Василий Головачев - Гарантирую жизнь

– Вы… ранены?!

– Пустяки, царапина. О гвоздь в темном сарае зацепился. А я вам звонил.

– Я знаю.

– Знаете? – Он удивленно посмотрел на чеченку. – Мне сказали, что вы уехали.

– Это мой дядя Муртаза… он не хочет, чтобы я…

– Понимаю. Но разве вы не свободны в поступках?

Она быстро подняла на него газельи глаза и опустила.

– Свободна… только ничего мне не надо… извините…

– И вы не хотите ни с кем встречаться? Куда-нибудь сходить, отдохнуть, просто поговорить?

– Не знаю…

– Это уже лучше. Давайте встретимся сегодня вечером? Погуляем по Арбату, сходим в ресторан, я знаю тут недалеко уютный уголок. Часов в семь вечера вас устроит? Встретимся возле универсама.

Шарифа не успела ответить. Из церкви вышли трое мужчин: юный брат Шарифы Алан, смуглый молодой человек, небритый и мрачный, и седой старик в дорогом костюме. Увидев стоящих Никифора и Шарифу, они замедлили шаги.

– Шафа, иди домой, – угрюмо проговорил небритый.

Женщина бросила на Хмеля косой взгляд и заторопилась прочь.

– Так я буду вас ждать, – сказал ей в спину Никифор.

Шарифа не ответила.

– Эй, мужчина, – тем же угрюмым тоном сказал небритый, видимо, дядя Шарифы, – не приставай к ней больше, не надо. Понял?

Никифор медленно повернул к нему голову, окинул взглядом, так же медленно отвернулся и зашагал к воротам церкви.

– Эй, тебе говорят… – небритый не закончил.

Горло его оказалось зажатым рукой Никифора, рука вывернута за спину, тело повисло в воздухе, глаза выпучились.

– Запомни! – с тихим бешенством сказал Хмель, удерживая чеченца на весу. – Это мой город! Это моя земля! Я никому не мешаю на ней жить, но и никому не позволю диктовать, что мне делать!

Чеченец захрипел, задергался.

Никифор отпустил его, разжал пальцы. Ненависть, ударившая в голову, начала испаряться, таять, исчезать, оставляя горечь и опустошение. Захотелось тряхнуть головой и проснуться. Никифор бросил взгляд на лица старика и юноши, брата Шарифы, смотревших на него без единого слова и жеста, побрел в церковь.

Небритый чеченец, массируя горло, прохрипел ему в спину:

– Скажи спасибо, что я без кинжала!..

Никифор споткнулся, замер. Кровь отлила от щек. Одно мгновение казалось, что он бросится на парня и убьет его. Однако огромным усилием воли капитан сдержался, повернул голову к небритому и сказал свистящим шепотом:

– Скажи спасибо, что ты дядя Шарифы!..

В церкви Никифор постепенно отошел, окончательно успокоился, постоял у иконостаса, глядя на горящие свечи, и вышел. Чеченцев уже не было возле церкви. Но горечь от столкновения с ними осталась, хотя винить себя в принципе было не за что. Не он первым начал выяснение отношений.

До обеда Никифор ездил по автосалонам столицы, выбирая себе машину, – средства уже позволяли купить иномарку, – и остановился на немецком «Хорьхе» полуспортивного типа, способном развивать скорость до двухсот сорока километров в час. Договорившись с менеджером салона, что он подъедет вечером и заплатит, капитан поехал домой, размышляя, готовить обед самому или пообедать в кафе. Победила вторая идея: возиться на кухне Никифору не хотелось. Однако стоило ему появиться в квартире, как зазвонил телефон.

– Где тебя носит, капитан? – раздался в трубке голос полковника Гвоздецкого. – Срочно лети на базу!

– Я не обедал… – заикнулся Никифор.

– Потом поешь, я тебя отпущу.

– А в чем дело? Мы куда-то убываем?

– Вероятно, завтра. Все объяснения на базе.

Телефон замолчал.

Никифор подержал трубку в руке, испытывая облегчение от того, что вечер у него как будто останется свободным (надежда на встречу с Шарифой все-таки оставалась, несмотря на инцидент с ее дядей), быстро переоделся и выбежал во двор, где его ждала старенькая «десятка». К штабному домику базы в Раменском он подъехал в половине третьего.

Группа была в сборе, отсутствовал только сам Гвоздецкий.

– Что тут происходит? – поинтересовался Хмель, здороваясь со всеми. – Новое задание?

– А ты думал, тебя тут ждет приятное известие? – хмыкнул Лёнчик. – Пора заняться своим делом, а то у меня, к примеру, деньги кончились. – Он повернулся к Ярославу. – Давай дальше.

– Ну, вот, он и рассказывает… – начал белобрысый Ярослав.

– Если анекдот, давай сначала, – потребовал Никифор,

– Не возражаете, мужики? – оглядел всех Ярослав. – В общем, дело было так. Один крутой хлопец жалуется другому: «Я встретил трех баб и все три нравятся. Посоветуй, на какой жениться». Второй отвечает: «Ты дай каждой по пять тысяч баксов и посмотри, что они будут с ними делать. Потом и выберешь». Встречаются через месяц. Крутой рассказывает: «Первая пошла в салон красоты, прическу сделала, накупила красивых шмоток для себя и сказала: «Все будут завидовать, что у тебя такая красивая жена». Вторая, наоборот, накупила мне всякого барахла и заявила: «Я буду ухаживать за тобой, любить, и все будут завидовать, какая у тебя заботливая жена». А третья вложила эти пять штук в дело, через неделю принесла десять и говорит: «Я буду твоей правой рукой в бизнесе, мы вместе будем делать деньги, и все будут завидовать, какая у тебя умная жена». «Отлично! – похвалил приятель крутого хлопца. – Все бабы просто клад! И какую же ты выбрал?» – «Как это – какую? Конечно ту, у которой сиськи больше!»

В комнате раздался смех. Улыбнулся и Никифор:

– Старый анекдот. Расскажи лучше что-нибудь новенькое.

Ярослав с готовностью открыл рот, но в это время в помещение вошли Гвоздецкий и тихий молодой человек с полузажившими синяками и царапинами на лице, с седой прядью в волосах.

– Отставить ржать! – приказал полковник. – Знакомьтесь: Федор Маркин. Два дня назад ему удалось сбежать от похитителей, а до этого парень просидел взаперти, на одной воде, две недели. Дальше он сам расскажет.

Гость смущенно улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу.

– Да, в общем-то, чего рассказывать… я коммерсант, торгую компьютерами… поехал в Ярославль по делам фирмы, там меня и прихватили…

– Давай, давай, не стесняйся, здесь все свои, – ободряюще кивнул Гвоздецкий.

– Прямо среди бела дня подъехала серая «Лада» двенадцатой модели, выскочили трое мордоворотов, схватили меня, затолкали в машину… очнулся я уже где-то в подвале, прикованный наручниками к трубе отопления. Там, кроме меня, еще один мужик сидел, но потом дней через пять его увели, а на его место посадили девочку лет семи-восьми. Акулиной звать… Смелая такая девчонка, ни разу не заплакала, только сжималась, как зверек, когда эти приходили. Спали мы там же, прямо на полу, ватники только кинули. В туалет выводили раз в день, точнее, по ночам, наверх выводили. Я потом понял, что подвал расположен то ли под какой-то котельной, то ли под нефтебазой. Воняло там жутко – мазутом, бензином, углем, еще чем-то… Бить стали на третий день. Один бандит, здоровый, как бык, в кожаных перчатках без пальцев, больше всех старался. Потом паяльник принес, говорит, если не заплачу сто тысяч, живым не выйду… – Маркин облизнул губы, темнея, помолчал. – Мне повезло, в подвале розетки не оказалось, не то они бы меня паяльником… А так руку только повредили – били по суставам ножкой от стула…