Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Штольц Евгения

Филипп тяжело вздохнул, сложил ладони замком и подпер ими подбородок.

— Наш рыбак оказался не так прост. — Он внимательно посмотрел на детей. — Уже более пятнадцати лет он водит дружбу с водяной демоницей — кельпи. Эта демоница спасла его от отрядов у озера. Он не звал ее, но, как я понял, у них сильная душевная связь, и кельпи чувствует его везде и понимает, когда нужна помощь.

— Отец, это же невозможно, — перебил удивленный Леонард. Он криво усмехнулся. — Быть может, этот увалень обманул тебя и понарассказывал баек?

Граф гневно уставился на сына — тот понял, что зря открыл рот, и виновато потупился.

— Я, к своему счастью, научился за четыреста семьдесят восемь лет различать, когда мне лгут. Уильям говорил правду, хотя его рассказ действительно похож на выдумку. Но проблема в том, что эта кельпи очень опасна, неподконтрольна и сама себе на уме. Если Уильям поймет, что он для нас не гость, а пленник и что наша цель на суде — подтвердить право на дар Гиффарда, а после убить его и передать кровь тебе, Леонард, то… Предположу, что и кельпи об этом узнает.

— Но каким образом она узнает, что Уильяму угрожает опасность? — удивилась Йева. — Разве на старейшин действует какая-либо магия?

— Кельпи связала себя с душой рыбака до его обращения, — покачал седой головой Филипп.

— Получается, Уильям до сих пор с ней связан?

— Думаю, что да. И как я понял, эта связь односторонняя: кобылица всегда знает, где он и о чем думает. Так вот. Проблема, дети мои, в том, что если кельпи решит, что мы представляем для ее суженого опасность, то, боюсь, мы даже не сможем покинуть замок. А уж о том, чтобы отправиться с Уильямом на суд, и речи не может быть. Демоница выскочит из ближайшего водоема, коих тьма в нашем Солраге, и положит отряд любой силы. Что ей придет в голову — унести Уильяма подальше, убить нас или то и другое, — я не знаю.

Близнецы побледнели.

— Как же быть? — с мольбой в глазах спросил Леонард.

— Ничего не рассказывать ему о наших планах. Пусть считает себя нашим гостем, а нас — его покровителями. Особенно это касается тебя, дочь моя. Я перекладываю на тебя заботу о его пропитании и чистой одежде, потому что у Него и так много работы. Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не говорите ему ни об обещании, ни о суде!

— А если он сам об этом начнет спрашивать? — робко спросила Йева.

— Начнет, конечно. Сейчас он очень нерешителен и боязлив, но со временем освоится и начнет все выяснять. Если спросит об обещании — скажи, что речь идет о переделе земель на востоке Солрага между Тастемара и Аверинами. Если начнет допытываться, то скажи, что это все будет решаться после суда и ты не знаешь подробностей. Не ври и не придумывай лишних деталей, а просто скажи, что не знаешь. Если спросит о суде, то можешь сообщить о правилах совета на Севере.

— Каких?

— Когда погибает старейшина, его наследник предстает перед судом, если нет подтвержденного завещания о передаче крови. Мы, как ближайшие друзья Гиффарда, берем на себя заботу о наследнике Гиффарда и обязуемся проводить его до места сбора совета, в Йефасу. Пусть так думает.

— А детали? Если будет уточнять? — поинтересовалась Йева.

— Никаких деталей! Ничего не знаешь, и точка. Ты обычный вампир, так что вопросы с советом и старейшинами тебя никоим образом не касаются. Это и нужно донести до Уильяма.

— Я… я постараюсь, отец.

— Постарайся. Уильям — неглупый парень. Да и внешне природа одарила его сполна. Думаю, отвращения при общении с ним ты испытывать не будешь. Однако он очень простодушен в силу возраста и воспитания, так что все должно получиться.

Их беседу прервал радостный возглас Него, нашедшего некоторые сведения. Он поднял над головой раскрытую на нужной странице книгу и повернул к Филиппу. Тот всмотрелся в иллюстрацию, выполненную точной рукой мастера, и подошел ближе, разглядывая детали костюма магов южного Нор’Эгуса.

— Архимаг? — поднял бровь граф.

В этот момент раздался стук в дверь. В кабинет вошла и поклонилась девушка, чуть старше Леонарда. Милая, с темными волосами, заплетенными в косу до лопаток, и с серыми, как пасмурное небо, глазами — Эметта, личная прислуга графской семьи.

— Господин, прибыли послы из Глеофа.

— Хорошо, Эметта. Сообщи уважаемому Брогмоту, чтобы он занялся ими, а меня сегодня беспокоить не следует.

Служанка присела в легком реверансе, увидела Леонарда, улыбнулась ему и вышла из кабинета. Леонард проводил ее долгим томным взглядом, затем обратился к графу:

— Отец, зачем ты читаешь про южных магов?

— Это уже вас двоих не касается, — коротко ответил Филипп. — А что насчет тебя, сын мой… Я уверен, что Йева не скажет ни одного лишнего слова, а вот ты… Ты рассказывал Эметте что-нибудь об обещании Гиффарда?

Леонард помялся с ноги на ногу, сморщил нос и кивнул. Он вздрогнул от обвиняющего взора отца и уставился единственным глазом в пол.

— И что же ты рассказал ей?

— Сегодня ночью Эметта заходила ко мне и… — Он поправил повязку на глазу.

— И ты выложил все о нашем госте? — Филипп гневно смотрел на болтливого сына.

— Да. Но это же ничего не меняет!

— Как мне теперь сдержать обещание и перевести Уильяма в обычную комнату, когда он восстановится?

— Так не переводи, отец! — огрызнулся Леонард. — Пусть и дальше сидит там. Что толку заботиться об удобствах этого увальня, этого рыбака… Рыбака, отец! Ему ли привыкать вонять тиной и рыбьими потрохами!

Йева побледнела, глядя на брата. Оторвавшись от книги, Него тоже переводил усталый взгляд с Филиппа на его зарвавшегося сына. В кабинете воцарилось молчание. Лео побелел как снег, когда осознал смысл сказанного.

— Отец, прости… Я не подумал.

— Да, не подумал. Не будь ты моим сыном, которому я тридцать пять лет пытался привить разум, то, несомненно, решил бы, что ты недалекого ума. Обыкновенный рыбак бережно хранил свою тайну, хранил пятнадцать лет. И рассказал он ее мне, будучи припертым к стенке. А наследник графской фамилии, которому предстоит помогать управлять обширными владениями, в первую же ночь вытрепал всю важную информацию любовнице…

— Но она же преданна и верна нам, отец…

— Дело не в этом, а в подходе к делу. И не существует никакой преданности, Леонард, забудь это слово. Есть только честолюбие, подкрепленное надеждами на светлое будущее. Эметта — весьма корыстная особа, ты для нее лишь гарантия благополучной и сытой жизни, не более.

Не зная, что ответить, Лео стушевался и ковырял пол носком ботинка. Затем, преисполнившись не получившего выход гнева, он бросил злой беглый взгляд на отца. Взор этот не предназначался для того, чтобы быть замеченным, но Филипп распознал его.

— Подумай над тем, что я сказал тебе, сын, — обратился к нему граф. — Если не сделаешь верных выводов, то, быть может, и я начну сомневаться в правильности выбора наследника. А теперь покиньте кабинет. Оба.

Когда угрюмый Лео вышел из кабинета, а вслед за ним удалилась, шелестя платьем, задумчивая Йева, граф сел на кушетку рядом с Него. Он взял у старика из рук книгу с иллюстрацией витой змеиной цепи и принялся разглядывать ее.

— Ну вот скажи, Него, — Филипп смотрел в книгу, но мыслями был погружен в прошлое, — неужели я мало вложил в своих детей? У них были лучшие учителя, я ни в чем им не отказывал, старался поддержать советом или просто выслушивал. Что я сделал не так? Ты тоже принимал участие в воспитании — так ответь мне без утайки.

— Господин, — медленно начал управитель, стараясь подбирать слова как можно аккуратнее, — вы действительно дали им все, что могли. Но не все зависит от вас, к сожалению. Все-таки… род у ваших детей… ну… Леонард, как мне кажется, очень похож на своего почившего отца, который и заварил всю ту кашу, из-за которой погибла его жена и чуть не умерли двое детей.

— Да, он импульсивен и порывист.

— Очень импульсивен и очень порывист, — осторожно добавил Него. — Господин, быть может… Вы не думали о том, чтобы сделать наследником не Леонарда, который слишком… слишком горяч для того, чтобы с холодной головой мудро править землями, а Йеву? Ваша дочь умная и рассудительная девочка, пусть и немного наивная, но это все же молодость! Вы сами так сказали об Уильяме.