Руслан Мельников - Тропа колдунов

— Тумфи! — С татарской стороны выехал Бельгутай. — Великий хан желает знать, о чем твой коназ говорит с Хейдорхом.

— Князь объясняет, что может дать отпор хоть вам, хоть латинянам и что для этого ему не требуется большая дружина, — ответил Тимофей на языке степняков.

— Правда? — Теперь уже сам Огадай, подъехав ближе, вступил в разговор. Голос хана прозвучал глухо и надменно. — А если стрелы полетят в твоего коназа с обеих сторон? Если мои нукеры и его воины, — хан кивнул на императора, — атакуют вас вместе?

Тимофей перевел слова Огадая. Спросил, не удержавшись:

— Княже, такое возможно? Чтобы они — вместе?

Угрим ответил. Сначала — ему:

— Едва ли они на это решатся. Друг другу хан и император доверяют сейчас не больше, чем мне. К тому же они не знают, на что способен чародей, у которого имеется не одна Кость, а больше. Я бы на их месте поостерегся нападать. Или сделал бы это сразу, не вступая в переговоры.

Затем князь заговорил, обращаясь к хану.

— Возможно, у меня и не хватит сил, чтобы противостоять двум вашим армиям сразу, — переводил Тимофей слова князя. — Но уж вас двоих уничтожить я всегда успею.

Теперь заволновался Феодорлих.

— Князь, я не понимаю, что вы обсуждаете с ханом, — заметил император. — Это не очень вежливо и это небезопасно.

Угрим, выслушав перевод, усмехнулся.

— Теперь ты видишь, Тимофей, что союз между Феодорлихом и Огадаем невозможен, — негромко произнес князь. — Если их не объединит кто-то третий…

Слова были сказаны, но губы Угрима продолжали шевелиться, будто он все еще обращался к толмачу. Заклинание! — вдруг понял Тимофей. Ищерский волхв творил волшбу. Латиняне и татары поняли это мгновением позже, когда…

Молниеносное движение. Взмах княжеских дланей.

Руки Угрима стремительно вычертили в воздухе две короткие извилистые черты. Темно-синие росчерки волховского знака вспыхнули прежде, чем телохранители императора и хана успели среагировать. То есть они-то, конечно, среагировали.

Но это уже не имело значения.

Из взрезанной ткани пространства ударил сноп синих искр. Под искры попали четверо. Феодорлих и Огадай, Угрим и Тимофей.

Запоздало щелкнули спусковые механизмы арбалетов. Зазвенели тетивы тугих татарских луков. Нукеры и рыцари атаковали с двух сторон сразу.

Что произошло дальше, понять было трудно. Мир вокруг замер. Весь мир. Уснул. Умер. Оборвались крики, смолкли звуки.

Десятки выпущенных стрел и болтов зависли в воздухе. Стальные жала не достали до Угрима и Тимофея каких-то двух-трех локтей.

Стрелы, люди и кони — все остановилось в незавершенном движении.

Тимофей ошалело вертел головой. Он видел горящие злобой глаза, раззявленные рты, искаженные лица, разрываемые удилами лошадиные пасти. Шпоры, до упора вошедшие в конские бока. Поднятые над головами клинки и опущенные копья. Застывшие стяги, бунчуки, плащи, плюмажи…

Две рати неподвижно стояли по берегам реки. Две свиты, ринувшиеся в бой, тоже были остановлены магией Угрима. Оруженосцы, удерживавшие немощного императора в седле, обратились в окаменевшие подпорки. Замер Бельгутай с занесенной саблей. Вздернутая на дыбы лошадь нойона так и осталась стоять на задних ногах.

Под действие чар не попали лишь те, кого окатило синими искрами.

— Не нужно волноваться, — успокоил князь. — Это не боевая магия. Пока — не она.

Император и хан переглянулись.

Тимофей постарался взять себя в руки и вознамерился перевести слова князя, но…

— Урус, ты говоришь то, что я слышу?! — Огадай недоверчиво смотрел на Угрима. — Или это часть твоего колдовства?

— Конечно же, это колдовство, — хмыкнул Угрим. — Но именно благодаря ему ты понимаешь мои слова, а я — твои.

— Я тоже понимаю! — ошарашенно пробормотал Феодорлих. — Вас обоих понимаю. Без него!

Император кивнул на Тимофея. Тимофей так и застыл с открытым ртом, не произнеся ни слова. Похоже, в услугах толмача здесь больше не нуждались. Угрим говорил по-русски, Феодорлих произносил слова на немецком, Огадай разговаривал по-татарски, но никто при этом не испытывал никаких неудобств. Все трое в самом деле понимали друг друга. Без него…

— Не совсем так, ваше величество, — снова заговорил Угрим. — Чужая речь кажется нам понятной как раз потому, что среди нас находится опытный толмач, долго и усердно изучавший языки. Его знания помогают нам сейчас и, надеюсь, будут помогать впредь.

Взгляд единственного глаза Феодорлиха скользнул по Тимофею и вновь уперся в Угрима. Подозрительный, настороженный взгляд.

— Вообще-то есть и другие способы общаться без помех при помощи магии, — пожал плечами князь-волхв, — но, во-первых, они потребуют от меня больших затрат сил, а во-вторых…

По губам Угрима скользнула кривая усмешка.

— Во-вторых, я не думаю, что эти способы пришлись бы вам по душе.

Кажется, этот вопрос был исчерпан. Но оставались другие. Огадай провел рукой по шее своего застывшего коня. Недоуменно тряхнул лисьим хвостом на шеломе.

— Что происходит, колдун? Почему все вокруг стали подобны камню?

Тимофей покосился на Бельгутая. Однажды, в подземельях Острожца, Угрим остановил для татарского нойона течение времени. Но тогда был один Бельгутай, а теперь… Неужели теперь князю под силу запереть во времени целый мир?

Все оказалось иначе. Совсем иначе.

— Я позволил себе изменить ход времени для нас четверых, — объяснил князь-волхв. — Долго это не продлится, у меня не хватит сил. Но надеюсь, мы успеем договориться.

— Договориться? — прищурил глаз Феодорлих.

— Обычно договариваться старается слабейший, — заметил Огадай.

— Или умнейший, — парировал Угрим.

Хан скривился:

— Слишком умные могут оказаться слишком опасными. От таких умных лучше избавляться.

Угрим неодобрительно качнул головой:

— Разве еще непонятно, что убить меня будет непросто?

— Скоро твое колдовство закончится, — оскалился Огадай. — Ты сам сказал об этом. А стрелы уже пущены. — Хан кивнул на застывшие стрелы, целившие в Угрима и Тимофея. — Когда чары рассеются, стрелы полетят дальше, коназ.

Угрим улыбнулся:

— Верно — полетят. Только эти стрелы не опасны. Для меня — не опасны…

Князь плавно двинул рукой. Висевшие в воздухе татарские стрелы и арбалетные болты латинян развернулись наконечниками к Огадаю. Хан невольно отстранился. Наконечники тоже чуть сдвинулись. Незримая сила притягивала их теперь к груди степняка.

— Когда чары рассеются, стрелы полетят дальше. — Угрим невозмутимо повторил слова хана.