арестовывают.
А принцесс — в монастырь.
— Совсем как у нас… А тебе не страшно?
— Я же вольная банджарон. Для нас нет ничего дороже свободы.
— А правда, что вы принимаете к себе всех, кто несправедливо обижен и кому некуда идти?
— Обязательно принимаем. У нас самый настоящий странноприимный табор, — илладийка схватила себя за язык.
То, что вдруг захотелось всласть потоптаться по собственным сгоревшим дотла фантазиям, — не повод убивать еще и чужие мечты.
— Я раньше тоже хотела сбежать к банджарон или в бродячий цирк…
А почему сразу не к элевтерским корсарам? «Грабь галеон! На абордаж! Да здравствует Вольное Братство Морей!»
— … но потом попала в рабство.
Пожалуй, табор и бродячий цирк были не такими уж плохими вариантами.
— А отсюда сбежать трудно. И опасно. Если поймают…
Да даже если перехватят во дворе. Те, кто там бегают. Без привязи.
— Скажи… — девчонка склонилась к самому уху Элгэ. — Ты же знаешь разные зелья, да?
Еще как. Одно такое вот-вот придется готовить.
— Знаю. А зачем тебе? Отравить какую-нибудь нахалку, чтобы не пялилась на твоего парня?
— Что ты, нет, конечно! — всерьез испугалась Мари.
И Элгэ вновь придержала яд. Девчушка симпатична ей всё больше. Незачем опять шокировать неплохого человечка.
— Мне нужно приворотное.
Шепот — еле слышен, теплый воздух щекочет ухо.
Герцогиня готовит зелье простолюдинке. Такая история заслужила если не пьесу, то мемуаров, но до них надо еще дожить. Чему всерьез мешают высоченный забор, бешеные псы во дворе, не менее бешеная стража и любитель экзотики — Поппей Нероний Август.
Из особняка удрать… сложно. Особенно — днем.
Итак, варианты?
«Нужны ценные ингредиенты. Кроме меня, их никто друг от друга не отличит. Даже Аза или Риста — если вы их поволочете с собой».
Или просто ждем темной ночки? От собак и леопардов тьма не спасет. Но хоть людей частично из строя выведет. Если как-нибудь выбраться через крышу и перебраться по деревьям…
Конечно, первый вариант — лучше и безопаснее. От трех, пяти, даже десятка конвоиров ускользнуть легче, чем отсюда.
Вот только на просьбу об ингредиентах могут притащить их наготово хоть ведро, хоть бадью. На, выбирай. Если не подойдет — потом еще сбегаем.
А то и вовсе никакое зелье Кровавому Псу на самом деле не нужно.
И тянуть с побегом нельзя. Спать с этой свиньей — нет уж, спасибо! Лучше любая незнакомая хрюшка, чем та, что коллекционирует подневольных любовниц с титулами.
— Значит, отбить парня у нахалки? — уточнила Элгэ.
— Нет, — мотнула головой и облаком белокурых волос Мари. — Для господина. Тогда он меня не убьет.
Что⁈
— А он разве собирается?
— Не знаю… наверное… — девочка поежилась. — Ну, не сегодня, но… Он же меня больше не любит! Уже давно! Недели две как…
Да он вообще на любовь не способен. Для этого необходимо сердце. И душа.
Бабы дрожат всё сильнее. Паршиво-то всё как! Неужели сейчас какой-нибудь верный пес Поппея (двуногий) припрется за очередной счастливицей?
— А раньше любил?
— Нет, наверное… Но он провел со мной три ночи. Подряд. Как только меня купили.
Со шлюхами тоже проводят. А рабыня в Квирине значит меньше любой портовой блудницы. Потому что последняя оборванка, чья цена — глоток рома, по законам Сантэи — все-таки человек. А рабыня — вещь.
Элгэ опять была неправа. Академия — да, свобода выбора — да. Всего этого женщина лишена в любой стране.
Но даже принц Гуго, вздумай он убить знатную пленницу, вынужден сделать это тайно. И хоть его и спасет титул принца — неприятности королевский дядюшка огребет серьезные. А любого, кто не брат короля, за такое ждет казнь на площади. Или яд в тюрьме.
И чтобы заманить Элгэ на плаху, врагам понадобился серьезный повод. Ни много, ни мало — покушение на эвитанского принца.
А здесь ее и ей подобных просто прикончат. И убийцам точно ничего за это не будет. Жизнь рабыни не стоит ни меара… квиринского овола.
Илладийка обзывала себя вещью в Эвитане. Но только сейчас поняла, что значит быть ею в действительности.
Темный и все змеи его, дайте только вырваться из этой страны! Больше Элгэ не назовет дикой ни одну другую! Теперь есть, с чем сравнить.
— Почему господин может убить тебя? Он убивает всех надоевших рабынь-любовниц?
— Нет… — на сей раз девочка не удержалась — всхлипнула. — Только красивых. Ему нравится… уничтожать красоту… постепенно. Он сам так говорит.
Замечательно. Чудесно! Теперь придется тащить с собой не только Азу и Ристу, но еще и эту дурочку.
Она хоть что-нибудь умеет? Есть не драться, то готовить?
Ладно, на что-нибудь сгодится.
— Так ты приготовишь зелье?
Тебе не повезло, девочка. Перед тобой — настоящая герцогиня. Ей не приготовить ничего, связанного с магией банджарон. Потому как для этого в жилах должна течь их кровь.
Вот простое одурманивающее — это пожалуйста. Но тогда твой хозяин убьет тебя — едва очнется. И не только тебя.
Причем — не Элгэ. Она еще нужна. Так что красота будет уничтожена чья-то другая.
— Попробую, — усмехнулась илладийка. Будем считать — по-банджаронски. — И часто ваш господин кого-нибудь убивает… ради уничтожения красоты?
— В четвертый и в седьмой день недели.
Элгэ про себя выругалась на пяти языках. Отчаянно жалея, что не Лоренцо. Он знает больше.
Извращенец, скотина и садист — уже достаточно мерзко. Но вот еще и хладнокровный… Придерживающийся плана.
Пожалуй, зелье будет точно. Яд в вино… или что тут лопают и пьют развращенные патриции?
Как же всё это мерзко!
— Сегодня — четвертый, — осторожно напомнила илладийка.
— Да… — содрогнувшись, прошептала Мари. — Но сегодня он убьет не меня. Елену. Она — красивее.
Вот теперь Элгэ похолодела — от глупого затылка до кончиков пяток:
— Где Елена⁈
— В его покоях. Он хочет сначала провести с ней время, а уже потом…
— И она станет… проводить с ним время — зная, что потом ее ждет казнь?
— Ты — странная, банджарон, — горькая усмешка ползет по пухлым полудетским губам. Как раз — банджаронская. Такая порой бродит по печальному лицу Ристы. — Она будет цепляться за жизнь. Как и другие до нее. Абсолютно все. Сегодня она станет лучшей любовницей подлунного мира…
Почему все говорят «подлунного», а не «подсолнечного»? Ведь это солнце — тепло и свет Юга. Луна — холодна, как северный снег. И так же равнодушна.
