Наталья Рыбкина - И прольется свет

Эта кошка появилась в Крылатом племени не так давно, облезлая грязная и жалкая. Шаман брезгливо отмахнулся от мерзкого животного, также поступили и остальные Крылатые. Только одна девушка, чужачка, одна из нескольких одурманенных песней Ветра взялась ухаживать за животным. Шаман вспомнил красивые карие глаза девушки. Он лично пел ей песню Ветра, видел как из раскосых глаз уходит разум, остается только тело. Слишком красивое тело для полузверя. Даже оборотень-скунс не смог стать преградой между ними. Конечно, пришлось слегка отполировать этот алмаз не ограненный: покрасить волосы, одеть поприличнее, научить вышивать крестиком, сделать маникюр, наконец. Почему она сбежала? Им было так хорошо вместе, и девушки из его гарема ее не обижали. А кошка совсем неожиданно оказалась всевидящей и всезнающей. Она знала, где скрываются мыши, предвидела дождь и сильный ветер. Однажды спасла племя, вовремя предупредив о грядущем трясении земли, так истошно выла, что выгнала всех Крылатых из пещер. Их музыкальный слух не смог вынести ее ужасного мяуканья.

Когда неделю назад кошка забеспокоилась, заметалась по горе Крылатых, шаман сразу понял — грядет беда. Он велел посадить кошку в корзинку из-под вышивания, и лететь куда она повернет нос. И вот уже целую неделю крылатые люди летали, повинуясь носу дымчатой царапалки.

— Шаман, кошка беспокоится, — молодой Крылатый почтительно летел ниже шамана.

— Сам вижу, — в раздражении бросил шаман. -Снижаемся.

При приближении к тонкой высокой сосне, кошка едва не выпрыгнула из корзинки. Одна из женщин метнулась к ней, прижала извивающееся тельце к плетеным бокам корзины. Уже почти сев на землю, шаман увидел вокруг сосны людей. Они плотными рядами окружали дерево, не шевелились, ветер доносил неприятный запах. Или они не мылись с рождения, подумал шаман, или… О, Солнцеликие Боги.

— Не приземляться, — крик Шамана заставил стаю испуганно взлететь под облака. — Сосну окружают мертвые. Ожившие мертвецы.

Крылатые не привыкли перечить своему Шаману, самому умному нелюдю в племени, они взмыли еще выше. Кошка не привыкла подчиняться, кому бы то ни было, она прыгнула вниз.

—39-

Дракон летел по небу, расправив широкие крылья. Иногда он поворачивал голову и смотрел на разношерстную компанию на спине, словно удивляясь, как они сюда попали. Верзун правил летающим монстром уверенной рукой, изредка ударяя кулаком в его шею, для острастки. Дракон дергался, сила у возницы была немалая, и усердно махал крыльями. За спиной Верзуна ни живы ни мертвы сидели его спутники. Антифрикцио стало плохо, и на шкуре дракона прибавилось пятно рвотно-желтого цвета. Лина и Селена, забыв о страхе, начали распекать нерадивого человека. Остальные, пряча улыбки, слушали сестер. Только Верзун пропустил веселье, потому что внимательно следил за деревьями, указывающими им путь. С высоты было хорошо видно, как отдельные деревья склоняли свои кроны в определенном направлении, образуя подобие тропинки. Все потихоньку привыкали к состоянию полета, даже дракон казался не таким страшным, и тут с земли выстрелил луч. Он был золотистого цвета и шел от высокой сосны. Запахло паленым, дракон жалобно закричал, стал падать, скосившись на один бок, стараясь улететь как можно дальше от опасного места…

Люди тоже падали, не имея возможности удержаться на раненом животном. Внизу их подхватывали ветви деревьев, осторожно ставили на землю. Корделия приземлилась самостоятельно, благодаря Солнцеликих Богов, что дали ей крылья. Верзун попросту спрыгнул с дракона, как заправский десантник, на земле, не удержавшись на ногах, перекувыркнулся и, как ни в чем не бывало, стал пересчитывать личный состав. Приземлились без потерь, но, к сожалению, далеко от искомого места. Воскресив в памяти безумный полет на раненом драконе, пропавшем вдали, Верзун пришел к выводу, что идти не меньше двух дней. Он оглядел спутников. Под строгим взглядом мужчины подтянулись, расправили плечи, втянули живот; Корделия гордо подняла подбородок, а Лина и Селена тихонько спрятались за крылатую подругу. Верзун вздохнул, да-а-а, отряд особого назначения. С такими бойцами не демонов бить, а мух.

— До пункта назначения два дня. Идти будем, не отдыхая до ночи, после сна продолжим путь. Кто знает, что не выдержит путь, останьтесь.

При этом Верзун выразительно посмотрел на Лину, Селену и Антифрикцио. Все трое обиделись. Он продолжил:

— Корделия будет прикрывать нас с воздуха, деревья указывать дорогу, для остальных общее задание не путаться под ногами. Задача ясна? Вперед.

И они пошли. Впереди бежали Лина с Селеной, грозно оглядывая окрестности. При малейшем шорохе они визжали и неслись к Тлжу и Гее, но всегда возвращались. Так продолжалось ровно полчаса, потом Верзун рявкнул на героинь, которые сразу осуществили стратегическое отступление в конец отряда.

Старик пристроился рядом с Верзуном и завел разговор:

— Я не простой человек. В моем роду хранится тайна. Тайна плиты.

— Ты хоть знаешь, что начертано на той плите? — спросил Верзун. Он был совершенно спокоен, зная, что плита рассыпалась под тяжестью времени. Видел своими глазами. Поэтому речь старика о тайне его слегка позабавила.

— Молодой человек, я прожил долгую жизнь. Много видел, знаю. К сожалению, грамоте не был обучен.

— Так ты не знаешь? — Верзун засмеялся так, что спугнул стаю грачей. — А Верховный Повелитель, этот набитый дурак, кормил тебя даром столько времени. Еще и с Антифрикцио на пару.

— Про Антифрикцио он не знал.

— Как это?

— Просто забыл о нем.

— Старик, тебе осталось не так много лет жизни. Почему ты не хочешь дожить их спокойно? Зачем идти на верную смерть?

Дед покопался за пазухой, достал зайчонка, сшитого из кусочков материи. Долго смотрел на него, потом прерывающимся от горя голосом произнес:

— Это принадлежало моему внуку. Его убил демон-кот. Юрга никому не делал зла, был такой добрый, ласковый…В эту же ночь умерли все жители моей деревни. Монстр вырвал сердца, у

всех до единого. Я последний и должен отомстить.

— Месть не всегда приносит спокойствие в душу, — вмешался в разговор Гее, пока Веселун придумывал новую каверзу, он мог вести себя как нормальный тролль — Я отомстил за смерть возлюбленного Авра собственному отцу. Он был чудовищем. Но нет мне покоя. Вот и сейчас чудится, что мертвый отец преследует меня, грозится убить. Я вижу его за деревьями, синее лицо, заплывший глаз. Из дыры на животе вываливаются внутренности, — добавил Верзун — Хромает на левую ногу, передние зубы выбиты.

— Вы так описываете, словно сами его видите.

— Он уже целый час преследует нас.