Сто причин моей (не) любви (СИ) - Елена Александровна Романова

Ему первому открылся вид на безобразие, которое я с собой сотворила, поэтому, едва он поднес чашку с горячим кофе к губам и поднял на меня взгляд, его алые глаза неподвижно застыли. Губы поджались, а кадык дернулся — его рука неожиданно ослабела, выпуская чашку. Послышался звук разбившегося стекла, а следом Нейл подскочил, шипя и отряхиваясь. Его стул с грохотом упал на спинку, кофе потекло со стола на пол, и дракон сердито рявкнул:

— Митчелл!

Грейм с каменным лицом поднес ему салфетку, которую он зло выдернул и принялся стряхивать капли кофе с темного жилета.

Я растерялась. Озадаченные лица моих родителей были обращены в мою сторону. Блинчик, пропитанный клубничным вареньем, предательски упал в тарелку с вилки отца.

— Прошу прощения, — смертельно краснея, пролепетала я, разворачиваясь: — Я переоденусь.

И я бросилась к лестнице, чувствуя, что меня душат слезы. Какой опрометчивый поступок, Эви! Разве ты не знаешь, что тебе не идет все это? Такому синему чулку не может быть к лицу что-то настолько легкое и безмятежное! Это все подошло бы Эмилин Хэмилтон, не мне! Наверняка, я выгляжу смешно в попытке быть красивой!

Всхлипываю, взбегая по лестнице, а следом раздаются размеренные, но неотвратимые шаги. И их обладатель молчит, но идет по моим следам, как охотник за дичью. Я врезаюсь в дверь, хватаюсь за ручку, чтобы скрыться за ней от погони — тщетно! Ладонь Нейла врезается в дверное полотно. А я все дергаю за ручку, стоя к дракону спиной, и чувствую, как разъяренно он дышит.

— Ты плачешь, Митчелл? — вдруг спрашивает резко и как-то болезненно.

— Нет, — упрямо качаю головой.

— Ты плачешь, Митчелл. Это не вопрос.

— Я сейчас переоденусь и вернусь. Я не хотела… не должна была… В общем, я просто подумала… Ох, — и сжала дрожащие руки в кулаки, не решаясь даже развернуться, чтобы посмотреть на него, — не думайте, что я не верну вам все эти деньги. За вещи. Я не бедная и…

Я чувствую, как Нейл касается лицом моих волос и горячо шепчет:

— Заткнись… Проклятье, замолчи… Митчелл… — сглатывает: — Ты красивая. Я не ожидал. Ты… черт, — и проводит ладонью вдоль моего позвоночника, по спине: — Восхитительна.

Упрямо стискиваю зубы.

— Знаешь, Митчелл, — и Нейл вдруг смеется: — Мне на удивление нравится не только раздевать тебя, но и одевать. Не думал, что тратить деньги может быть так приятно. И куда я девал их раньше, если есть ты?

— Я верну, я же…

— Это даже оскорбительно, — усмехается, — твое упрямство, граничащее с издевкой. Обычно женщины охотно берут у меня деньги.

Я быстро украдкой стираю слезы и разворачиваюсь, придавая себе невозмутимый вид. И — в дребезги! Едва встречаюсь взглядом с его лукавыми, прищуренными и слегка одурманенными желанием глазами, когда втягиваю носом запах его тела, когда ощущаю, как он близко — все теряет смысл.

Хочу.

Нужно.

Сейчас.

— Малышка, — шепчет он, обхватывая ладонью мою щеку, проводя пальцем по моим влажным губам.

— Господин Олсен! — раздается разгневанный голос моей матери.

— М? — Нейл поворачивает голову, — да, госпожа Митчелл? — при этом его рука все еще касается моего лица: — Вам все понравилось, надеюсь? Возвращайтесь, пожалуйста, в гостиную.

— Отпустите мою дочь! — возмущенно и изумленно говорит мама.

— Кого? А-а, — он убирает руку. — Мы просто разговаривали, — и снова смотрит на меня: — Правда, моя крошка?

Провалиться бы на этом месте!

— Как вам не совестно, господин Олсен, — оскорбленно говорит мама.

Ему ничуть не совестно, а я готова сгореть со стыда. Никогда раньше я не давала родителям повода усомниться в моей разумности, а сейчас они, наверно, не знают, что и думать.

— Порядочные джентльмены сначала делают предложение девушке и, только получив согласие, ведут себя подобным образом, — нравоучительно продолжает госпожа Митчелл, отчего взгляд Нейла становится все веселее.

— Я не делаю предложений дважды, — Олсен убирает руки в карманы.

Отказать в браке дракону — это величайшая глупость. Но большая нелепица — вообще, допустить, что дракон, пусть и полукровка, женится на человеческой девушке. Кажется, мама сильно озадачена этим положением вещей. Теперь ее осуждающий взгляд направлен в мою сторону.

— Мама, господин Олсен помогает нам, — говорю я слегка осипшим голосом. — Мы в большой опасности из-за некоторых разногласий с лордом Лесли, но, когда все закончится, господин Олсен будет жить своей жизнью, а мы своей. Причина нашего с ним общения — это наличие метки истинности. Больше нас ничего не связывает.

Нейл привалился плечом к стене, лениво все это слушая. И его зловещая улыбка свидетельствовала лишь о том, что он злился.

— Хорошо, Митчелл, — проговорил он. — Мы, конечно, пойдем каждый своей дорогой, но кое-что ты для меня сделаешь, — и эта улыбка превратилась в оскал: — Поговорим об этом после завтрака.

* * *

Небо снова хмурилось, а на улице поднялся ветер. Но несмотря на непогоду, я иду за Нейлом в сад, где мы можем поговорить. Мы странно бредем по извилистым дорожкам и молчим, несмотря на то что вышли обсудить что-то очень важное. И наши руки почему-то тянуться друг к другу, а пальцы снова переплетаются — без этого холодный ветер выдувает из меня душу.

— Кто ухаживает за садом? — вижу красивые кустовые розы, алые бутоны которых трепет шквалистый порыв.

— Грейм.

— Он один справляется с целым домом?

— Я хорошо ему плачу. Точно больше, чем тебе платил Маккейн, — и улыбается: — Даже не спросишь, сколько именно?

Я фыркаю, демонстрируя полное безразличие. Мы некоторое время молчим, а затем я закатываю глаза:

— Ладно. Сколько?

— Семьсот драконов.

Я давлюсь воздухом, но пытаюсь сделать вид, что это нисколько меня не задевает.

— Вы расточительны, господин Олсен, — вырывается все-таки.

— Я слишком хорошо знаю, какую цену имеет то, что у меня есть. Поверь, я никому не переплачиваю, и никто не может меня обмануть.

Нейл притягивает меня к себе, когда налетает очередной порыв ветра. Наши волосы переплетаются, спутываются. Я охотно прячусь, прижимаясь к его груди, но настает затишье, и я снова отстраняюсь.

Между нами устанавливается хрупкий мир. Лживый мир, заменяющий нечто иное — жадные ладони жмутся друг к другу, рождая приятную дрожь. Мы оба делаем вид, что этого нет.

И почему-то не стремимся говорить о том, о чем должны. Нейл срывает розу, но держит в руке, и я сама забираю.

— Ты сказала, я должен подарить тебе цветы, — он выглядит смущенным, что совершенно ему не свойственно. — Это впервые,